Звездная пыль - Джудит Крэнц

— Но нам вовсе и не надо сыра, — попытался он отказаться. — Мы можем купить его потом.

— Перестань, дорогой. Я отлично могу постоять на улице. Не лишай себя удовольствия, — ответила Тесса и почти насильно втолкнула мужа внутрь.

Самочувствие Тессы было странным. Ее так и не начало тошнить по утрам, но ощущение гармонии, которым она наслаждалась еще неделю назад, исчезло. Она стала нервной и напряженной. Куда только девалась ее лень? Она не могла точно определить сроки беременности и решила сегодня же съездить в Монте-Карло и посетить гинеколога.

Причина того, что она ждала так долго, крылась в том, что Тесса ненавидела французских гинекологов. Вечно кабинет расположен в том же доме, где они живут, обставлен, как жилая комната. И еще эта их манера предложить женщине раздеться догола, когда нет ни ширмы, ни даже халата. О какой скромности может идти речь? Не визит к врачу, а сеанс стриптиза. Никогда рядом нет медсестры, но Тесса ни разу не слышала, чтобы француженки находили это странным. Они даже специально покупали красивое нижнее белье для визита к врачу. «Ничего, — мрачно подумала Тесса, — я захвачу собственный халат и надену его задом наперед».

Вдруг солнце показалось ей слишком горячим, легкий бриз слишком сильным, спокойная улица очень шумной. Неужели это первые признаки мистраля? Очень похоже. Она шагнула вперед, намереваясь постучать в окно лавки, споткнулась и в последнюю минуту ухватилась за ствол каштана. Тесса цеплялась за дерево, ощущая сильную боль внизу живота. Она не могла больше стоять прямо и согнулась пополам, прижимая руки к животу, с ужасом глядя, как из-под брюк по кроссовкам на землю стекает кровь и скапливается на камнях мостовой. Господи, нет, только не это! Но к тому времени, когда выскочивший из лавки Люк подхватил ее на руки, отнес в машину и на сумасшедшей скорости помчался по извилистой горной дороге в Монте-Карло, Тесса уже поняла, что потеряла ребенка. Для этого ей не нужен был доктор.

Мэгги еще раз прочла открытку, полученную от Тессы несколько недель назад, и положила ее в специальный яшик ночного столика. Так она поступала с того дня, как поселилась в доме у Уэбстеров. «Должно быть, у меня скопилось несколько дюжин открыток со всего мира», — подумала она. Прошло уже одиннадцать лет. Мэгги исполнилось шестнадцать, она повзрослела, но содержание открыток почти не менялось.

«Мы с Люком в Южной Америке, или на Северном полюсе, или на планете Юпитер, — вспоминала Мэгги. — Люк много работает… — А когда он этого не делал? — Я составляю ему компанию и поддерживаю знакомства с нужными для его бизнеса людьми…» Скучные, скучные открытки, написанные только для того, чтобы «не терять связь». Невозможно понять, что Тесса думает или чувствует на самом деле.

Все эти годы, месяц за месяцем, Мэгги писала сестре длинные письма, но никогда их не отправляла. Кому интересны абсурдные, глупые подростковые проблемы, думала Мэгги, перечитывая исписанные страницы. Лучше высказать все, что накипело, на бумаге, а потом разорвать написанное, чем заставлять сестру испытывать чувство вины. Ведь Мэгги вечно попадает из одной неприятности в другую.

Теперь с высоты своих шестнадцати лет Мэгги считала, что поступала правильно, не делясь своими тревогами с сестрой. Напрасно она так жалела себя. Ведь все ее неприятности исчезли буквально за одну ночь. Она вдруг выросла и похорошела. Мэгги решительно задвинула ящик и снова стала зачарованно разглядывать себя в зеркале.

Она все росла и росла, а потом вдруг перестала, остановившись на совсем не страшных пяти футах восьми дюймах. Кожа стала чистой, скобки наконец сняли, и зубы выглядели просто замечательно. И даже неукротимые волосы неожиданно решили вести себя вполне благопристойно. Мэгги как-то случайно услышала, что Мэдисон назвала ее «черноволосой ирландкой», но если это и было оскорблением, то Мэгги его не поняла. Она решила, что белая кожа, яркий румянец, черные волосы и ярко-синие глаза — это очень даже неплохо. Привет, красотка!

Да, она станет красавицей. Что же касается грудей, которые она так ненавидела, пока была толстой, то теперь они стали лучшим ее украшением. У нее была самая большая, самая сексуальная грудь в ее классе, в школе «Элм Кантри». Все девочки из хоккейной команды согласились с этим. Мэгги приподняла грудь руками и поцеловала ее, представляя, что может чувствовать при этом мужчина, если таковой когда-нибудь появится. Она даже ни разу не ходила на свидание.

Ей никак не удавалось дотянуться до сосков даже кончиком языка, но пока она целовала нежную кожу, у нее возникло такое восхитительное ощущение, что ей пришлось прекратить это занятие. В доме стоял постоянный шум из-за подготовки к свадьбе Кендис. И Мэгги не могла быть уверенной, что какой-нибудь поставщик цветов или напитков случайно не откроет дверь в ее комнату и не увидит, чем она тут занимается. Благодарение господу, у нее есть собственная ванная комната. Мэгги со вздохом растянулась на плотном ковре. Она была так возбуждена, что ей хватило нескольких движений пальцев по трусикам, и она испытала восхитительный оргазм.

Вот так намного лучше, с облегчением вздохнула Мэгги. Хуже, когда для этого не находилось подходящего места и обуревавшие ее желания сводили ее с ума. Но существовали кабинки в школьном туалете, где этим можно было заниматься стоя, и ее ванная комната, так что Мэгги как-то обходилась. Как хорошо, что она перестала бояться лошадей, а верховая езда так ее возбуждала. Неужели лошади чувствовали, какое наслаждение получает Мэгги, и именно поэтому так слушались ее? Неужели они понимали, что она занимается сексом с седлом? Или просто ненавидимые ею уроки верховой езды дали наконец свои плоды?

Мэгги жалела, что не узнала пораньше об этом наслаждении. Ее детство было бы куда счастливее. Она улыбнулась своему отражению в зеркале над раковиной, разглядывая порозовевшие щеки и нитку великолепного, чуть розового жемчуга, которую Тесса подарила ей на шестнадцатилетие. И какая замечательная грудь!

Какое счастье, что она потеряла веру в бога после того, как ей исполнилось четырнадцать. И представить невозможно, как бы она стала исповедоваться. Отец мой, я согрешила действием. И каким же действием? Это был грех против чистоты. Что же это за грех? Я трогала себя, отец мой. И сколько же раз ты оскорбила господа нашего подобным поведением? Двадцать пять раз после последней исповеди. И когда ты исповедовалась последний раз? Неделю назад, отец мой.

Бедняга подумал бы, что она прямой дорогой идет в ад. Мэгги перестала верить в бога, и это лучшее, что с ней произошло. Хотя она и чувствовала себя виноватой почти месяц, особенно после того, как сказала Мэдисон, что больше не хочет ходить на мессу. Мэдисон проявила удивительный такт и понимание. Мэгги снова удивилась, вспоминая об этом. Пожалуй, миссис Уэбстер даже испытала облегчение. Что ж, наверное, ей было не слишком радостно иметь под своей крышей маленькую папистку.