Плевицкая. Между искусством и разведкой - Елена Прокофьева

Она пела для бойцов Красной армии в Курске, а потом шла с Красной армией на юг и на некоторое время осела в веселом городе Одессе, только недавно освобожденном от интервентов.

В Одессе у Надежды случился краткий, но бурный роман с "товарищем Шульгой" — знаменитым "революционным матросом" Черноморского флота, приходившимся заместителем самому Домбровскому, начальнику красного гарнизона Одессы. Время было страшное — в Одессе царило кровавое безумие, настоящее "пирование" новоявленных упырей: как и во всех других городах на территории "коммунистической России", свирепствовала ЧК, но там помимо обычных пыток, расстрелов и повешений (для тех, "на кого пулю жалко тратить". — бывали и такие враги у революции) практиковались такие оригинальные способы казни, как сжигание в топках пароходов (вопреки утверждениям советской пропаганды, впервые опробовали этот практичный способ расправы вовсе не японцы и не на Сергее Лазо со товарищами, хотя, понятно, от этого дальневосточным большевикам легче не становится) и утопление попарно связанных жертв в море — как правило, такими способами казнили морских офицеров, а если, даже связанные вдвоем, они почему-то не тонули, в них с борта корабля летели тяжелые предметы и уж в крайнем случае — пули. При всем при этом Домбровский искренне считал себя "эстетом", поклонником искусств, при нем действовал знаменитый Одесский оперный театр, устраивались эстрадные концерты — в том числе таких дореволюционных знаменитостей, как Иза Кремер (впоследствии ее место в советской эстраде займет Клавдия Шульженко, переняв не только манеру исполнения, но и часть репертуара) и Надежды Плевицкой (а ее место, если уж заговорили об этом, займет Русланова, перенявшая и манеру исполнения, и репертуар почти полностью, за исключением только нескольких "белогвардейских" песен!), работали кинотеатры, в которых шли фильмы преимущественно с участием "королевы экрана" Веры Холодной, — в Одессе было много пленок с ее фильмами, потому что последние пол года жизни она провела именно в этом приморском городе, здесь снимались последние ее ленты, здесь умерла она от "испанки" в феврале 1919 года, незадолго до вступления в Одессу красных, здесь, в часовне на Первом Христианском кладбище, покоилось ее прекрасное тело, тщательно мумифицированное, но так и не отправленное к мужу в Москву, — Домбровский, как и многие очень жестокие люди, был чрезвычайно сентиментален (впоследствии именно сентиментальность с недоумением отмечали в своих палачах жертвы нацистских концлагерей), и он обожал, почти обожествлял Веру Холодную, грустные и лиричные фильмы с ее участием, утешаясь после них игривыми песенками Изы Кремер. А Шульге и тем, кто "попроще", оставалась Плевицкая. Солдатам и матросам — ее песни, будившие в них теплые и светлые воспоминания далекого детства, родных деревень. А самому Шульге — не только песни, но вся она: и тело ее, и, возможно, сердце.

Любила ли Надежда Плевицкая "товарища Шульгу"?

Или отдалась ему от отчаяния и страха, надеясь найти в этом безумном мире по-настоящему сильного "покровителя"?

Или в самом деле "бес полуденный" попутал, и пленилась она его силой, и заговорила в ней вдруг деревенская женщина, мечтающая в мужья получить дюжего мужика, удальца и красавца, на которого опереться можно в трудный момент, а то и вовсе укрыться за его широкой спиной. И до того, и после ее избранниками всегда становились мужчины, снисходившие к ней с более высокой ступени социальной лестницы, — именно так воспринималось это окружающими, хотя на самом деле сама она, Надежда Плевицкая, снисходила к ним ко всем с высоты своего таланта. И все-гаки все они: бывшие — балетный танцор Эдмунд Плевицкий и кавалергард Василий Шангин, и будущие штабс-капитан Юрий Левицкий, полковник Яков Пашкевич, генерал Николай Скоблин и даже адвокат мэтр Френкель — все они являлись людьми более образованными, благовоспитанными, духовно утонченными и даже аристократичными, чем певица из деревушки Винниково. А вот Шульга — Шульта стоял на одной с ней ступени. Он, правда, "ходил в начальниках" но случаю захвата власти революционными народными массами, но зато Плевицкая была всероссийски известной певицей и не так давно пела перед Царем, что для матроса Шульги, сколь бы ни был он революционным и просвещенным, имело огромное значение.

Шульга гордился своей любовницей.

Плевицкая. Хотелось бы сказать "стыдилась", но я не вправе давать оценку тем ее чувствам, о которых сама она молчала всю оставшуюся жизнь.

Роман с Шульгой продолжался недолго — с мая по август 1919 года.

В августе 1919-го к Одессе подошли войска белых из армии Деникина, и красные спешно отступили вместе с Домбровским, Шульгою — и Надеждой Плевицкой.

Далее в истории намечается какая-то туманность, недоговоренность, и расставание Плевицкой с Шульгою, и момент знакомства ее с молодым (якобы на несколько лет ее моложе) штабс-капитаном Юрием Левицким (сыном начальника 73-й пехотной дивизии), и переход ее от красных к белым окутаны тайной.

По одной версии, Плевицкая все-таки каким-то поступком или неосторожным словом разочаровала своего любовника и его боевых товарищей — возможно, когда в одном из интервью какой-то маленькой газетке выразила свое возмущение убийством Царя и Его Семьи (хотя тогда на территориях красных знали только о "казни" самого Николая и утверждали, что жена его и дети все еще живы и находятся в некоем "безопасном месте"). Разочарование их было настолько сильным" что певицу приговорили к расстрелу, и в группе других приговоренных гнали в чисто поле, но им пришло спасение в лице (или, вернее, в лицах) отряда белых, отбивших у красных палачей их жертвы. Командовал тем отрядом Юрий Левицкий, давний поклонник таланта Плевицкой, и в благодарность за спасенную жизнь она согласилась обвенчаться с ним в маленькой деревенской церквушке.

Подругой версии, Левицкий, которого Надежда Васильевна знавала ранее, оказался в плену у красных, и Плевицкая, давно мечтавшая перейти на сторону белых, помогла ему бежать и бежала вместе с ним, и венчаны они вовсе не были, просто сказались мужем и женой, когда их привели на допрос в штаб 2-го Корниловского полка.

Третья версия: Плевицкая и Левицкий поженились еще в 1918 году, в стане красных, куда ее муж, бывший офицер, был насильственно мобилизован, или даже вступил сам, что в то время случалось очень часто, и даже командовал некоторое время, но позже отчего-то разочаровался в революционных идеях — в таком случае в эпизоде с Шульгой Надежда Васильевна совершала прелюбодеяние. И, когда летом 1919 года конная разведка деникинцев ворвалась в какую-то деревеньку под Фатежом близ Курска, оба они — Левицкий и Плевицкая, ставшая сестрой милосердия, — были захвачены в плен. Один деникинец — якобы участник событий — рассказывал в 1937 году в парижской газете: "Капитан Калянский крепок был на язык. Увидев красную сестру милосердия, он грубо обругал ее. Сестра закинула гордо голову и сказала: "Да вы знаете, с кем говорите? Я — Надежда Васильевна Плевицкая!" Капитан, не смутившись, с лошади приложился к ручке, велел оказать пленной почет и препроводил ее в штаб батальона".