Мёртвые звезды - Виктор Точинов

От разгневанного Барсука ожидать можно было всего, вплоть до самых абсурдных оргвыводов. Но на объекты покушения генерал свой гнев не обрушил. Скупо похвалил Стрельцова:

– Молодец, не оброс жирком у белых медведей…

С Людмилой говорил чуть дольше:

– Скажи, дочка, у тебя с ним, – последовал кивок на обведенный мелом контур на полу кухни, – никаких… э-э-э-м-м-м… амуров не было?

– Никак нет, господин генерал-майор! – отрапортовала «дочка».

Личность стрелявшего выяснилась быстро. Киллеру не понадобилось изыскивать хитроумные предлоги для проникновения рано утром в дом ФСР – был он своим, доморощенным. Сын подполковника Челядинцева из технического управления, студент-третьекурсник. Отец сейчас в Ревеле, в служебной командировке; мать в шоке – и ни сном, ни духом: с чего бы ее Володе взбрело в голову пострелять с утра пораньше по живым людям. Откуда у студента «Скорпион» – вопрос отдельный. Есть рабочая версия, что отцовский, – у высших офицеров ФСР порой имелись незарегистрированные стволы, и руководство поглядывало на подобные факты сквозь пальцы.

Генерал-майор выспрашивал подчиненную и так, и этак: может, общие знакомые были? Или в кампании какой встречались? На подружку твою какую-нибудь дышал неровно? Ничего не добился: не встречались, и знакомых общих не было, и рядом с подружками не замечала. Лицо вроде знакомое, наверняка сталкивались в лифте или в холле, но даже имени человека, решившего ее застрелить, Людмила не знала.

– Смотри, дочка, – сказал Барсев, – опасного ты человека на ночь приютила. Андрей неприятности всякие как магнитом притягивает. Свяжешься с таким – сама рада не будешь.

Посмотрел на обоих многозначительно. Стрельцов изобразил смущение и раскаяние; Людмила демонстративно положила руку ему на плечо. Напоследок генерал обнадежил:

– Квартиру отремонтируем за наш счет в ближайшие два дня. Стерео, холодильник и прочее, – сама уж по магазинам пройдись, счета хозуправление оплатит, я распоряжусь. А ты, – кивнул он Стрельцову, – через час ко мне в кабинет. Вместе с Лосем. Потолкуем.

И генерал-майор Барсев покинул разгромленную квартиру. Следом потянулась генеральская свита и оперативники с экспертами, закончившие работу.

– Давно мечтала поменять холодильник, – задумчиво сказала Людмила.

Глава третья. Мы не рабы, рабы не мы

Совершенный муж осознает свой долг, тогда как низкий человек понимает только свою выгоду.

Псковская область, Гдовский район, 16 июня 2028 года, утро

Счастливцева на сидень уже не оказалось – сполз вниз, свернулся клубочком, став совершенно незаметным снаружи.

Вездеход с прицепом прокатил мимо, не останавливаясь. Передние его стекла прикрывали броневые жалюзи, и я не смог разглядеть реакцию сидевших внутри людей на появление «гарпии» на дороге. Включил смарт – связи по-прежнему нет; тогда я настроил пеленгатор – ага, источник радиоимпульсов в непосредственной близости. Наверняка докладывают по рации о появлении чужака.

А ведь я, пожалуй, поспешил со своей первоначальной версией, что Федор – промышляющий на выпивку «романист», а живут здесь мирные российские производители. Ни к чему мирным производителям так уродовать дорогу, которой сами же и пользуются. И глушить диапазоны мобильной связи незачем, не говоря уж об единой аварийной частоте…

Однако встает вопрос: какое мне дело до противозаконных занятий здешних землепашцев? Ответ: нет мне до них дела. Совершенно незачем заниматься благотворительностью и играться в защитника униженных и оскорбленных, изображать Спартака в извечном противостоянии рабов и рабовладельцев. Моя задача проста: разыскать нанимателей Пастушенко и выколотить из них свои денежки. И нечего отвлекаться на всякую ерунду. Моряки в таких случаях говорят: следую своим курсом, и пусть каждый спасается, как умеет.

– Вылезай, – сказал я Федору. – Проехали.

Он выполз из своего убежища, настороженно оглянулся. Вездеход уже скрылся из вида.

– Всё, – произнес Счастливцев убито. – Не выпустят теперь… Перекроют позади дорогу своей бандурой…

– Поеду вперед, – постановил я. – Погляжу на быт твоих рабовладельцев. А ты можешь выйти и добираться пешим ходом.

Я демонстративно достал АБПГ, демонстративно вынул из него и обревизовал магазин. Вставил обратно и убрал оружие, но так, чтобы выхватить в любой момент.

Счастливцев посмотрел на пистолет с опасливым уважением, но все-таки взялся за ручку двери… Однако открыть ее и выйти не решался, наверняка не хотел продолжить одинокое странствие по здешним лесам и болотам.

Пришлось предложить ему компромиссный вариант:

– Спрячься здесь, в кустах, потом заберу.

Он покачал головой:

– Близко слишком… Собаки учуют, не оторваться будет… У них тут те еще волкодавы – слона в куски порвут.

– Тогда лезь в багажное отделение и сиди там тише мыши! – рассердился я.

К моему удивлению, Счастливцев тяжело вздохнул, мрачно предрек:

– Убьют обоих, – и полез прятаться.

…Вела к усадьбе подъездная дорога длиной около километра: вымощена новенькими бетонными плитами, по бокам высажены двумя рядами молодые тоненькие липы – задумка ясна, лет через двадцать здесь будет тенистая аллея в духе старых дворянских гнезд. Ну-ну…

Автоматические ворота гостеприимно распахнуты, хотя закрыть их можно одним нажатием кнопки из имевшейся рядом будки. Но для «гарпии» эта жестяная фортеция – преграда несерьезная, протаранит, не замедляя хода.

Дом большой, основательный – первый этаж из кирпича, второй из дерева. Крыльцо – огромное, высоченное, с лестницами на обе стороны – вело сразу на второй этаж. Бревна не успели сильно потемнеть от непогоды, и видно было, что здешние постройки возведены года три, самое большее четыре назад. А вот кирпич (не соврал Федор) действительно был древний, местами почерневший, и от того усадьба казалась зловещей и мрачной. Может, всего лишь казалась, и на мое восприятие наложился рассказ Счастливцева о творящихся здесь делах.

Дорога огибала дом и вела куда-то дальше по медленно повышающемуся пологому склону; возможно, тянулась она к полям, – уже не вымощенная, грунтовая, однако ровненькая, хорошо накатанная. В той же стороне, на вершине холма, смутно виднелись некие развалины – пресловутый монастырь, надо полагать.

Обширный двор хозяева замостить поленились либо не успели, и после недавних дождей пребывал он не в лучшем состоянии, – грязный и топкий, без сапог не больно-то погуляешь. Выбрав место посуше, я остановил «гарпию».

– Из машины не вылазь! – прошипел сзади Счастливцев.

Мое появление не осталось незамеченным. На вершине крыльца появился вышедший из дома человек – по всему судя, сам хозяин: лет пятидесяти, кряжистый, манеры степенные, уверенные. От какой-то из надворных построек подходил высокий и плечистый недоросль; сынок, не иначе, – фамильное сходство с хозяином определенно просматривалось. Молодой человек явно оторвался от столярной работы – держал в руках недоструганную палку, будущий черенок не то для лопаты, не то еще для какого сельхозинвентаря.

Проигнорировав совет Федора, я вылез из салона. По словам Счастливцева, в доме изначально было четверо мужчин, не считая работников. По крайней мере один из них уехал на вездеходе – значит, остались максимум трое. При наличии пистолета я считал себя хозяином положения. Если фермеры вздумают затеять потасовку или перестрелку, им не позавидуешь.

– Ты кто будешь, мил человек? – полюбопытствовал хозяин, не делая попыток спуститься со своей верхотуры. – Каким ветром в наши края занесло?

Фермерского сынка моя персона абсолютно не заинтересовала. Он со всех сторон разглядывал «гарпию» – с явным восхищением.

Я не стал темнить и лукавить:

– Доверился компьютерной карте, путь спрямить решил – ну и влетел в такое болото, что едва выбрался.

– А-а-а… – не то сказал, не то зевнул хозяин с видимым равнодушием. – Одни беды от тех компутеров. Мы вот по-дедовски живем – ветряков два десятка стоят, лампочки горят – и ладно. А бесовские игрушки нам без надобности.

Освящена ли в ближайшей церкви его «глушилка», я не стал интересоваться. По ходу разговора поглядывал по сторонам, пытаясь высмотреть хоть что-то, подтверждающее рассказ Счастливцева. Не увидел ничего – не побрякивали цепями понурые рабы, не щелкали кнутами надсмотрщики. Даже знаменитого «щелястого сарайчика» не видно… Что, впрочем, ничего не доказывает. Кто же будет выставлять напоказ такие вещи?

– От нас тебе чего надобно? – спросил фермер. – Горючки, может? Только дорога́ у нас горючка, повози-ка ее в нашу глушь… И деньги электронные эти дурацкие в оплату не принимаем. Наличные-то есть с собой?

Ай-ай-ай… Ну разве же можно так навязчиво интересоваться финансами приезжего? Тут у любого возникнут подозрения… Хотя… Может, и не возникнут, – у того, кто не слышал рассказ Счастливцева, и полагает, что в мирной и законопослушной российской глубинке опасаться нечего.