Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы - Маргарита де Валуа

Договорившись обо всем, спустя несколько дней (которые мой брат использовал для того, чтобы дать мне поручения, способствующие его делам во Фландрии) все мы расстались. Король и королева отправились в Пуатье [410], чтобы быть ближе к армии господина де Майенна [411], которая осаждала Бруаж и откуда должна была отправиться в Гасконь на войну с королем моим мужем. Брат мой отбыл с другой армией, командующим которой он являлся, с тем, чтобы осадить Иссуар и другие города, вскоре ему [98] покорившиеся [412]. Я же держала путь во Фландрию [413], сопровождаемая госпожой принцессой де Ла Рош-сюр-Йон, моей гофмейстериной мадам де Турнон [414], мадам де Муи из Пикардии [415], госпожой супругой миланского кастеляна [416], мадемуазель д’Атри [417], мадемуазель де Турнон [418], и еще семью или восемью другими фрейлинами. Из мужчин в мою свиту входили господин кардинал де Ленонкур [419], господин епископ Лангрский [420], господин де Муи из Пикардии [421], ныне – тесть одного из братьев королевы Луизы – графа де Шалиньи [422], [99] а также мои первые гофмейстеры, первые шталмейстеры и другие дворяне моего дома. Все иностранцы, которые видели мое окружение, находили его столь приятным и очаровательным, что еще больше стали восхищаться Францией. Я передвигалась на опорных носилках [423], обитых ярко-розовым испанским бархатом с золотой вышивкой и тафтой, с девизом (носилки мои были полностью застеклены, а стекла представляли собой изображения девизов в виде солнца и его лучей, которые сочетались с надписями на драпировке и самих окнах, всего – сорок девизов разного содержания со словами на испанском и итальянском языках) [424].

За мной следовала в носилках госпожа принцесса де Ла Рош-сюр-Йон, а за ней – мадам де Турнон, моя гофмейстерина; десять фрейлин вместе со своей наставницей ехали верхом на лошадях, и еще в шести каретах и повозках размещались остальные дамы и девушки из числа наших сопровождающих.

Я проехала через Пикардию, города которой имели приказ короля оказывать мне почести и самый достойный прием, который я только могла пожелать [425]. По прибытии в Катле, крепости на расстоянии трех лье от границы с [областью] Камбрези [426], епископ Камбре (который был сувереном этой территории, являющейся [100] церковным владением), признававший короля Испании в качестве покровителя [427], прислал ко мне дворянина, чтобы узнать час моего прибытия, поскольку хотел встретить меня перед въездом в свои земли. Я нашла его в окружении большого числа сопровождающих, которые выглядели как настоящие фламандцы и были одеты соответствующим образом, хотя и весьма простовато.

Сам епископ принадлежал к дому Бapлeмoнoв [428], одному из самых знатных во Фландрии, но обладал сердцем испанца, поскольку, как оказалось позже, был среди тех, кто поддерживал дона Хуана. При встрече он не оказал мне особых почестей, а все церемонии напоминали испанские. Город Камбре мне показался приятным, хотя и не выстроен так добротно, как города Франции; его улицы и площади расположены более или менее пропорционально, церкви же – довольно большие и красивые – являются украшением всех городов Фландрии. Однако наиболее достойное внимания и восхищения место в этом городе – его цитадель, одна из самых прекрасных и хорошо сооруженных в христианском мире, что она и доказала позже, будучи под властью моего брата и успешно противостоя испанцам [429].

Губернатором крепости тогда был господин д’Энши, сын графа де Фрезена [430], благородный человек, который по своим манерам, облику и прочим качествам являлся совершенным кавалером и ничем не отличался от наших лучших придворных; ему была не [101] свойственна та естественная грубоватость, присущая остальным фламандцам. Епископ, к нашему удовольствию, решил устроить праздник – дать бал, на который были приглашены все знатные дамы города. Сам же он на балу не появился (удалившись сразу после окончания обеда – как я уже говорила, в соответствии с испанским церемониалом). А господин д’Энши, должный быть со своим отрядом, оставил его, чтобы встретиться со мной на этом празднике и позже сопроводить на ужин со сладостями. Его поведение показалось мне необдуманным, поскольку [прежде всего] он был обязан охранять цитадель. Об этом я могу говорить со знанием дела, так как [в свое время] была слишком хорошо научена, сама того не желая, как важно следить за охраной укрепленного места [431].

Долг перед моим братом занимал все мои мысли, и поскольку я была ему очень предана, то постоянно думала о поручениях, которые он мне дал. Видя, что мне предоставляется прекрасный случай оказать ему добрую услугу в его фламандском деле, ведь город Камбре и его крепость являлись ключом ко всей Фландрии, я не упустила этой возможности. Используя всю силу своего ума, дарованного мне Богом, я склоняла господина д’Энши на сторону Франции и особенно на сторону моего брата. Господь позволил мне достичь в этом успеха: д’Энши находил удовольствие от бесед со мной и позволял себе видеть меня так часто, как только мог; [к тому же] вызвался сопровождать меня в поездке по Фландрии. С этой целью он попросил разрешения у своего господина [епископа] проехать со мной до Намюра, где меня ожидал дон Хуан Австрийский, говоря, что желает видеть мой триумфальный прием. Но этот фламандец, проникнутый испанским духом, был мало расположен позволять ему это...

Во время путешествия в Намюр, которое заняло у нас десять или двенадцать дней, д’Энши разговаривал со мной так часто, как это было возможно, открыто показывая, что обладает сердцем настоящего француза, и только и ждет того часа, когда столь славный принц, как мой брат, станет его господином и сеньором; что он презирает власть епископа и свою зависимость от него. [102] Епископ, хотя и являлся его сувереном, по сути, был только дворянином, как и он сам (однако по своим качествам и привлекательности ума и тела намного ему уступал).

Покинув Камбре, я отправилась в Валансьен [432], другую фламандскую область, где намеревалась переночевать. Господин граф де Лален [433], господин де Монтиньи, его брат [434], а также многие другие сеньоры и благородные лица числом около двух или трех сотен прибыли меня встретить в тот момент, когда я покидала земли Камбрези, до тех пор сопровождаемая епископом. Мы достигли Валансьена, города, уступавшего Камбре по своей силе, но отнюдь не по красоте прекрасных площадей и церквей (его фонтаны и башенные часы, сделанные наподобие немецких, привели в немалый восторг наших французов, не привыкших видеть часы, которые издавали приятный музыкальный звон и приводили в действие разного рода фигурки маленького замка – такое у нас можно увидеть только в Сен-Жерменском предместье как редкость). Господин граф де Лален, который управлял этим городом, устроил пир сеньорам и дворянам моей свиты, а мои дамы продолжили путь и расположились в Монсе. Туда я прибыла наутро следующего дня в сопровождении графа и всего его окружения, а графиня де Лален [435], ее родственница мадам д’Аврек [436] и все самые знатные [103] и галантные дамы уже ожидали меня, чтобы устроить прием. Граф состоял в родстве с моим мужем и, будучи сеньором с большим авторитетом и обладая значительным влиянием, для которого испанское господство всегда было невыносимым, считал себя беспредельно оскорбленным после казни графа Эгмонта, своего близкого родственника [437]. Несмотря на то что он правил [в своей области], не вступив ни в лигу принца Оранского [438], ни в лигу гугенотов, будучи убежденным католическим сеньором, тем не менее, он всегда отказывался встречаться с доном Хуаном и не допускал назначения каких-либо испанцев на руководящие должности. Со своей стороны дон Хуан не осмеливался действовать против него, опасаясь, что в противном случае лига католиков Фландрии (которая называлась лигой Штатов) объединится с принцем Оранским и гугенотами, и предвидя, что тем самым он навлечет на себя столько же бед, сколько их испытал король Испании.