Орлы или вороны (СИ) - Мартин Дэвид

Прицеп стоял в дальнем углу гаража, там же, где он его и поставил. Перед ним возвышались два поддона с высокой пачкой листового металла на каждом. Виктор включил свет и подошёл ближе. Листы блестящего металла, похожего на нержавейку, размером примерно шестьдесят сантиметров на метр. Листы были ничем не закреплены и просто лежали аккуратной стопкой. Виктор выдвинул один, не без труда приподнял. Толщина на глаз — примерно два миллиметра, достаточно тяжёлый. Пачка была высотой метра полтора, значит, листов семьдесят не меньше. На втором поддоне лежала точно такая же пачка. Идеально ровно сложенные друг на друга листы, выровненные аж до миллиметра — этакий рай для перфекциониста. Виктор обошёл вокруг и расплылся в широкой улыбке. Его тентованный прицеп, новенький, слегка запылённый грязью деревенских дорог, стоял, дышлом упираясь на деревянный брусок, подставленный Виктором в прошлый раз. Сверху лежал в пластиковой прозрачной упаковке кораллового цвета женский халат, а на нём — пачка тысячных купюр, перевязанная банковской бумажной лентой, как он вчера и представлял. Сто тысяч рублей.

— Всё получилось, ай да Нуо, ай да красавчик! — тихо с улыбкой произнёс Виктор, и как бы в ответ ему Нуо ответил мгновенной слабой вибрацией, как телефон на беззвучке.

— Но что это за листы такие? — Вчера он пытался представлять визуально и золото, и серебро, и даже платину. — Может, это платина? Или серебро? — Виктор платину не видел ни разу в жизни, а серебро — только в виде изделий. Надо было просто взять с собой один лист и всё разузнать. Подогнал машину поближе к гаражной двери, ворота открывать не стал. Лист как раз вошёл на заднее сиденье. Набрал Гансу

— Встретиться надо, — поздоровавшись, сказал Виктор.

— В «Славянском дворике» сидим, — ответил тот. — Подтягивайся.

Через десять минут Виктор уже припарковал свою «Ниву» около «Славянского дворика» на Краснодонцев. Ганс стоял с двумя девушками и чего-то оживленно рассказывал в своём репертуаре, широко жестикулируя руками. Увидев Виктора, он расцеловался с обеими и, помахав им рукой, направился к нему. Поздоровались, Виктор открыл заднюю дверь, показав рукой на светлый лист металла.

— Чего это? — спросил он без предисловий.

— Похоже на никель, — ответил Ганс.

— Заберёшь? У меня примерно сто пятьдесят листов этой хрени.

— Не боишься? Присесть можно за него надолго, — сказал Ганс.

— Это ещё почему? Он чистый, не ворованный, — парировал Виктор и тут же понял, что звучит это как минимум неубедительно.

— Ага, эти сказки потом в ОБЭПе будешь рассказывать. Его тащат с «Северстали» пачками, потом садятся через одного.

— Ну, так чего, заберёшь? — спросил Виктор, не обращая внимания на то, что говорил Ганс.

— Конечно, заберу, — ответил Ганс и тут же принялся кому-то звонить.

— Нагреешь с ценой, в следующий раз не предложу, — наивно пригрозил Виктор.

Прицеп пригодился. Продавать его, конечно, уже смысла не имело. За два захода отвёз весь никель на базу, в Ясную поляну, получив тридцать тысяч рублей. Показалось маловато, но мониторить цены времени не было.

Когда поднимался к себе домой, была лёгкая нервозность, что Настя там чего-нибудь уже учудила. Но всё оказалось в порядке. Открыв дверь, увидел, что она сидит в комнате на диване и тыкает в клавиши ноутбука. Она тут же отложила ноут и подошла к нему с явным порывом обнять. Но не стала.

Виктор протянул ей халат:

— Тебе. Подарок.

— О, прикольно! — обрадовалась она и тут же, развернув обновку, принялась мерить.

Естественно, размер подошёл идеально, в чём Виктор не сомневался. Нуо был в ударе.

— А я профессию себе выбрала, — сказала она, завязывая пояс на халате. — Да ты прямо по размеру купил. Классный какой, мягкий.

— Какую профессию? — спросил Виктор.

— А, там написано «архитектура дизайна» или «дизайн архитектуры», что-то такое. Я позвонила, сказали, что ещё не поздно документы подать. Но только платка, и там ещё комиссия будет решать.

— Я понял, подавай тогда, — сказал Виктор. — Когда я вернусь из Питера, тогда и подашь, — поправился он. — А пока сходи туда, поговори с ними. Узнай всё как следует.

Она улыбнулась:

— Здесь я написала тебе адрес этого…

— Козла? — подсказал Виктор.

Она кивнула.

— Ну и мой адрес, где я жила, и вот телефон Оксаны, с которой мы вместе снимали квартиру. Только я боюсь за тебя, как вообще ты сможешь?..

— Попробую, — успокоил её Виктор. — Курить бросила?

— Так нечего курить, зря напомнил только. Хочется, — она посмотрела на него.

— Пару дней потерпи — расхочется, — сказал Виктор.

— Иди сюда, садись, — она показала рукой на диван.

Он сел, не понимая, чего она хочет. Настя тут же забралась к нему на колени, сильно обняла за шею, прижалась и зашептала:

— Ты не езди туда. Наплевать на этот универ. Ты не вернёшься. Я знаю, тебе не справиться с ними. Ты хороший, но ты слабее их, я же вижу.

Он попытался от неё отодвинуться, но не смог.

— Настюха, ты меня сейчас задушишь, отпусти.

Но она ещё сильнее прижалась, шепча:

— Тебя там просто убьют, я же знаю. Эти люди, у них ничего человеческого нет. Я поеду домой и восстановлю все документы.

— Хорошо, – согласился Виктор. — Мне же по своим делам надо отлучиться, не только из-за твоего паспорта. Ну всё, садись рядом, поговорить надо.

Она ослабила хватку, но продолжала сидеть на коленях, не слезая.

— Так говори.

— Ладно, — сказал Виктор.

Такой порыв нежности спутал все карты. Он немного не так представлял их разговор.

— Анастасия, слушай, давай сразу поставим точки над «i», я буду честным с тобой. В моих планах нет крутить с тобой романов, я просто хочу тебе помочь. Ты можешь жить здесь, пока что-то у тебя не поменяется. Я даже помогу тебе деньгами, но запомни: мы с тобой не пара. Я тебе ничего не обещал и ничего не требую взамен. Только попрошу: не води сюда никого, в квартире не кури и… — он сделал паузу, подбирая нужное слово, но так и не нашёл, — и будь умницей, ну просто не косячь. А я вернусь через пару дней. Если получится, привезу твои документы, если нет… ну что ж, поедешь домой восстанавливать. И ещё: если поступишь, возможно, я помогу тебе с оплатой учёбы. Не обещаю, но если будет возможность, то помогу.

— Спасибо, я всё поняла, — сказала она. — У тебя кто-то есть.

— Настя, у меня нет никого, но не в этом сейчас дело. — Он попытался снять её с себя, но она опять вцепилась мёртвой хваткой, и он сдался. — Да Настя, блин! Хорошо, давай так посидим. Ты ела чего-нибудь?

Она отрицательно покачала головой:

— Я не хочу.

— Ладно. — Он откинулся на спинку дивана и, расслабив руки, шутливо сказал: — Всё, ты победила, я сдаюсь.

— Я знаю. — Она ослабила хватку, прижалась к нему и тихо сказала: — Когда я была маленькая, больше всего не любила, когда папа с мамой ссорятся. Папа вообще никогда не пил, а мама частенько. И когда они начинали ругаться, я залезала под стол и просила Иисуса, чтобы он их помирил. И потом они переставали ругаться. Я думала, что, когда я вырасту и выйду замуж, мы никогда не будем ругаться. Будем с мужем вместе лепить пельмени, я ему буду помогать колоть дрова, а он мне помогать мыть посуду. Потом родители развелись. Я переехала к папе в Белозерск, а к маме ездила на выходные. Там до Мондомы недалеко, километров двадцать всего. С папой мы дома говорили по-английски. Он меня сначала заставлял, а потом мне самой понравилось. Потом папа заболел, чего-то с лёгкими. Потом сказал, что мне придётся переехать к маме. Я была уже в восьмом классе. И папа очень быстро умер. А перед смертью я ему пообещала, что получу высшее образование. Он даже денег мне дал. Ну как, не мне, а маме на книжку положил. Но они с дядей Толей потом быстро пропили всё. Он так-то добрый, дядя Толя, когда трезвый. А потом мне подруга сказала, что можно в Питер попробовать поступить. Мы вместе с ней и хотели, но она забеременела и замуж вышла, а я одна поехала.