Жертвы - Шон Хатсон

— У нас были разногласия, — сказал он, удостоверившись в том, что камера готова для съемки. — А теперь, может, приступим к работе?

Он снял первый кадр и, вытащив снимок из фотокамеры, положил на стол, дожидаясь, когда он полностью проявится. Затем снял второй кадр в профиль слева. Затем еще один — в профиль справа.

Пока снимки темнели и на них проступало изображение, Миллер сделал еще пару кадров.

— У вас бывает раздражение кожи, аллергия? — спросил он тоном, каким обычно задают вопросы врачи. — Грим иногда раздражает чувствительную кожу.

Сюзан отрицательно качнула головой.

— Меня предупреждали, что в кинобизнесе нужны люди толстокожие, — улыбнулась она своей шутке.

Миллер кивнул и обернулся к столу. Снимки еще проявлялись. Наконец он поднял один из них и стал помахивать им в воздухе, чтобы он скорее просох. Теперь изображение было совершенно отчетливым.

Миллер всмотрелся в отпечаток.

Лицо Сюзан Льюис было окружено аурой.

Едва различимый круг света.

Специалист по киноэффектам сжал зубы, на его скулах заходили желваки.

— Ну как, снимки получились нормально? — спросила Сюзан, удивившись тому, что Миллер внезапно замолчал.

— Что? — рассеянно отозвался он.

— Снимки.

— Да, все в порядке, — соврал он, не сводя глаз со светящегося ореола вокруг ее лица. Он смотрел на снимки, забыв о времени, потом повернулся и направился к двери прицепа.

— А как же грим? — окликнула его Сюзан.

— Это подождет, — ответил Миллер.

И вышел.

У входа в студию в импровизированной кабине был телефон.

Миллер сказал дежурному охраннику, что ему нужно позвонить, и тот вышел из кабины, а Миллер стал поспешно набирать нужный номер, в нетерпении постукивая пальцами по столику и ожидая, когда снимут трубку.

— Новый Скотленд-Ярд, — попросил он ответившего на его вызов. — Мне надо поговорить со Стюартом Гибсоном, добавочный номер двадцать два, — сказал Миллер и снова стал ждать, прислушиваясь к последовавшей серии щелчков и потрескиваний, пока его соединяли. Послышались сигналы вызова на линии добавочного номера телефона.

Гудки следовали один за другим.

— Ну, давай же, — возбужденно прошипел Миллер.

Наконец он услышал щелчок, трубку сняли.

— Кабинет инспектора сыскной полиции Гибсона, — сообщил голос.

Миллер сразу же узнал его.

— Стюарт, это Фрэнк Миллер.

Последовало непродолжительное молчание, а когда полицейский инспектор заговорил, в его голосе безошибочно угадывались ледяные нотки.

— По-моему, мы все сказали, что хотели, в тот день.

— Но это важно. Помнишь, я тебе говорил про ауру вокруг потенциальных жертв убийств? Так вот, я ее снова увидел.

— Послушай, Фрэнк, почему бы тебе не найти кого-нибудь другого, чтобы приставать со своим бредом. Я же тебе сказал, меня это не интересует.

— Но тебя это обязательно заинтересует, когда ее убьют, правда? — бросил Миллер.

— О ком ты говоришь?

Миллер объяснил.

— Уверяю тебя, Стюарт, на снимках — то же свечение, что и на фотографиях всех других жертв. Ее непременно убьют. Я могу поспорить на деньги.

— Тогда тебе, может быть, лучше обратиться в «Ладброкс», чем ко мне, — с сарказмом посоветовал инспектор. — Послушай, Фрэнк, я занят. Мне хватит и одной головоломки, которую предстоит решать, отстань ты от меня со своими сумасбродными идеями.

— Так что же может тебя убедить? — рявкнул Миллер.

— Нечто более существенное, чем слова алкоголика с буйным воображением и плохим зрением, — едко парировал полицейский инспектор. — А теперь отстань и повесь трубку, понял?

— По крайней мере, пришли кого-нибудь последить за ней, понаблюдать за ее домом, сделай же что-нибудь! — сердито крикнул Миллер. — Ты не можешь просто отмахнуться от того, что я тебе сказал. Ее непременно убьют, помяни мое слово.

— Все, Фрэнк, пока, — сказал Гибсон и положил трубку.

— Подлец! — взревел Миллер и бросил трубку.

Он выскочил из кабины, чуть не столкнувшись с охранником, который, услышав разговор на повышенных тонах, решил вернуться. Охранник открыл было рот, чтобы что-то сказать Миллеру, но тот уже мчался к гримерному прицепу. Охранник покачал головой и вошел в свою сторожку.

Миновав бетонированную площадку и подходя к прицепу, он увидел ожидающую его в дверях Сюзан Льюис.

Миллер невольно содрогнулся, встретившись взглядом с актрисой, живо представив ее изображение в обрамлении ауры, которую он видел на снимке.

Может быть, он все же ошибается относительно этого странного свечения? Возможно, все предыдущие убийства являлись лишь случайным совпадением? Он в этом сомневался, однако очень молился, чтобы на этот раз он ошибся.

Съемки проходили в соответствии с планом.

Сюзан Льюис исполняла свою роль прекрасно под слоем гротескного грима, который Миллер создал для нее. Он накладывал его осторожно, почти любовно. Как хирург, делающий пластическую операцию, придавал латексу нужные формы, вырезал отверстия, создавая что-то потрясающе безобразное на лице той, от которой раньше нельзя было отвести глаз.

Пока шли съемки, безотлучно находился рядом с камерой и смотрел на актрису. Стоял, попивая из своей фляжки, и смотрел. Преследуемый мыслью о том, что он видел на фотоснимках. Помня, что вокруг нее разливался свет, как от маяка. И видеть это мог только он.

Время приближалось к семи пятнадцати, когда Дикинсон, наконец, объявил об окончании съемок на этот день, пробурчав что-то в ответ на заявления кинооператоров и осветителей о дополнительной плате за переработку. Миллера уже не заботили замечания режиссера: он стоял и ждал, когда Сюзан Льюис сойдет со съемочной площадки. Говорить она была еще не в состоянии из-за мешавшего ей грима, да и Миллер чувствовал себя не очень склонным к разговору, так что снятие грима в гримерном прицепе производилось в относительном молчании. Актриса сама содрала с себя последние несколько полосок латекса, как это делают животные, меняющие кожу.

Промывая затем лицо теплой водой из раковины в углу прицепа, она почувствовала, что Миллер смотрит на нее.

— Что-то не так? — спросила его Сюзан.

Миллер отрицательно качнул головой и отпил из фляжки.

Снимки Сюзан были уложены им в карман куртки. Как безмолвные знаки беды.

— Как вы добираетесь до дома? — поинтересовался он.

— Мне недалеко, и я на машине. Займет минут тридцать.

Специалист по киноэффектам в задумчивости медленно кивнул.

Сказав актрисе, когда ей следует прийти завтра гримироваться, он попрощался и проследил взглядом, как она вышла из прицепа и направилась по бетонированной площадке к ждущей ее машине. Миллер задумчиво кусал нижнюю губу, наблюдая за тем, как она выкатывала машину со стоянки. Он выждал еще некоторое время, затем решительно вышел, захлопнув за собой дверь и заперев ее. Сделав это, он бросился к своей машине. Миллер завел двигатель и включил ближний свет фар. Смеркалось, краски дня становились скучными и серыми, и, ведя машину, он включил дополнительное освещение.