Их любимая кукла - Алекса Адлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А эти двое ещё и с любопытством наблюдают за мной.
− Ж-шеня, а с-сколько тебе лет? – вдруг спрашивает Шоа-дар, склонив голову набок.
Клацнув зубами, я оторопело смотрю на него. Совершенно сбитая с толку резкой сменой темы.
− Девятнадцать, а что? – подозрительно щурюсь.
− Такая юная, − цокает языком, задумчиво сузив глаза. – Представительницы нашей рас-с-сы в таком возрасте с-с-считаются ещё несоверш-шеннолетними и даж-ше не дос-стигают половой зрелости.
− По меркам моего мира я уже взрослый, совершеннолетний человек, − сообщаю, снова слегка подняв подбородок. – А сколько живут на-агары, если вы так долго взрослеете?
− Кто-то больш-ше, кто-то меньш-ше. Всё зависит от с-силы и наследственности. От двух-трёх столетий, до пяти-ш-шести и даж-ше больш-ше, ес-сли речь идёт о представителях с-с-самых с-сильных семей, − получаю ответ от Са-арда.
− Ясно, − выдыхаю немного пришибленно. Сомневаться, что эти двое являются представителями одной из этих самых сильных семей почему-то даже не приходится. Я помню, что их отец вроде как приближён к императорам.
Наверное, мне следовало догадаться, или хотя бы предположить, что они долгожители. Но я как-то не задумывалась, о том, сколько могут жить мои любовники.
Что ж… оказывается, намного дольше, чем я. Когда ко мне придёт старость, они всё ещё будут брутальными змеехвостыми красавчиками, буквально излучающими сексуальность и мужскую привлекательность.
Вот и ещё одна причина, почему не следует рассчитывать на будущее с моими на-агарами. Я просто не проживу столько, сколько они.
Чёрт. Я действительно стала задумываться о том, возможно ли для меня какое-то будущее с ними? Точно с ума сошла.
− И сколько же тогда лет вам самим? – позволяю себе проявить любопытство. Нет, ну а что? Им можно, а мне нет?
− Мне нет ещё даж-ше с-сотни, − усмехается Шоа-дар. – С-семьдесят четыре. А мой брат куда более зрелый, ему с-с-сто тридцать один.
Кошмар. Настоящие реликты. Я по сравнению с ними действительно едва ли не младенец. И всё равно, даже с учётом такой колоссальной разницы, они проживут намного, намного дольше чем я. По крайней мере, я в человеческом теле. А в кукольном, если у меня будет выбор, я точно ни за что не останусь.
− Если у землян девуш-шки в девятнадцать с-считаются уже взрос-слыми, значит ли это, что у тебя уже был мужчина? – интересуется вдруг молчавший до этого Са-ард. – На Земле есть кто-то, к кому ты стремиш-шься?
− Нет у меня никакого мужчины. Иначе я вам ни за что не уступила бы. Это было бы низко с моей стороны. Кроме матери у меня нет никого, и никто меня не ждёт, − признаюсь, чувствуя, как мгновенно падает настроение.
Всё это время, я старалась не думать о ней. Не представлять, что она испытывает сейчас, не гадать, что чувствует, не жалеет ли. Потому что не знаю, чего страшусь больше – её горя, или её безразличия.
− А кто ждёт вас? – меняю я тему, не желая вдаваться в подробности. Вижу ведь, что Шоа-дар уже готов вывалить на меня новые вопросы. – Я знаю, что встречать вас будет ваш отец. А ваша мать? Остальная семья? Может ещё братья, или сёстры? Женщины? Что насчёт их?
− Моя мать погибла. Уже очень давно, − за двоих отвечает Са-ард. – А биологическая мать Шоа навряд ли знает о том, что он сейчас находится за пределами империи.
− Точно не знает, − ядовито фыркает змей младший. – Даже если бы кто-то вдруг надумал сообщить ей такую новость, вряд ли бы это её сильно заинтересовало. У неё своя жизнь, никак не касающаяся моей.
Чёрт. Кажется, избегая собственных болезненных тем, я невольно потопталась по больным темам обоих братьев.
− Простите. Я не хотела задеть ваши чувства, − виновато смотрю на них по очереди.
− Сложно задеть то, чего нет, − пожимает плечами Шоа-дар. – Я не испытываю к своей биологической матери никакой привязанности, поскольку видел её всего несколько раз за свою жизнь. Отец заплатил ей, чтобы она родила ему ещё одного сына, она свою роль выполнила. Только и всего.
− Заплатил? То есть… она родила и просто… отдала своего ребёнка? – ошарашенно выдыхаю я.
− Да. Такое случается, если на-агар не встретил ещё свою избранную, с которой пожелал бы связать свою жизнь и судьбу, а долг перед своим Домом требует продолжить род. Приходится тогда размножаться с наложницами, или с такими вот профессиональными утробами, как та, из которой я появился.
− Ты хочешь сказать, что она не только тебя родила на заказ? – совсем выпадаю я в осадок.
А я-то думала, что у меня проблемные отношения с матерью. Но они хотя бы есть, эти отношения.
− Это её способ заработать на ту красивую жизнь, которую она так любит. Предупреждая твой вопрос, скажу сразу, что о единоутробных братьях и сёстрах ничего не знаю, потому что никогда не интересовался ими. Собственно, я их таковыми даже не считаю. Мой единственный настоящий брат, это Са-ард.
− Но… раз ты знаешь, кто твоя биологическая мать и какими мотивами руководствовалась… значит, ты всё же интересовался ею, − замечаю, осторожно подбирая слова.
− Это было обычное юношеское любопытство. Отец никогда не делал тайны из моего рождения. И в какой-то момент мне захотелось взглянуть на эту на-агару, которую он выбрал для воплощения своих планов. Отец выполнил мою просьбу и познакомил нас. Никакой родственной связи с этой женщиной я не почувствовал. Она как была, так и осталась чужой для меня. Искать в этом какой-то глубинный смысл не стоит, − ровно отвечает Шоа-дар. И я почти верю ему. Возможно, поверила бы до конца, если бы могла представить, как такая история рождения может не задевать чувства ребёнка, брошенного собственной матерью.
Пытаясь утрясти всё услышанное в своей голове, я растерянно смотрю на Са-арда. Спрашивать, кем была его мать, мне уже попросту страшно. Особенно после его слов о её гибели.
А потом меня внезапно прошибает новая пугающая мысль.
− А у вас самих случайно нет таких детей, рождённых… на заказ? – вскидываю взгляд на старшего брата.
Он удивлённо сужает глаза, ещё и голову склоняет набок, рассматривая меня чуть ли не с научным интересом.
− Нет. Мы с братом пока ещё достаточно молоды, чтобы надеяться встретить свою избранную, − произносит на-агар
