Спорим, ты меня любишь? - Елена Кароль

взглядов, но и в этот раз Кай поступил совершенно не так, как поступил бы на его месте любой другой мужчина. Вместо ответного гнева, отрицания или чего-то ещё подобного, он всего лишь четко произнёс:

— Прости.

Я первая не вынесла напряжения, которое сгустилось между нами после этого слова, поэтому не только отвернулась и зажмурилась, но и горько прошептала:

— Да пошёл ты со своим «прости»…

— Ты разве не этого хотела? — В отличие от меня, он словно разом повзрослел на полноценную сотню лет и был возмутительно сдержан и рассудителен. — Чтобы я осознал подлость своего поступка, раскаялся и просил прощения? Ты спасла меня, несмотря на то, что презираешь. Пожертвовала своим здоровьем. Показала себя настоящим профессионалом и просто Человеком с большой буквы, пока я только и делал, что вёл себя как эгоистичный мудак. Мне встать на колени, чтобы ты поверила, что я действительно раскаиваюсь и ценю твою помощь? Записать обращение на видео и разослать по галактике на первые полосы центральных новостей? Что ты хочешь, Александра?

— Мести, — шепнула одними губами, чувствуя, как по щеке катится одинокая слезинка. — Ещё утром я хотела всего лишь мести. Двадцать лет, Кай… Двадцать лет тот случай грыз меня изнутри, мешая жить, а ты просто взял и забыл. Но космос посмеялся над нами обоими, да? Смешно тебе теперь? М?

— Нет.

Холт не тянул с ответом, но я не сильно-то его и ждала. Не ждала и того, что он на этом не остановится.

— Мне стыдно. Совестно. Просто гадко ощущать себя последней сволочью. Тварью. Подонком. Нет таких слов, чтобы описать то, что я чувствую. И чувствовал там, в клетке. Больше всего на свете я хочу сейчас обнять тебя и никогда не отпускать, но знаю, что оттолкнёшь и будешь права. Твоя боль — это моя вина. Невозможность избежать запечатления — лишь моя проблема. Не твоя. Ты вправе подать на меня рапорт и будешь права. Возможно, руководство сочтёт нужным заменить часть экипажа и меня отзовут вместе с другими шеррианцами, но я буду ходатайствовать, чтобы тебя оставили в этой экспедиции…

— Да хватит уже строить из себя мученика! — не выдержав морального давления, я психанула и, чувствуя, как накатывает очередная паническая атака, просто сжала зубы и выдернула из вены иглу. Резко села на кровати, скинула ноги вниз, поплотнее обернулась в тонкое одеяло, которым была накрыта, и нацелилась на побег из этого мерзкого места. — Ненавижу слюнтяев! А сейчас ты ведешь себя как тряпка, чертов Кайред Холт! Так и знай!

Злорадствуя, что шеррианец гораздо слабее меня, лишившись сил в том числе из-за оборота, я кое-как доковыляла до двери, но выйти не успела — та открылась у меня буквально перед носом, явив незваного посетителя.

— Так-так, — грозно поцокал космопсихолог, являя нам свою лощеную рож… мор… лицо. — И куда это вы собрались, Александра?

— Подальше от психа на дальней койке, — процедила неприязненно. — Уж будьте любезны, проведите с ним сеанс психотерапии. Вы ведь тут именно за этим? Так прошу! Пациент ожидает вас с нетерпением! Вбейте уже в его дурную голову, что именно он в ответе за всё произошедшее и именно ему это и разгребать!

Откуда только силы взялись, но я оттолкнула опешившего урианца и, не теряя достоинства и одеяла, прошуршала к своей каюте. Последние метры дались с большим трудом, но я преодолела и их, после чего просто рухнула на свою кровать без сил, судорожно дыша и давясь беззвучными рыданиями.

Всё не так. Всё!

Где радость? Где удовлетворение? Где гордость от свершившегося возмездия, в конце концов?!

Ни-че-го.

Пустыня…

Правы те, кто говорит, что месть опустошает. А я, глупая, не верила…

Двадцать лет мечтать о том, как он будет влюбленным и униженным лежать у моих ног и слезно просить прощения, а получив это — не почувствовать ничего, кроме разочарования.

Как это вообще так? Разве справедливо?!

Нет.

Но мне ли не знать, что справедливости не существует? У каждого своя правда, у каждого своя жизнь.

Такая жизнь меня не устраивает.

Будем менять!

Нашептав заговор на быстрый и крепкий сон, я почти мгновенно провалилась в сновидения, но и там мне не нашлось покоя: безотчётный страх, выворачивающее душу одиночество, отчётливое осознание, что я не успеваю что-то крайне важное — даже стараясь проснуться, я не могла вырваться из липких лап этого кошмара.

Наверное, даже металась во сне, стонала, чувствовала, как то горит всё тело, то замерзает, что аж зуб на зуб не попадает, но в какой-то момент я со всей дури врезалась во что-то невообразимо огромное и в то же время невозможно мягкое и родное, отчего вцепилась в это нечто всеми руками и ногами… и притихла.

И больше мне ничего не снилось.

Вот и хорошо.

Впервые за долгие годы я не хотела просыпаться. Да, я очень люблю свою работу. И безумно хочу исследовать обнаруженного кремнида. Зарядку тоже сделать не помешает, а то всё тело ломит так, словно лично пятитонный контейнер с кормом для иглобрюхих норух разгружала. А потом контрастный душ. Обязательно. Потом…

Потому что здесь и сейчас так тепло. Так уютно. Ещё минуточку…

Потянувшись с легким стоном блаженства, я устроилась поудобнее и притихла снова, собираясь подремать ещё хотя бы минут десять. Эта планета от меня никуда не убежит!

— Доброе утро, — прозвучало мне в район виска, чем немало удивило.

Медленно открыла глаза, не веря ни своим ушам, ни иным органам чувств, подняла голову наверх и встретилась взглядом с самыми синими глазами во вселенной. Правда, местами они были всё ещё красными, но факта это не меняло.

— Это как? — спросила оторопело и тут же начала судорожно осматриваться, признавая в каюте командорские апартаменты. — Это ещё зачем?!

— У тебя был приступ. Ночью, — ответил Кай, старательно подбирая каждое слово, но сразу же убрал руку с моего бедра, как только я по ней ударила. — Маруся запаниковала и позвала меня.

— Почему не Глафиру? Почему я не в медблоке?! — Я старательно сдерживала негодование, но получалось плохо — я уже чуть ли не рычала, обнаружив, что лежу под одеялом голая.

Как и Холт!

— Потому что это была лихорадка запечатления.

Эти слова прозвучали мне уже в спину, ведь времени я зря не теряла и, отобрав у мерзавца одеяло, торопилась покинуть чужую каюту.

Пришлось