Галопом по Европам - Андрей Готлибович Шопперт

Линца пожалуйста, а до Судака «до свидания». В первом самом главном порту, точнее причале Praterlаnde, Брехт обошёл по очереди лично все суда и предлагал и двойные деньги, и купить корабль, и даже заключить долгосрочный контракт. Есть что из Дербента через Ростов возить в Вену и есть, что возить в Судак и Ростов из Австрии. Один дядька, не капитан, а хозяин приличного кораблика, даже больше вместимостью, чем брехтовские расшивы (пузатее), обещал до завтра дать ответ. В смысле, может, продаст корабль. Ещё один, на этот раз капитан и хозяин в одном лице, согласился плыть за двойную цену, но при этом на корабле должны быть с ним не менее двух десятков обученных стрелять из ружей солдат и парочка обученных стрелять из пушки, была у него на корме небольшая мортира.

Пётр Христианович заинтересовался, какого чёрта, мол, и оказалось, что вона, где собака порылась. Полно пиратов на Дунае и возле побережья Румынии, до самого Крыма. Пиратствуют сами турки и прочие болгары с валахами. И вот румыны эти будущие оборзели дальше некуда, практически перекрыв выход из Дуная в Чёрное море.

— Власти Порты? Гоняют, но думается мне, только для вида. Сами эти гоняльщики с этого бакшиш имеют. — Сплюнул в мутные воды «Голубого» Дуная капитан Марк Крибе.

— Двадцать человек с мушкетами? Не проблема. И из пушек пальнём. Стоять! Бояться! А если караван пойдёт? На караван ведь не посмеют напасть, тем более, если на каждом судне будет по нескольку солдат.

— Найн. А назад? Довезём мы вас, а назад когда поплывём, кто корабли будет защищать? — очередной плевок в «чистые воды» грязной реки. Очистки всякие плавают, фекалии, всех пород четвероногих и двуногих.

— Ладно. А если так? Солдаты останутся на судах. Только тогда не два рейса, а три, хотя бы. Перевозить есть что. Мне и лошади нужны и коровы и овцы и козы. Нужна и пшеница, и рожь с ячменём. Кукуруза. Картошка. Много чего нужно. И людей не плохо бы нанять на работы в России. Нет у тебя знакомых агрономов, Марк?

— Агроном — это кто?

— Ладно, пусть будет управляющий имением, который разбирается в животных и растениях. — Брехт ведь давно хотел настоящих агрономов к себе залучить. Подходящий случай. Как раз и климат в Вене не сильно от того, который в Дербенте отличается.

— Можно поузнавать. Сейчас с ликвидацией монастырей и аббатств всяких много людей остались без работы. Монахи они всегда славились высокими урожаями. — Почесав такую же нестриженную и немытую голову, как и у Бетховена, выдал классную подсказку капитан.

— Так, что насчёт каравана и трёх рейсов, а то и больше? Найдём вам такую охрану, что пираты будут сами к вам подплывать и всё из своих трюмов в ваши перегружать. Потом дико извиняться, что мало добычи у них и открывать кингстоны.

— Что открывать? — Опять репу чешет.

— Не важно. Больше ни один пират по реке этой плавать не будет. — А что товарищ из Англии ещё их не придумал? Кингстон — это же фамилия, если Брехт ничего не путает?

— Не верится …

— Сам увидишь, если поплывёшь и других капитанов с собой вместе пойти в Ростов уговоришь. — Брехт карту достал и с Крымом, и Ростовом и показал Крибе маршрут.

— Не близко. И там мелко, говоришь, господин князь.

— Да там бывает два вида ветров. Если ветер с берега, то совсем мелко. Но там есть в Крыму специалисты — лоцманы, я отправлю с вами письмо к моим друзьям. Они помогут лоцмана найти.

— Гут. Я поговорю с капитанами и хозяевами. Предложение заманчивое. Только, господин князь, могу сказать точно, что если мы не увидим ваших солдат в порту перед отплытием, то мы не поплывём. Жизнь её за деньги не купишь.

— Договорились.

Брехт насвистывая «Ах мой милый Августин» ушкондыбал из порта. А ну да, от причала. В большущей Вене, нет здания порта, так несколько домиков среди бараков — складов. А где же таможенники сидят и прочие господа, что должны обдирать моряков. Экономит Франц на таможне. Зря.

Капитану Крибе Пётр Христианович солдат пообещал. Осталось их добыть. У него есть почти три десятка человек. Раненые практически здоровы. Отдаст он два десятка морякам и что. Сам же говорил про караван и сам сказал, что на каждом корабле будут солдаты. И что не простые будут, а сумеют которые пиратам укорот дать. Ну, тут не сложно. У него два десятка черкесов и егерей могут вполне из скорострельных английский штуцеров резко проредить количество пиратов. Это же не море, где на кораблях по нескольку сотен человек. Здесь два — три десятка. Если из двадцати штуцеров начать стрелять и делать по пять выстрелов в минуту, то пираты кончатся до боя.

Так и это ещё не всё, у него есть два слонобоя с дульным тормозом, стреляющие метров на шестьсот вполне себе точно. Попасть в капитана пиратов задолго до того, как он кричать «Карамба» начнёт, можно? Можно. И когда чиф, или как его там зовут, склонится над поверженным лидером, то увидит у него в спине дыру размером с брехтовский кулак. Это зрелище должно, да просто обязано, пыл наступающих охладить. И корабли должны идти все под одинаковыми флагами и самый лучший — это флаг СССР. Издали видать. При второй ходке, когда про корабли с красными флагами слухи по реке распространятся, пираты будут обходить их стороной. Дырка в груди, через которую видно отчётливо перепуганное лицо рулевого — это бренд.

Но это двадцать. А ведь он обещал на каждый корабль солдат. Стоп. У него же друг закадычный есть. Он точно поможет. Нужно только не самому на переговоры идти, а кого другого отправить. И кого? Карлу Баденскому не перепадёт. Вюртенбергцу тоже. Они конкуренты? А ведь где-то тут должен болтаться посол Пруссии. Значит нам туда дорога.

Глава 19

Событие пятьдесят третье

Кто делает, тот не понимает. Кто понимает, тот не делает. Он занимается пониманием.

Александр Пятигорский

Ни хрена себе. Пока Брехт странствовал недалече пруссаки поменяли посланника. С одной стороны понятно. Англия уже начала войну с Наполеоном, а три сильнейшие страны Европы: Пруссия, Священная римская империя немецкой нации и Россия собираются в эту войну ввязаться. И все интриги плетутся в Вене. Потому король Пруссии Фридрих Вильгельм III и послал в Вену известную личность. По крайней мере, такой вывод сделал Брехт, когда ему сказали об этой рокировке.