Исповедь Зеленого Пламени - Наталия Мазова

Я-то думал, она вроде Ярри, других я до того не видал — сильная, спокойная, надежная. С такой в любой схватке спина к спине рубиться — одно удовольствие. А тут девчонка с горящими глазами, совершенно беспомощная на вид… Даже удивительно, что это ОНА в Романде столько дел наделала. Ведьма, одно слово! Шинно ее тогда видал, тоже говорит — ведьма, да и только…

А потом она стала танцевать, и была сразу ночью, розой, огнем и серебром, и я понял, в чем ее сила, и в мыслях своих назвал ее Королевой, и был горд стать щитом между нею и стрелой, нацеленной в ее грудь, и осознал, в чем мой долг… И только одного я никак не пойму — неужели она не видит, насколько сильнее… своего менестреля?!»

Туман, сероватый и вязкий, висел над болотом, как драная шаль. Но шаль дает тепло, а эта пелена, искажающая звуки и делающая бесполезным зрение, обволакивала липкой сыростью, пронизывающей до самых косточек. Одежда не хранила тепло тела, тело своим теплом не в состоянии было высушить тяжелую влажную одежду.

Туманное Ожерелье. Одно из загадочных мест мироздания. То ли по прихоти Тени наползает подобная мерзость на островок еще живой Сути, грозя поглотить его, либо (так тоже бывает) надежно изолируя от внешнего мира и любых случайных гостей. То ли это просто некий странный проход между Сутями, наподобие Силовых Орнаментов или леса, где время стоит…

Линхи, ругнувшись про себя, еще раз взглянул на часы. Стрелки не двигались — уже трое суток, которые он блуждает в этом гнусном болоте. Вот и гадай, стоит ли тут время или часы погубила всепроникающая сырость… За эти три дня он дважды проваливался по шею, и выбраться удавалось лишь с помощью отчаянных молитв стихии Земли, перемежаемых поминанием такой-то матери. Ох, чтоб вы все так жили! Земля в этом месте имеет хоть какую-то силу, а вот огонь, верный друг, не подводивший ни разу… Чему тут гореть, я вас спрашиваю? Все отсырело и прогнило, наверное, еще до падения первого Города, который был везде.

Здесь царила вода и ее порок — ложь. Ничему нельзя было довериться — ни кочке, ускользающей из-под ног и растекающейся жидкой грязью, ни шорохам и звукам, доносящимся совсем не с той стороны и превращающим далекое в близкое, ни собственным глазам, видящим лишь иллюзии, которые порочная вода соткала на пару со столь же порочным воздухом.

Вот так и вся ваша магия, чтоб ее! Здешние хляби служат неплохим ее символом — Земля и Вода в неразрывном единстве, презирающие и суровую простоту клинка, и пламенную силу звучащего слова…

Утром четвертого дня Линхи все-таки нашел то, что искал — узенькую тропинку, точнее, цепочку камней, протянувшуюся через болото туда, к этой чертовой Башне. Единственный проход через Туманное Ожерелье. Среди клубящихся видений лишь он один был неколебимой реальностью, размыто чернея в белесом мареве.

Ступив на него, Рысенок тут же снова обрел редко изменявшее ему чувство направления. В той стороне, где туман гуще, — проклятая Башня, и идти до нее ровно в три раза дольше, чем до внешней границы с твердью. Но та, на кого он охотится, — там. Он в который раз размотал шнурок с запястья, зажал в ладонях медные наконечники. Что скажешь, частица ее бытия?

Правильно, я того же мнения. Время уже упущено, лишние сутки ничего не решат. Значит, отринем ненужный героизм и откажемся от идеи взять зверя в его берлоге. Башня не ее постоянное жилище, скоро она пойдет назад, и лучше схватиться с ней ближе к нормальному миру, а не там, где я буду лишь глюком среди глюков, а ей ведомо все.

Как и следовало ожидать, ближе к внешнему краю Ожерелья мир начал обретать устойчивость. Недалеко от его границы Линхи удалось найти идеальное место для засады — все еще прикрытое туманом и в то же время достаточно твердое. Он поудобнее устроился на поросших жесткой травой кочках и стал терпеливо ждать.

По самой сущности своей Линхи был хорошим охотником — в выслеживании добычи он знал толк и как благородный дворянин Романда, и как лесной зверь. Нельзя сказать, чтобы это была его первая охота на двуногую дичь — вспомнить того же Верховного Экзорциста, — но до сих пор ему еще не доводилось гнаться за женщиной, да к тому же сквозь миры…

Покинув Эсхару, он первым делом направился к кузнице под Шаманскими Камнями в Сути Ос-Такне. Несколько лет назад он учился кое-чему полезному у тамошнего кузнеца Манара, который, кажется, знал о металле абсолютно все. За долгие годы кузница его стала настоящим местом Силы для стихии Огня, а Линхи сейчас очень нуждался в силе — свою он изрядно подрастратил, пытаясь взломать блок в Силовом Орнаменте.

Он пришел очень удачно — в Ос-Такне, как и в Эсхаре, светало, кузница была пуста. Даже если Манар и ковал этой ночью что-нибудь священное, то уже закончил работу. В любом случае Линхи очень торопился, а помощь ему не требовалась. Не теряя времени, он развел в горне небольшой, чисто символический огонь и, призвав силу Рави Алого, сунул в пламя медные кончики шнура. Подождал, пока раскалятся — и в первый раз бестрепетно взял их в ладони.

Золото — для королей, серебро — Эля ведьм. Для поисков мудреца потребен свинец, воина отыщешь через сталь его оружия, женщину же проще всего найти, используя медь с ее одежды.

Медь, проводником любви именуемая, ибо богине желаний посвящена, ответь мне, твоему господину, что причастен Огню: где сейчас та, что носила тебя на поясе?

Знание пришло почти мгновенно, и, задержавшись лишь для того, чтобы загасить огонь, он бросился сквозь миры, не выпуская из ладоней двух раскаленных капель металла, что не жгли, а ласкали его руки. Тех миров, через которые вело его знание, он даже не замечал — он видел Цель. Хвойный лес, сухие иголки под ногами, пещера, перед нею небольшая полянка и рядом огромная ель, вывернутая с корнем… она там!

Он опоздал совсем ненамного. Когда он, тяжело дыша, остановился на краю той самой полянки, воздух еще дрожал и мерцал над начертанной на земле гексаграммой, из которой только что ушла куда-то его добыча. По углам гексаграммы торчали шесть деревянных жезлов длиной с руку Линхи, а в центре ее, среди невысокой травки пополам все с теми же иголками, серело пятнышко абсолютно мертвой земли — вытоптанной, выжженной, серой, как старый асфальт. Вид этого пятнышка и удержал Линхи от того, чтобы очертя голову кинуться за Многой тем же путем, что и она.

Сначала следовало как следует осмотреться и определить механизм действия этого безобразия.