Кто остановил Гудериана? - Сергей Егорович Михеенков

граната, потом другая. Немного погодя вернулся Гусёк. Он тащил пулемёт. Тянулась по снегу лента с длинными, как карандаши, патронами. Дырчатый кожух с шипением дымился, издавая приятный металлический запах.

– Вот, Нил Власыч, трофей прихватил.

– Ванников помер, – ответил Отяпов.

– Что, наповал?

– Наповал. Вот тебе и Калуга…

Вскоре пришли лыжники. А за ними – связной из штаба батальона с приказом: атака деревни отменяется, срочно возвращаться назад.

Отяпов с Гуськом вытащили тела убитых к дороге. Оружие забрали с собой. Раненых увезла Лидка. Хоронить своих товарищей им было некогда. Местные похоронят. Хотя местных никого не видать. Ни души. Видать, все ушли в лес. Или немцы угнали.

Оказывается, батальонная колонна меняла маршрут движения. Деревня им теперь была не нужна, её они обходили стороной. Видимо, разведка нашла другую дорогу, более пригодную.

Глава девятая

Калужский поход генерала Попова

«ПРИ ЗАНЯТИИ КАЛУГА ЗАХВАЧЕНЫ БОЛЬШИЕ ТРОФЕИ…»

Гудериан отходит, бросая технику и вооружение. Тень армии Наполеона. В Рославле приказали: держаться по рубежу р. Ока. Генерал Попов и его ударная группа. Сосредоточение. Поход. Погода. Сводки. Зелёный Крупец и Салтыковка. Кто прикрывал фланги ударной группировки. Ночной бой в Больших Козлах. Танки 112-й танковой дивизии. Вспоминает бывший стрелок-радист Т-26. Бой с немецкими артиллеристами. Горящие «Валентайны» и яростный КВ. Налёт немецкой авиации на танковую колонну у Оки. Прорыв в город. Плацдарм на юго-востоке. Окружение. Бои в окружении. Пехотинцы, кавалеристы и танкисты. Вспоминает Н.И. Алексеев. Дивизии идут на выручку. Правый берег очищен. Бои за Калугу смещаются к центру и западу. Дивизии генерала Болдина сдавливают калужскую группировку противника в полукольце. Жуков: «Дело с окончательной очисткой гор. КАЛУГА от противника недопустимо затянулось…» Зачистка города. Велосипед для девочки. Воспоминания хирурга Н.М. Амосова

Разбитая под Тулой и Сталиногорском 2-я танковая армия Гудериана отходила в юго-западном направлении, из последних сил стараясь задержаться на промежуточных рубежах в заблаговременных подготовленных для обороны районах. Генерал Гудериан прекрасно понимал, что произойдёт, если русские усилят нажим и его корпуса и дивизии побегут. Пока они отходили. Иногда бросая технику и тяжёлое вооружение. Иногда неся большие потери в людях. Но всё же катастрофы ещё не было. Армия отходила. Однако такое его солдаты и офицеры переживали впервые. И вереницы бредущих среди сугробов солдат, обмотанных в женские шали, копыта павших лошадей, торчащие из снега, разбитые повозки на обочинах – всё это напоминало очень знакомые образы из истории. Давней, наполовину забытой, но происходившей именно здесь. Поход Наполеона в Россию заканчивался точно такими же картинами. Зима, лютые метели, бескрайние снега и брошенное снаряжение вдоль дорог, забитых бредущими на восток солдатами. Тогда главной целью тоже была Москва. Наполеон дошёл до столицы русских. А они не смогли сделать даже это, что ещё вчера казалось более чем реальным, достижимым в самые ближайшие недели, сутки, дни… Россия… Проклятая страна…

14 декабря 1941 года, как известно, Гудериан прибыл в Рославль на совещание. Главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Браухич в присутствии фон Клюге отдал приказ: «2-я армия переходит в подчинение 2-й танковой армии. Обе армии должны удержать рубеж перед Курском, Орлом, Плавском, Алексином, а в крайнем случае по р. Ока».

Вот что пишет по этому поводу немецкий историк Клаус Рейнхардт: «Моральный дух солдат настолько упал, что командующий 2-й армией генерал танковых войск Шмидт был вынужден отдать приказ выявить лиц, ведущих пораженческие разговоры, и для примера другим расстрелять. Положение на всем южном участке фронта группы армий “Центр” за одну неделю настолько обострилось, что Боку пришлось сосредоточить управление всеми войсками между Тулой и Тимом в одних руках. По просьбе Гудериана он 12 декабря передал 2-ю армию в подчинение 2-й танковой армии и объединил эти силы в танковую группу Гудериана, поставив перед ней задачу остановить вклинившиеся соединения противника по крайней мере на общем рубеже район восточнее Курска, Новожил, Алексин. Но немецкие войска были уже настолько ослаблены, что не могли задержать продвигающегося вперед противника. Гудериан объяснял слабость своих соединений их малочисленностью и, главным образом, плохим моральным и физическим состоянием солдат: “У нас остались, собственно, только еще вооруженные шайки, которые медленно бредут назад”»[54].

Гудериан, предчувствуя и свою личную катастрофу, конечно же, отчасти сгущал краски. Но в большей степени был всё же прав.

Через несколько дней 43-й армейский корпус был передан в подчинение 4-й полевой армии. Гудериан нервничал, понимая, что русские сильны и эту силу он уже не может удерживать на прежних позициях, что и в штабе группы армий «Центр», и в Берлине ему уже не доверяют так, как доверяли ещё вчера, когда его танки стремительно шли к Туле. Для немецкой армии на Востоке наступал другой кризис – кризис доверия командирам. Многим из своих генералов Гитлер уже просто не доверял.

Атаки 49-й и 50-й армий, а также начавшееся движение 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и 10-й армии, которые с ходу форсировали Оку, ломали, как молодой лёд, все планы немцев.

Штаб Западного фронта проводил серию наступательных операций. Им потом дадут общее наименование «Контрнаступление советских войск под Москвой». Но тогда, в декабре, у каждой операции было своё название: Калининская, Клинско-Солнечногорская, Тульская, Елецкая, Детчинская. Одной из них, и довольно значительной, стала Калужская наступательная операция. Проводилась она войсками левого крыла Западного фронта, а точнее, 50-й и 49-й армиями. Вся тяжесть этой операции легла на ударную группировку 50-й армии генерала Болдина.

Вот как рассказывает об этих событиях и о том, что им предшествовало, сам командарм в своих мемуарах, написанных после войны:

«Меня вызвал к телефону маршал Шапошников:

– Товарищ Болдин, поздравляем ваши войска и вас лично с успешным завершением Тульской операции. Мы тут, в Москве, высокого мнения о боевых делах пятидесятой армии. В связи с этим Ставка решила поручить вам и освобождение Калуги…

На какую-то долю минуты в трубке стало тихо, а затем снова послышался, как всегда спокойный, голос маршала:

– Иван Васильевич, голубчик мой, думаю, что вам не следует тратить много времени на подготовку. Мы рассматриваем Калужскую операцию как продолжение Тульской. Командующему фронтом Ставка уже сообщила свое решение. Следовательно, приступайте к выполнению приказа немедленно. Жду вашего звонка из Калуги, и чем быстрее, тем лучше…

А через некоторое время меня вызвал генерал Жуков. Он повторил приказ Ставки и поставил конкретную задачу – к исходу 18 декабря главными силами выйти на рубеж Поздняково – Столбово – Дроково. В последующем во взаимодействии с войсками 49-й армии овладеть Калугой.

Было ясно, что операция предстоит серьезная.