Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

2 м, водоизмещение – 140 т, экипаж – 65 человек. «Нинья» имела длину в 17 м, ширину – 6 м, осадку – 1,9 м, водоизмещение – 90 т, экипаж – 40 человек.

О том, насколько разняться цифры источников, можно судить по Малой энциклопедии парусников. Составители сборника приводят описание «Ниньи» на половину больше указанного. По их мнению, максимальные размеры каравеллы составляли: длина – 27 м, ширина по ватерлинии – 7,6 м, осадка – 2,7 м, водоизмещение от 100 до 200 т. «Санта-Мария» шириной более 9 м могла иметь длину в 32 м. По словам авторов, ее водоизмещение соответствовало «Ниньи», самой маленькой каравеллы флотилии – 200 т. Подобные нелепицы часто встречаются в книгах.[37]

О количестве офицеров и матросов на кораблях Колумба мы поговорим в другой главе.

* * *

Заканчивался срок, отведенный монархами Палосу для подбора кораблей. Три судна покачивались на воде у деревянной пристани. Хозяева каравелл выходили на пустые палубы, осматривали крепление канатов, отвечали на усмешки горожан.

– Эй, Хуан, – кричали зеваки владельцу «Санта-Марии», добровольно сдавшему корабль в аренду Колумбу, – далеко собрался?

– Не твое дело, – угрюмо глядя на соседние каравеллы, огрызнулся худой де ла Коса, выходец из селения Сантоньи близ Сантандера.

Ему доставалось больше хозяев «Пинты» и «Ниньи», коих городской совет принудил к участию в экспедиции.

– Сколько заплатил тебе сумасшедший адмирал? – высунулся вперед оборванец.

– Достаточно для замаливания грехов, – наклонившись через борт и разглядывая собравшийся народ, лениво ответил моряк.

– Ты знаешь, что на твое роскошное судно итальянец завербовал первых матросов?

– Нет, – признался Хуан.

– Скоро их пригонят сюда, и к твоим заботам добавится обязанность присматривать за колодниками!

– Чего ты несешь? Какие колодники?

– Смертники из нашей тюрьмы.

– Не врешь? – изумился моряк.

– Провалиться мне на этом месте! – оборванец топнул ногой по доскам настила.

– Кто они? – спросил де ла Коса.

– Ты слышал, как в ноябре прошлого года Торрес убил в драке глашатая?

– Они напились и повздорили?

– Моряк зарезал служителя магистрата. Судьи приговорили его к виселице. Пока они раздумывали, к какому светлому празднику приурочить казнь, трое матросов попытались освободить дружка, но не рассчитали силы и угодили за решетку.

– Соучастие в побеге считается тягчайшим преступлением, – добавил сосед.

– Судьи приговорили Могера, Искьердо, Клавихо к смерти, ждали случая вывести на позорище, – продолжил первый.

– Как дону Христофору удалось вызволить их из тюрьмы? – заинтересовался де ла Коса.

– Наша святая королева, да продлит Господь ее дни, позволила иностранцу брать преступников из тюрем, записывать на корабли.

– Изабелла сомневается в том, что итальянец наберет здесь нужное количество моряков?

– Выходит так, – сообразил оборванец. – Хорошую компанию приготовил тебе адмирал!

– Лучше плыть с ними, чем с тобой, – плюнул хозяин флагмана в сторону причала. – Шел бы подальше, пока вши не перепрыгнули на корабль.

– Погоди! Настанет время, пожалеешь о своей глупости! – погрозил нищий.

– Не пугай меня. В контракте все предусмотрено: в случае гибели судна, королевская казна выплатит мне полную стоимость.

– Если не утонешь… – усмехнулся нищий.

– Рано или поздно все умрем, – вздохнул де ла Коса. – Вот ты ненароком оступишься с причала – и поминай, как звали!

Оборванец с опаской поглядел на волны, лизавшие зеленые столбы основания пристани, и отодвинулся от края.

– Что он сказал? – заметил де ла Косу вышедший из каюты смуглый Кристобаль Кинтеро, хозяин «Пинты».

– Чепуху, – пожал плечами шкипер. – Предупредил, будто скоро на палубу «Галисийки» («Санта-Марии») придут матросы.

– Неужели адмиралу удалось нанять желающих отправиться в плавание? – не поверил Кинтеро.

– Четыре приговоренных к смерти колодника, – мрачно сообщил моряк.

– Тогда нам придется долго стоять без дела, – покачал головой сосед.

– Почему? – не понял де ла Коса.

– Где же итальянцу набрать сотню преступников? – улыбнулся Кинтеро. – Только смертники согласятся заменить свой приговор рискованным плаванием к неизвестным землям.

– Это точно, – согласился де ла Коса.

– Или мы, коих заставила судьба, – добавил Кинтеро.

– О, Дева Мария! – поднял руки к небу де ла Коса. – Не дай погибнуть в пучине, вызволи из беды!

* * *

Обозы с провизией и снаряжением потянулись к стоявшим в гавани кораблям, но разгружать их было некому. Хуан Перес уговаривал горожан принять участие в экспедиции. Люди уважали настоятеля монастыря, слушали, кивали головами, потом расходились по делам, не спешили в магистратуру записываться в экипажи. Опытные кормчие, боцманы, мастера корабельного дела выжидали, поглядывали друг на друга, словно кто-то первым должен был отбросить сомнения, предложить иностранцу свои услуги.

Колумб ежедневно приходил в здание городского совета, беседовал с членами эрмандады, проверял счета и документы, справлялся о делах по набору моряков. Если первое шло без за доринки, щедро оплачивалось из королевской казны или предоставлялось Палосом в счет погашения долга, то второе не двигалось с мертвой точки. Казалось, будто существует заговор темных сил против замыслов генуэзца. В действительности все было проще. Люди не хотели идти в море с незнакомым человеком, о котором на улицах и в матросских кабачках рассказывали странные истории. Говорили, будто Колумб жил в Португалии, где породнился с королем, но после смерти жены поругался с ним, бежал в Испанию. Обиженный Жуан уничтожит экспедицию, если корабли случайно зайдут в португальскую зону. Он сочтет это за пиратство, будет вправе казнить моряков лютой смертью. Их не спасет заступничество Фердинанда с Изабеллой.

Если бы королевская чета четко обозначила в документах цели экспедиции, то поубавилось бы сплетен и страхов. Монархи туманно высказались о задачах похода, объявили о наборе моряков, которые отправятся «в некую страну, что лежит в море-океане, для неких дел, выполняемых на нашей службе». Приезжий адмирал хранил молчание. Людская молва по-своему объяснила скрытность Колумба. Не так вербовали моряков местные капитаны, народ привык знать все о предстоящем плавании, быть уверенным в выгодности предприятия. Большое значение имело имя капитана. От командира зависел успех плавания. Матросы гурьбою шли к одному капитану и сторонились другого. Но командующий флотилией до сих пор не назвал имена соратников, командиров каравелл. Разве можно записываться в загадочную экспедицию к неведомому капитану?

В начале июня глашатай объявил о привилегиях пожелавшим отправиться в поход: «Настоящим указом мы гарантируем безопасность всем и каждому в отдельности из тех, кто плавает совместно с вышеозначенным лицом. Ни их телу, ни имуществу не может быть нанесен ущерб, также они не могут подвергаться штрафу за преступление, совершенное до сего дня, каким бы оно ни было тяжелым». Правители страны обещали морякам льготы в торговле, снижение налогов. Народ одобрил намерение Католических Королей, но не воспользовался им. Лето – горячая пора. Ежедневно уходят в море рыбачьи баркасы, швартуются у причалов купеческие корабли. Работы хватает, с голоду не умрешь.

Пообещав хорошо кормить и после возвращения из похода