Последний козырь Президента - Александр Овчаренко

Кавалеров сам далеко не ангел, но если кто-то из офицеров являлся в понедельник на совещание с явными признаками похмелья, того он карал со всей своей пролетарской жестокостью.

В тот день планировалось проведение расширенного совещания, с привлечением следователей и сотрудников экспертно-криминалистического отдела. Кавалеров задерживался в кабинете начальника Управления, поэтому мы коротали время, включив стоящий в углу кабинета телевизор. По телевизору в очередной раз крутили запись нападения на канцлера ФРГ. Присутствующие отпускали шуточки в отношении бравого полицейского, умудрившегося с пятнадцати метров промахнуться и прострелить плечо госпоже канцлер.

И вдруг сидевший со мной эксперт-криминалист, которого за сходство с персонажем из популярного кинофильма о русской охоте сотрудники называли Михалычем, неожиданно громко произнёс:

– Каблук!

– Чей каблук? – не понял я.

– У женщины каблук подвернулся, – пояснил Михалыч, имея в виду госпожу Вернер, и кивнул в сторону телевизора. – Её охранник нечаянно плечом толкнул, она непроизвольно отставила левую ногу в сторону на полшага, и у неё при этом подвернулся каблук.

Все замолчали. За столом сидели не вчерашние студенты юридического факультета, а умудрённые жизнью и опытом полицейские, которые сразу поняли, что имел в виду эксперт-криминалист: госпожа канцлер за секунду до выстрела подвернула каблук, и, чтобы не упасть, инстинктивно наклонилась влево, и в этот момент пуля попадает ей в плечо. Если бы она не изменила положение тела, пуля ударила бы в левую половину груди – туда, где билось горячее сердце Неустрашимой Анны.

– Это дело под нашу юрисдикцию не попадает, – раздался голос Кавалерова, который зашёл в кабинет как раз в тот момент, когда Михалыч разъяснял суть событий. Все понимали, что Валентин Иванович пошутил, чтобы разрядить обстановку, но почему-то никто не засмеялся.

– Ну да, где мы и где Германия! – пробормотал следователь Егоркин, но его шутка тоже не получила одобрения.

Совещание прошло как-то вяло, без ругани и без «огонька».

– Значит, убить канцлера должен был не страдающий ожирением и одышкой шизофреник, а полицейский! – сделал я неожиданное для себя заключение. – Убийство по неосторожности, или, того круче – роковое стечение обстоятельств, что в переводе на общепонятный язык означает: «Простите господа, но так уж звезды сошлись или так карта легла – как вам больше нравится, но только в смерти госпожи канцлер никто не виноват: обвиняемый смерти госпожи Винтер не желал, умысла на убийство у него не было, а пуля – она известное дело, дура! Поэтому какой с неё спрос»?

При хорошем адвокате оправдательный вердикт присяжных в суде мог иметь место. Даже если бы фортуна не была благосклонная к полицейскому стрелку, и его признали виновным, то за неосторожное убийство большой срок он бы не получил. При хорошем гонораре за свой не совсем точный выстрел он мог согласиться и на годик-другой тюремного заключения. Учитывая, что немецкие тюрьмы отличаются от российских каталажек так же, как ночлежка для бездомных – от отеля «Риц», то отсидеть небольшой срок в тюрьме, где в наказание за нарушение режима цветной телевизор заменяют чёрно-белым, не представляет большого труда.

Я едва дождался окончания совещания.

– Нет, ты только представь! – взахлёб рассказывал я связному, которого условным звонком экстренно вызвал на встречу. – Представь, как было хорошо спланировано: смерть от случайной пули! И никого этим не удивишь, ведь гибнут же заложники во время операции по их освобождению!

– Да ты не горячись! – успокаивал меня Алексей. – Я сегодня же передам специалистам твоё сообщение, и уже завтра они просчитают и проверят твою версию. Однако не думаю, что только ты заметил, что в момент выстрела потенциальная жертва изменила положение тела. Вероятней всего, аналитики уже пришли к аналогичному заключению, но ты всё равно «молоток»!

– Это первый промах в работе Таненбаума! – продолжил я свою мысль. – Следовательно, он предпримет ещё какие-то действия, а это нам на руку: глядишь где-то оступится и, дай бог, «засветится»!

– Твоя версия, конечно, имеет право на существование, – после короткого раздумья произнёс связной. – Однако я думаю, что Таненбаум не будет продолжать добиваться устранения канцлера. Зачем рисковать? После неудачного покушения охрану усилят, возможно, сведут на нет все публичные мероприятия с участием госпожи Вернер, тем более что она должна пройти курс лечения. Скорее всего, Таненбаум больше не будет атаковать с этой позиции, – замотал головой Алексей. – Как ты думаешь, чего он хотел добиться устранением канцлера ФРГ?

– Ну, она бы не участвовала на встрече инвесторов, и без её участия ещё неизвестно, как бы был решён вопрос о кредитовании Греции.

– Интересная версия! – оживился связной. – А что было бы, если бы Германия отказала сынам Эллады в очередном кредите?

– Я думаю, в Греции наступил бы экономический крах, который сыграл бы роль спускового крючка. И Европейский союз под каблуком очередного кризиса раскрошился бы, как сухое печенье!

– Ты думаешь, кризис в такой ситуации неизбежен?

– Я думаю, что в такой экономической ситуации он закономерен.

– Наверное, Кантемир, ты прав, – подвёл итог беседе связной и, пожав на прощанье руку, профессионально растворился в разношёрстной массе спешивших по своим делам москвичей.

Глава 8. Ложная цель

Однажды в понедельник утром, после планёрки, Коновалов неожиданно поймал меня за рукав и шепнул на ухо:

– Задержись!

Я дождался, когда коллеги, вздохнув с облегчением, шумной толпой вышли из кабинета в коридор, и подошёл к столу начальника.

– Ты чем сейчас занимаешься? – спросил Коновалов, словно пять минут назад мы не обсуждали проблемы, которые за неделю накопились у каждого оперативника.

– Вы же знаете, педофилом, – ответил я, догадавшись, что вопрос задан для проформы, да и весь затеянный разговор – всего лишь прелюдия к основной увертюре под названием «Надо срочно найти»!

– Знаю, – кивнул головой Коновалов. – Но тут такое, понимаешь, дело, так сложились обстоятельства, – замялся старый опер. – Короче! Ты своего педофила на пару-тройку дней оставь в покое, а сам переключись на угон.

– Угон? – не поверил я своим ушам.

– Ну да, угон! – повысил тон Коновалов. – И что в этом такого?

– Это же не моя специализация! Угонами Харитонов занимается. У него и база данных своя имеется, и агентура…

– Чем занимается капитан Харитонов, я отлично знаю и без твоих напоминаний! – прервал меня Конь. – Я хочу, чтобы ты помог найти ему одну-единственную машину.

– Что за машина?

– Автомобиль «Мазда» красного цвета, седьмая модель, куплена три месяца назад.

– Я не о приметах. Я хотел узнать, почему именно этой машине такие привилегии. В Москве за сутки угоняют десятка полтора, а то и больше автомобилей, и среди них есть тачки круче, чем «Мазда» седьмой модели.

– Правильно мыслишь, майор, – сверкнув глазами, деловито произнёс Коновалов. – Поэтому я тебя в помощь Харитонову и определил. Машина эта записана на Всеволода Смирнова, депутата Государственной Думы, председателя какого-то там подкомитета по соблюдению законности. Короче, Смирнов – куратор по надзору за нами, ментами. Улавливаешь мысль?

– Не очень. Как-то не вяжется: член государственной думы и красная «Мазда».

– Депутат Смирнов ездит, как и положено слугам народа, на чёрной служебной машине. На красной «Мазде» катается его молодая жена, вернее, каталась!

– Значит, мне педофила пока оставить в покое и заниматься поиском машины жены депутата Государственной Думы? Я Вас правильно понял?

– Ты меня, майор, правильно понял, и нечего меня взглядом сверлить.

– А то, что этот нелюдь, пока я занимаюсь депутатской «Маздой», двух или трёх школьниц изнасилует, это не страшно! Потерпевшие ведь не из семьи депутата! И вообще в том, что с ними произойдёт, будут виноваты сами родители, потому как за дочерями своими не смотрели, а работали на заводе по две смены. Денег хотели хапнуть побольше! Стяжатели!

– А ты, майор, быстрей разбирайся с угоном и переключайся на педофила. Во времени и средствах я тебя не ограничиваю. И нечего мне здесь проповедь во спасение моей ментовской души читать! Поздно!

Капитану Харитонову не было и тридцати лет. Был он высокий, худой, подвижный, как ртуть, и в его глазах горел огонёк азарта.

«Это хорошо, – порадовался я за коллегу. – Азарт в работе всегда на пользу. Значит, работа ещё не набила оскомину, с таким сотрудником и работать приятно».

– Юрий, – представился капитан и протянул руку.

– Валерий, – в свою очередь представился я и ответил на рукопожатие. – Я о Вас слышал, но познакомиться как-то не получалось.

– Пустяки, – улыбнулся Юрий, и я отметил, что улыбка у него добрая, бесхитростная. – Я так понимаю, что Коновалов Вас прислал ко мне на усиление.