Признания разгневанной девушки - Луиза Розетт

— Но я никогда не слышала…

— Она не жила с нами. Здесь никто о ней не знал. Похороны были в Бостоне. — Он выглядит настолько неловко, рассказывая о ней, что я готова попросить его прекратить, но не могу — я с нетерпением жду каждого кусочка информации, которым он согласен поделиться. — Я часто пропускал школу в прошлом году. Поэтому я и хожу на этот английский.

— Это был рак?

— Нет. — Он включает фары, и поле перед нами вдруг озаряется потоком света. — Она лежала в психбольнице.

Он наблюдает за мной, словно пытаясь оценить мою реакцию. На долю секунды в его глазах проскальзывает такая печаль, что я хочу протянуть руку и дотронуться до его волос, его лица — найти способ помочь ему. Потом это проходит.

Питер, должно быть, знал о маме Джейми. Поэтому он и попросил Джейми присматривать за мной в этом году. Ведь Джейми точно знает, что чувствуешь, когда кого-то теряешь. Он знает, как весь этот мир вдруг превращается в чужую планету, а люди — все люди, даже те, кого ты знаешь лучше, чем кого-либо еще — кажутся бесчувственными, невежественными неудачниками, когда через некоторое время устают от твоей грусти. Джейми все об этом знает.

— Почему ты мне не рассказывал?

— У тебя и своего дерьма хватает.

— Почему она… я имею в виду, она лежала в психбольнице, потому что болела?

— Я расскажу тебе когда-нибудь, — говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть через плечо, и выруливая назад. — Про Регину забудь. Не ей решать, с кем тебе общаться. Мы с тобой друзья. Ты можешь говорить со мной, когда захочешь.

Сочетание быстрой смены темы и его заявление о том, что мы «друзья», похоже на удар в живот. Я знаю, что он имел в виду «друзей» в хорошем смысле слова, но я сижу с ним в машине в День святого Валентина в самом романтичном месте нашего дурацкого города, он только что рассказал мне свои самые сокровенные, самые мрачные тайны, и мы просто… друзья.

Из моей головы хочет вырваться настолько много вопросов, что они все застревают на выходе и ни один не может пройти. Я разочарована. Смущена. Чувствую небольшое облегчение. А потом опять разочарование.

Джейми не сводит глаз с дороги. Сильно валит снег, и мне интересно, сможет ли его машина спуститься с холма без заносов, но он ведет ее медленно, и все получается отлично. Добираясь до моего дома, мы слушаем помехи по радио. Когда мы сидим в машине на моей улице, я воображаю, что он протянет руку и дотронется до моего лица, как в тот вечер в машине Роберта. На самом деле, он неподвижен.

— Спасибо за гвоздику. Она милая.

— Пожалуйста, — говорит он с этой легкой улыбкой, от которой я чувствую теплое покалывание на затылке.

Я не хочу быть просто друзьями с Джейми Форта.

Что случится, если я пододвинусь и поцелую его? Смогу ли я это сделать? Остановит ли он мен

— Ты вернешься в «Cavallo's»? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Чтобы забрать Регину?

Он поворачивается и разглядывает меня, как будто ищет информацию. Я представляю, что Регина сидит там, где сейчас сижу я, держит Джейми за руку, пока они едут куда-то, или говорит с ним о чем-то, известном только им двоим из того времени, когда он жил с ее семьей. До меня доходит, что Регина, возможно, помогла Джейми пережить смерть его матери, а потом, не успевая понять, что я делаю, я двигаюсь к нему и целую его в губы, даже слишком жестко.

Получается не тот сексуальный, грандиозный жест, который я воображала, и я начинаю вырываться, пока совсем все не испортила, но Джейми ловит мою руку и останавливает меня. Я смотрю, как его рука скользит по моей, через мое плечо, и замирает на ключице, чтобы потрогать ожерелье, которое подарил Роберт. В этот момент я чувствую себя виноватой. Но вина испаряется, когда Джейми берет в руку кулон с буквой «R» и мягко тянет меня к себе, прижимая свои губы к моим. Я ощущаю, как его язык скользит по моей нижней губе, прежде чем проникнуть внутрь. Мой язык встречается с его языком, и поцелуй становится чуть более сильным, когда он другой рукой обнимает меня за талию и притягивает ближе. Его губы опускаются на мою шею, прокладывая дорожку из поцелуев. А потом поцелуи превращаются в легкие покусывания, и я издаю странный звук. Этот звук меня пугает, и я снова пытаюсь вырваться, смущаясь, но он крепко держит меня и шепчет мне в ухо:

— Это просто значит, что тебе нравится.

И он прав. Мне это нравится. Я могла бы остаться здесь на всю ночь, чувствуя объятия Джейми и его губы на моей шее. И я хочу большего. Я хочу чувствовать его руки на себе, во всех местах. Мне вдруг хочется, чтобы он прикоснулся ко мне под моей кофтой, и я понимаю, что двигаюсь ближе, прижимаюсь к нему всем телом, заставляя его руку проскользнуть под одежду.

Но он останавливается.

— Черт. Извини, — говорит он, все еще обнимая меня.

Я внезапно слышу свое дыхание — слишком тяжелое и слишком громкое. Начинаю чувствовать себя бестолковой, тупой, убогой. Пятнадцать минут назад Джейми Форта сказал, что мы просто друзья, и что я сделала? Я поцеловала его. И настолько увлеклась, что первый раз в жизни захотела, чтобы парень снял с меня кофту. А теперь он ругается и извиняется, а я так близко к нему, что чувствую, как бьется его сердце, но это все неправильно. То, как он сейчас меня обнимает, совсем не похоже на то, как обнимал и целовал пять секунд назад.

Это безумие. Вся эта ситуация — безумие. И я сумасшедшая.

Я заставляю себя отодвинуться, высвобождаясь из его рук. Я вся горю — знаю, что лицо сейчас пылает красным. Я все еще не могу восстановить дыхание, и у меня очень необычно ноет между ног — раньше я никогда такого не чувствовала, но легко понять, что это. Он выглядит странно и отстраненно.

— Извини, — опять говорит он, отклоняясь к двери и увеличивая расстояние между нами. — Мне не стоило этого делать.

— Почему? — спрашиваю я, и мой запыхавшийся голос делает ясным слишком многое.

Он кладет руки на руль и крепко сжимает его на секунду, делая глубокий вдох. Наконец он отвечает:

— Много причин.

Мое лицо заливает горячей волной, как будто я могу покраснеть еще сильнее. Есть множество причин, по которым Джейми не должен меня целовать, а не одна большая, по имени Регина. Отлично. Какие же другие причины?

Возможно, одна из них — то, что я целуюсь хуже всех на свете. На самом деле, наверно, это и заменило Регину на месте причины номер один.

Я в ужасе. Хочу просто выйти из машины, пока не сделала еще какую-нибудь глупость. Хватаюсь за ручку и открываю дверцу.

Пока я бегу по дорожке к дому, до меня доносится голос Джейми через открытую дверцу.

— Ты в порядке? — спрашивает он с удивлением и смущением в голосе. — Эй, Роуз?