Хабибулин Юрий - Юрий Хабибулин

Маршавин, глядя в окно и потягивая чай мелкими глоточками, сквозь зубы проговорил

— Здесь в другом дело, Сергей. В здравомыслии и силе воли человека. В его самоконтроле и настойчивости. В уверенности, что всё, что задумал, во что поверил — выполнишь обязательно. В готовности постоянно проверять себя, преодолевать барьеры. Нужно отказаться от разлагающих тело и душу соблазнов, соблюдать установленные самим собой правила. И совершенно точно знать, что иного пути для тебя нет. Но давай пока оставим эту тему.

Я был заинтригован и не скрывал этого.

— Когда поправишься, — Игорь Леонидович, вздохнув, кивнул на мою заметно распухшую от бинтов под штаниной ногу, — тогда и вернёмся к этому разговору. Тут нет секретов, просто не каждому по силам соблюдать элементарные правила, чтобы жить долго и счастливо. Большинство людей, конечно, хочет этого, но не желает ограничивать себя во всяческих удовольствиях и наводить в своей жизни порядок. Другие вообще ни о чём не задумываются и плывут по жизни, как дерьмо по течению — куда вынесет. Как жареный петух в одно место клюнет, так они закудахтают, засуетятся, забегают. Но тогда обычно бывает уже поздно что-нибудь предпринимать. Бытие определяет не только сознание, но и состояние здоровья. А потерянное впустую время вернуть невозможно.

— Ну вот, мне запретил лекцию читать, а сам, чем сейчас занимаешься? — Евгений с деланной обидой вмешался в монолог Маршавина.

— Всё, умолкаю, — улыбнулся профессор, — Сергей расскажи, пожалуйста, всё о том, что на сегодняшний день мы знаем о мече Белогора, что случилось с тобой, как убили твоего друга. Евгений Тимохин — полковник медицинской службы в запасе. Мы с ним вместе воевали в Отечественную, освобождали Варшаву, брали Берлин. Служили в одном полку. Сейчас он предприниматель, как и я, — Сергей Леонидович выговорил слово "предприниматель" с некоторой иронией, — ведёт медицинскую практику. Я знаю, что всегда могу доверить ему не только свою жизнь, — профессор ухмыльнулся, — но даже свою драгоценную задницу для уколов.

Евгений шутку не поддержал, похоже, такое высокое доверие друга ему частенько стоило незапланированных потерь личного времени. Вполне возможно, не всегда оправданных.

Часы на стене показывали одиннадцать.

Я подошёл к окну и выглянул наружу.

Распогодилось. Дождь давно прекратился, и белесая мгла куда-то исчезла.

Ярко светило солнце, по голубому небу ползли небольшие перистые облачка. Уже ничего, кроме небольших луж на асфальте, не напоминало о пасмурном утре.

Снизу, с мостовой и тротуаров главного проспекта города доносились звуки неторопливой субботней жизни. Там от светофора до светофора несся сильно разреженный сегодня поток автомобилей, гуляли люди, делали покупки, обменивались новостями, ели мороженое. Мир за стеной жил привычной и безмятежной городской жизнью.

Народ отдыхал, занимался своими делами, развлекался и ничего не знал о формально невозможных в наше время всяких волшебных штуках. Наверное, и хорошо, что не знал, потому что реакцию обывателя на непонятные ему вещи, предугадать сложно. Чаще всего — это ажиотаж или беспричинная паника. Взбудораженная толпа, обычно, не может совершить ничего мудрого и правильного, а только "наломать дров" — что-то разрушить, кого-то линчевать, побить, поорать. Потому к народу надо относиться бережно и осторожно, как к малому дитяти, от которого всегда можно ожидать непредсказуемой реакции на вполне безобидные, вроде бы, вещи и которым в то же время очень легко манипулировать при помощи СМИ, всяких дурацких шоу и специальных технологий.

Так что, если у меня и мелькала иногда крамольная мысль — напечатать когда-нибудь в нашей газете всю эту страшную и трагическую историю с мечом Белогора (когда она закончится, естественно), то я гнал соблазн от себя изо всех сил, интуитивно чувствуя, что, скорее всего, ни к чему хорошему это не приведёт.

Рейтинг газеты может и повысится на некоторое время, но… очень вероятно, что в ней сменится главный редактор. Да это и не самое страшное, что может случиться.

Хотя… посмотрим ещё. Может, вся эта история окажется настолько потрясающей и фантастической, раскрывающей тайну смерти Халина, что ну её в баню, эту должность.

Мышление газетчика…

Ещё ничего не кончилось, меня чуть не зарезали, с таинственным мечом не разобрались, а я уже думаю о статье, о сенсации и профессиональной мести за Димку.

Да вернись же, наконец, на грешную землю!

Евгений, видя, что я сижу с отсутствующим видом, деликатно кашлянул.

После того, как я медленно, стараясь не упускать никаких важных подробностей, рассказал, всё, что случилось со мной, с Любимовой, Халиным и всё, что я узнал, начиная с событий на последнем дне рождения Димы, наступила густая, тревожная тишина.

Мои коллеги сидели в задумчивости. Один из них привычно тёр бровь, другой откинулся в кресле, обхватил руками затылок и уставился в потолок.

Я попробовал представить себе ситуацию с новой стороны. Рядом со мной находились обстрелянные в боях солдаты, которые когда-то воевали не на жизнь, а на смерть, знали жестокие законы войны и умели побеждать противника. Неважно, что им за восемьдесят. Они любому молодому сто очков вперёд дадут. С этими бодрыми "старичками" мне, кажется, очень повезло. Прямо-таки царский подарок судьбы!

Доктор нарушил молчание

— Игорь, тебе не кажется, что самое время организовать небольшие сборы?

Профессор недоуменно отозвался

— Что ты имеешь в виду?

— Не что, а кого! Давай соберём наших новых "посвящённых", ну, ты знаешь, о ком я говорю, проведём военный совет и поможем Сергею разобраться с этой историей.

— Думаешь, ребята ввяжутся?

— А почему нет? Во-первых, надо найти убийцу, чтобы не было новых жертв. Судя по контексту истории, милиция тут вряд ли чем поможет. Во-вторых, здорово интересно разобраться с этим "легендарным" мечом и артефактами, выяснить, что же это такое. В-третьих, нам всем давно нужно было встряхнуться и проверить, чего мы сейчас стОим. Не заплесневели ли?

— Кого позовём?

— Я думаю, Супруна, Лаптева, Баркова… Можно Аню Лемешеву.

— А "Черномора"?

— Обязательно! Ну, может и ещё кого. Подумаем.

Игорь Леонидович допил чай, подошёл к окну и, присоединившись ко мне, принялся задумчиво разглядывать привычный пейзаж.

День постепенно вступал в свои права. Солнце неумолимо поднималось к зениту, становилось жарко. Серый, уже высохший асфальт проспекта перед ВИОГЕМ-ом, частично закрывали кроны высоких тополей высаженных вдоль трассы. Слабый южный ветерок еле заметно шевелил листья и практически не приносил прохлады.