Тейа - Олег Ёлшин

Почему одни, получив железо, начинают выплавлять посуду и украшения, а другие тяжелые ядра и пушки? Взяв в руки камень, одни возделывают красивые амфоры и скульптуры, а другие делают наконечники для копий. Одни создают компьютеры, делают программы для удобства нашей жизни, а другие превращают их в вирусы. Получив энергию атома, кто-то строит электростанции, двигатели для кораблей, а кто-то ядерные бомбы? Кто ТЕ, а кто ЭТИ? Кто из них истинный созидатель, а кто творец? А не в разрушении ли смысл – Красота и Гений? В нашей природе чьей-то мудрой рукой заложены два инстинкта: один самосохранения, но другой – самоуничтожения. Одни созидают, но другие разрушают и видят в этом великий смысл. Как тяжело построить, создать и сделать это красиво, гениально, на все времена, и как просто уничтожить, превратив в пепел и тлен. Но зачем они делают это? От убожества, от неспособности создавать и любить, от желания брать и уродовать?

Как трудно любить и быть бескорыстным. День напоить нежным бальзамом, пахнущим вечной надеждой, теплом, радостью, и жизнь для близкого превратить в праздник, подарив ему будущее. И тогда кажется, что день этот бесконечен, а любовь не имеет границ, и хочется жить так вечно! Тогда эта вечность открывает свои объятия, и людям на мгновение кажется, что они бессмертны! Что может быть больше этого мгновения? Но, когда ты открываешься перед Богом и миром, ты уязвим. И если первый тебя поймет и не осудит, всегда найдется тот – второй, который воспользуется твоей слабостью. Хотя в этой слабости была великая сила, которая дарила любовь… Но, все равно. Тот второй. Он рядом с тобой! Он всегда за твоей спиной! Тот, который должен уничтожать, потому что другого не умеет. И тогда, будучи униженным этой жизнью, он создает разрушение и смерть, унизив остальных. И так будет всегда – снова, снова и снова. Так будет до тех пор, пока эти люди живут… И ЭТИ люди, и те…

Громов сидел на вилле у Генри и слушал его, а рядом в больших аквариумах плавали рыбки, шумел фонтанчик, две птицы в клетке лениво спали у своих кормушек. Как будто ничего не случилось – тишина и покой. Но его воображение уже само рисовало живую картину, словно все происходило наяву: огонь подбирался к знакомому заводу где-то там, в Китае, пожирал его, потом, перелетев тысячи километров, катился по бесконечным холмам и лесам, оставляя черный след в заснеженной Сибирской тайге, сжигал знакомый городок и завод. И только маленький мишка стоял, в испуге взобравшись высоко на сопку, он смотрел на все это и не понимал…

– Леонид, для тебя есть две хорошие новости, – сказал ему Генри в конце разговора.

– Какие? – Леонид расстроено на него посмотрел. Какие могли быть хорошие новости, когда их дело провалилось? Генри достал бумаги и положил перед ним на стол.

– Вот выписка из твоего лицевого счета.

Леонид сначала не понял и переспросил.

– Счета, куда переводились деньги,… твой процент с продажи каждого двигателя, произведенного там, «наверху».

От количества нулей у Леонида зарябило в глазах.

– Наши друзья по «организации» не обманули – они обещали сделать тебя одним из самых богатых людей на планете, они сделали это.

Леонид повертел в руках бумагу, еще раз посмотрел на цифру с нолями и спросил:

– И как ВСЕ ЭТО можно потратить?

– Никак. Тем более, здесь, на моем острове, где все бесплатно.

– Тогда зачем все это?

– Надежда на будущее, а там посмотрим…

– А вторая новость?

– Валери… – сказал Генри…

– Что? – подскочил Леонид. – Что с ней?

Генри помялся и ответил.

– Понимаешь, она закончила свои опыты…

– Ну… хорошо…

Генри молчал и смотрел на него как-то странно, а он не мог понять, что с ней случилось.

– Дальше что?

Генри помедлил еще мгновение и сказал.

– Она провела эксперименты на людях…

– Ну? – Леонид не понимал, но чувствовал – Генри что-то скрывает.

– На людях… И на себе тоже…

– Что? – он вскочил и пулей выбежал из дома Генри.

– Да не волнуйся ты, – кричал ему Генри вслед, – с ней все нормально!

Но Громов уже мчался по острову и не слышал последних слов.

Навстречу попался какой-то подросток, и он чуть не сбил его с ног.

– Громов! Дружище! – закричал парень, едва увернувшись. Леонид на секунду остановился и, не узнав юношу, хотел бежать дальше.

– Ты не узнаешь меня? – тот стоял, хохоча, и что-то знакомое было в его голосе. Но сейчас Громову было не до него, он готов был продолжить свой путь.

– Да стой же, черт тебя подери!

У парня был знакомый венгерский акцент, одет он был, прямо скажем, вызывающе – рваные джинсы, разрисованная майка и бандана, закрывавшая густую шевелюру.

– Совсем как у Вилли, – подумал он. – И голос как у Вилли… Вилли???

Тот засмеялся так, что прохожие начали оборачиваться и узнавать этого парня, весело улыбаясь, видимо, он был любимцем публики.

– Вилли?

– Да, черт возьми!

– Что с тобой?

– А это ты спроси у Валери. Как тебе ее вакцина?

И повернулся, словно манекен на шарнире. – Помолодел?

– Она и на себе проверяла этот препарат? – закричал Леонид. Вилли замялся, подмигнул и шепотом ответил: – Да!

Больше Громов не ждал ни секунды.

В отеле ее не было. Служащая на этаже сказала, что та в лаборатории.

– Слава Богу, значит Валери жива и здорова.

В лаборатории ее тоже не было. Там сказали, что она ужинает.

– Где?

– На западной веранде, – ответили ему, – или в «Савое», а, может быть, в «Острове» или в «Динозавре», или на смотровой площадке…

– Чертов Генри, – ругался он про себя, – понастроил ресторанов больше, чем здесь людей.

Он перебегал от отеля к отелю, от ресторана к ресторану. Потом устал и вспомнил, что ничего не ел и даже не пил уже 65 миллионов лет. Попросил в каком-то баре стакан воды, на ходу его опрокинул и хотел мчаться дальше.

Какая-то шумная компания сидела за одним из столиков и что-то громко обсуждала. Внезапно люди замолчали и уставились на него. От этой группы отделилась молоденькая девушка и направилась прямиком к нему. У нее были длинные черные волосы, красивое открытое по такой жаре платье и знакомые глаза. Зеленые знакомые глаза… Она подошла, взяла его за руку и прижала к себе. Посмотрела ему в глаза и произнесла: – Ты меня не узнаешь?!

Он остолбенел. Лет ей стало не больше двадцати. Ее длинные волосы черным водопадом струились по спине, и, что самое удивительное, шоколадный загар сменился на белую нежную кожу. Как будто не он побывал в той зиме, а она. И только глаза зеленым блеском выдавали ту Валери, которую он оставил здесь… Ее окликнули, она помахала на прощанье своей компании, взяла его за руку и повела на улицу… На набережную, на пляж, к их морю… Он шел, не хотел ни о чем расспрашивать, только иногда на нее смотрел. Нет, не иногда, все время смотрел и не мог оторвать своего взгляда… А она все говорила, говорила…