Скажи ее имя - Франсиско Голдман

Теперь наступал 2009-й. Я должен был встретиться с Лолой и ее женихом Берни Ченом в баре на Ладлоу-стрит в два часа ночи. Они приехали из Нью-Хейвена специально, чтобы посмотреть, как упадет шар на Таймс-сквер. Не знаю, зачем им это было нужно. Я пил дома в одиночестве, смотрел игру студенческой футбольной лиги. Наверное, я уже был слегка навеселе, и поэтому решил податься в соседний бар, чтобы пропустить стаканчик-другой, прежде чем на метро поехать на Манхэттен. В честь праздника и предстоящей встречи с Лолой и Берни я надел костюм. Костюм сшил для меня престарелый портной из Мехико спустя неделю или две после смерти Ауры. Портного посоветовала мне приятельница моего друга, работавшая на правительство и сообщившая, что старик шьет для всех ее боссов. Мне нужен был черный как вороново крыло траурный костюм из грубой тяжелой ткани, чтобы, как я думал, носить его не снимая весь следующий год. Престарелый портной приехал снять с меня мерки в нашу квартиру в Эскандоне — это было за несколько недель до того дня, как меня оттуда выставили. Он оказался элегантным дедушкой с добрыми живыми глазами на морщинистом, покрытом пигментными пятнами лице, носившим в кармане пиджака маленькую круглую губку с воткнутыми в нее булавками. Он сказал, что уверен: Аура не захотела бы видеть, как я повсюду расхаживаю в траурном костюме. Показывая на раскиданные по всей квартире фотографии Ауры, портной заметил: по глазам и улыбке вашей жены видно, что она была полна жизни, и, Франсиско, я уверен, она не хотела бы, чтобы вы еще сильнее рвали себе сердце, демонстрируя свое горе всему миру. Могу я порекомендовать темно-серую шерсть? Это очень благородная, но достаточно легкая материя. И он раскрыл передо мной каталог тканей.

Когда я добрался до бара на Ладлоу-стрит, Лола и Берни уже были там. Я замерз, потому что на мне были только пиджак поверх фуфайки и шапка, та самая ушанка из Чайнатауна, пережившая первую зиму. Бар был битком, но Лоле и Берни достался столик, что казалось большой удачей и прекрасным началом года. Лола пила только воду из бутылки, а Берни — водку с тоником. Мы с Лолой крепко обнялись, и когда разомкнули руки, она слегка сощурилась и сказала: мне столько всего хочется обсудить с Аурой, порой мне кажется, что можно просто позвонить ей, и в такие моменты я отказываюсь верить, что ее нет. Я тоже, сказал я. Мне было очень трудно следить за разговором. Быть может, они в основном говорили друг с другом, но нет, они оба смотрели на меня: оказывается, Лола рассказывала историю про Ауру и ее мать.

На столе вперемешку с овсянкой и подтеками малинового варенья, словно раздавленный осьминог, распростерлась гирлянда из морских водорослей. Я попытался приподнять водоросли двумя пальцами, но не смог. Тогда я взял салфетку и попытался стереть всю эту грязь, но салфетка лишь елозила по гладкой поверхности стола: оказалось, что там ничего нет. Я не знал, заметили ли они. Лола рассказывала о том дне, когда они с Аурой должны были подать заявки на участие в программе мексиканского правительства для желающих поступить в аспирантуру за рубежом. Хуанита привезла Ауру и Лолу к зданию, внутри которого студенты выстаивали долгие часы, чтобы подать заявки, но поскольку они были с мамой Ауры, ждать не пришлось — Хуанита провела их прямо к началу очереди. Лола помнила возмущенные взгляды других студентов и смущение Ауры. Затем, уже в машине, Аура рыдала как ребенок: она не хотела сдавать экзамены на получение стипендии, она была вымотана учебой и работой над дипломом, после стольких лет колоссального давления и напряженных занятий ей был необходим отдых. В итоге Аура не стала сдавать экзамены в этот заход, поэтому Лола уехала в аспирантуру на год раньше.

У них были новости. Они не только собирались пожениться летом, на Гавайях — родине Берни, но, оказывается, Лола еще и была беременна. Ребенок должен был родиться до свадьбы. Лола была худая как жердь, но когда она встала и натянула свитер, под ним проявился круглый, как тыковка, живот. Они уже знали, что будет девочка. Собственно, поэтому они и хотели со мной встретиться. Они думали назвать дочь Аурой, но только если я не возражаю. Не буду ли я против, если они назовут ребенка Аурой? Ох, Лола, Берни, конечно, я не против, я не просто не против — это замечательная новость.

Я действительно был тронут, и не только потому, что это стало отличным поводом заказать еще одну бутылку шампанского, даже если в конечном счете мне пришлось выпить ее практически в одиночку. Поразительно, сколько друзей Ауры собирались родить ребенка примерно в то же время, что и мы Наталию. Лола, Валентина, жена Артуро, друга Ауры из Остина, теперь тоже перебравшегося в Нью-Йорк, еще две наши знакомые пары из Мехико — все были беременны!

Лола и Берни взяли такси до Пенсильванского вокзала, чтобы поездом добраться до Нью-Хейвена. Я решил, что доеду до дома на метро, поэтому сел к ним в машину и вышел на 4-й Западной улице. Пока! Я вас люблю! Поздравляю. С Новым годом! Следующий будем встречать вместе с маленькой Аурой! Я помню, как свернул в переулок, намереваясь проверить, открыт ли бар в квартале отсюда. Я услышал грохот, будто бомба взорвалась у левого уха, никогда раньше я не слышал, чтобы дверь машины захлопывали с такой силой, эхо от удара покатилось по улице, заставив всех стоявших в пробке подпрыгнуть в своих креслах, не исключая нас, сидевших в машине Хуаниты, — она за рулем, Аура впереди, а я сзади, — мы увидели крепкого молодого человека, только что захлопнувшего эту дверь и стремительно удалявшегося в сторону тротуара от стоявшего на проезжей части автомобиля, за рулем которого угадывался силуэт молодой женщины; юноша рыдал — должно быть, эта женщина только что разбила ему сердце; через окно машины Хуанита начала громко насмехаться над ним: ay, по llores (но ЙООО-рес)… а-а-ай, да не реви ты.

Очнувшись, я увидел, как какой-то мужчина разрезает мой костюм чем-то вроде садовых ножниц. Они стягивали мою рубашку, приделывая к груди датчики. Металлический блеск потолка неотложки. Я в машине скорой, вслед за тобой, mi amor… Моя шапка! Я забыл ее в баре? Черт! Где моя шапка? Я спрашивал, но никто мне не отвечал. Потом меня на каталке провезли под каскадом сказочных, мерцающих огней, я словно сахар сыпался сквозь дырку в бескрайнем ночном небе в разверзшуюся в конце коридора пещеру, в неопрятный приемный покой. Полицейский. Надо мной стоят люди, задают вопросы, и я снова проваливаюсь. Затем я в лифте, со мной высокий темнокожий мужчина весь в белом. Что происходит? Вас везут вниз на еще одну томографию. Еще одну? Да, вторую. Со мной все будет в порядке? И человек в белом ответил: вы можете умереть, сэр. Так и сказал, глубоким, строгим голосом. Вы можете умереть, сэр. Ой, подумал я. Что ж, mi amor, видишь? Я иду за тобой, все хорошо. Лифт открылся, и он выкатил меня. Смирение, сеньор, смирение. В Шельх-ад, mi amor. Так вот что соткал мне паук. Все в порядке. Все в полном порядке. Вот оно, я погружаюсь в бархатное подземелье, на Аляске не так уж и холодно. Ты даже не представляешь, как сильно я по тебе скучал. Я вниз спешу день ото дня, каждую секунду.

17

Я снял огромный дом в Сан-Мигель-де-Альенде, чтобы Хуанита с Родриго и некоторые друзья смогли остаться с нами на всю свадебную неделю. Но во вторник вечером мне пришлось на автобусе вернуться в Мехико, чтобы в одиннадцать часов утра следующего дня получить разрешение для иностранного гражданина жениться на мексиканке в Мексике. Я сел впереди, чтобы полюбоваться пейзажем. Автобус как раз выезжал из Сан-Мигеля, когда я достал из рюкзака конверт с документами: две заполненные копии заявления, свидетельство о рождении, медицинская справка и т. п. Тогда-то я и обнаружил, что забыл паспорт. Без паспорта мне не выдадут разрешение, которое позарез нужно иметь к четвергу, чтобы получить в Сан-Мигеле еще одно разрешение на бракосочетание и урегулировать с местными властями вопрос о свадебной церемонии. К вечеру четверга начнут собираться гости, некоторые прилетят аж из Европы. Свадьба назначена на субботу. В пятницу должны состояться предсвадебный обед и вечеринка. Но если завтра в Мехико у меня не окажется с собой всего комплекта документов, никакой свадьбы не будет. Аура осталась в доме в Сан-Мигеле, я позвонил ей, и она быстро нашла мой паспорт. Одна из организаторов свадьбы была как раз у нее и быстро набросала план действий. Я постучался в кабину водителя. Дверь открылась, он говорил со мной через плечо, продолжая вести автобус. Я объяснил ситуацию, сказал, что свадьба под угрозой срыва. С момента выезда из Сан-Мигель-де-Альенде прошло минут двадцать. Он ответил: о’кей, я поеду в правом ряду настолько медленно, насколько это возможно, чтобы у вашего человека был шанс нас нагнать. Но если он не догонит нас до съезда на загруженное платное шоссе у границы с Керетаро, будет слишком поздно.