Дети паутины - Дмитрий Гришанин

— Так ты нам поможешь? — спросил Лилипут.

— Да. Я попытаюсь уговорить пиратов продать отобранное у вас оружие. Думаю, что это мне удастся сделать. А вот насчет дальнейшей судьбы вашего друга-мага… Как там его — Корсар, кажется?.. Так вот, сдается мне, с ним все не так просто… Ладно, друзья мои, я попробую навести о нем справки и займусь этим незамедлительно. Ну а вы пока отдыхайте и набирайтесь сил. Завтра, в это же время, жду вас здесь. Надеюсь, дорогу к моему кабинету вы уже запомнили? Не заблудитесь?

— Разумеется, — за всех ответил Студент.

— Вот и отлично, — кивнул Балт, — значит обойдетесь без провожатого. А Ремень завтра спокойно займется своими делами… Ну, до скорой встречи, друзья. И пожелайте мне удачи.

Кабинет Балта друзья покинули, мягко выражаясь, слегка озадаченными. Гарал даже не потрудился намекнуть, каким образом он собирается наводить столь интересующие их справки. Но, с другой стороны, хозяин — барин. То, что гарал согласился помочь, уже само по себе было совсем не плохо.

Впрочем, их пассивное недоумение длилось не долго, и вывел всех из него не кто иной, как Шиша. Ведь трактирщик, как и гарал, впервые слышал полную версию злоключений своих друзей, которых до этого считал просто рыцарями острова Розы, а теперь… Он просто сгорал от любопытства.

— Стьюд, а это правда? — осторожно спросил здоровяк, поглядывая, на обоих рыцарей с некоторой опаской

— О чем это ты? — сделал вид, что не понял Студент.

— Ну, — мялся, не решаясь назвать вещи своими именами, трактирщик. — Сэр Лил только что рассказывал… Другой мир там, и все такое…

Студент остановился, пристально на него посмотрел и без тени улыбки спросил:

— Шиша, ты мне доверяешь?

— Сэр Стьюд, как вы можете такое спрашивать, да я… — протестующе забормотал Шиша.

— Вот и отлично, — констатировал Студент. Он похлопал приятеля по огромному плечу и добавил нейтрально: — Не бери в голову, дружище. Не отставай и не лезь на рожон. Одним словом, держись поближе ко мне и никого не слушай. Все будет нормально! Это говорю тебе я, сэр Стьюд, дважды кавалер ордена Золотого Когтя.

Трактирщик абсолютно ничего не понял, но уверенный голос Студента подействовал на него, как всегда, благотворно. Шиша удовлетворенно кивнул, улыбнулся и зашагал следом за крутым другом.

У двери своей комнаты Лилипут распрощался с друзьями и, окрыленный надеждой наконец-то вволю выспаться, устремился в объятия перины.

Блажен, кто верует — как это верно подмечено?

Всласть отоспаться Лилипуту вновь не дали. Примерно часов через пять после того, как наш рыцарь рухнул на кровать и безмятежно засопел, дверь его комнаты широко распахнулась и через порог решительно шагнул Ремень. Причем не один, а в обнимку с впечатляющих размеров кувшином, в котором что-то вызывающе булькало. Сам ютанг был уже изрядно навеселе.

Разумеется, у помощника Балта имелся вполне «уважительный» предлог для вероломного вторжения.

— Между прочим вчера мне пришлось опохмеляться в одиночестве, — прямо с порога нагло заявил он. И, не давая разбуженному зычным голосом рыцарю опомниться и дать отпор, продолжил: — Хотя ты, Лил, обещал мне составить компанию… Что значит: сам меня к ним пихнул! Ничего не знаю! Долг платежом красен! И вот я пришёл. Ты рад? Да чего я спрашиваю — разумеется, ты рад. Ведь нет ничего лучше, чем роскошь человеческого общения… — И так далее…

Словом, несмотря на бурные протесты Лилипута, его езжалостно растолкали и заставили пьянствовать.

— Садист! Алкоголик! Враг народа!.. — бормотал рыцарь, с трудом отрывая голову от подушки.

— Ага, я такой, — радостно осклабился Ремень.

«Ну и что на это возразишь? С пьяным без толку споить, все одно не отвяжется. — Лилипут тяжко вздохнул и ешил покориться судьбе-злодейке. — Сейчас напьюсь до спамятства, рухну на кровать, и пусть тогда попробует добудиться!» — Он всегда умел находить хорошее в самом плохом.

— Давай выпьем, Лил, за дружбу! — предложил ютанг, невесть в какой по счету раз наполняя их глиняные стаканы. — Святое дело, приятель, грех не выпить!

За окном уже давно потемнело и комната теперь освещалась мерцающим светом двух десятков свечей, вставленных в два массивных серебряных канделябра.

Оба сотрапезника уже добрых три часа сидели прямо на ковре возле маленького столика, заставленного множеством полупустых мисок и тарелок со всякой всячиной. Между ними, на полу, стоял пузатый, как самовар, десятилитровый кувшин, и вина в нем еще было изрядно.

— Ну сколько можно, Ремень, — вопрошал уже немного осовевший Лилипут. — Мы уже шестой раз пьем за дружбу. Может пора уже сменить пластинку.

— Кого… что сменить? Попрошу без оскорблений, приятель! — Он покачал перед носом друга большим корявым пальцем. — Я, между прочим, ютанг, а не шушера там какая-нибудь рядовая, так что…

— Успокойся ты, никто тебя не собирается оскорблять, — успокоил его Лилипут. — Это просто выражение такое, означает, мол, давай поговорим о чем-нибудь другом, скажи чего-нибудь ещё, а то заладил: за дружбу, да за дружбу…

— Рассказать? — оживился Ремень — Это можно. Так, так, так, что бы это такое расска… Во! Вспомнил! Презабавная история, кстати, связанная с твоим островом Розы. Тебе ведь интересно услышать о приключениях своего земляка?

— Ремень, вот честное пионерское, мне сейчас больше всего на свете интересно закрыть глаза и отключиться минут эдак на шестьсот, — честно признался Лилипут, но Ремень был неумолим.

— Ну, парень, так мы не договаривались. Вон у нас еще добрая треть кувшина не допита, к тому же ты сам просил рассказать что-нибудь… Расстраиваешь ты меня, приятель.

— Да не рассказать, а сказать… А ладно, — безнадежно махнул рукой рыцарь, — говори. Что там еще за история, только, умоляю, покороче… И — наливай, наливай! А то это пойло до завтрашнего утра не кончится!

— Обижаешь, Лил, это никакое не пойло, а лучшее вино из личных запасов гарала!.. Хотя налить действительно надо, ты прав… — Он налил по полной кружке и обнадежил: — Насчет кувшина не беспокойся, прикажу — еще один доставят. Это не проблема.

Лилипут лишь страдальчески закатил глаза к потолку и простонал сквозь зубы:

— Ну давай, рассказывай уже.

— Какой ты нетерпеливый однако. Горло-то дай промочить… То не надо ему никаких историй, то давай рассказывай. Тебя не поймешь. — Ремень опрокинул свой стакан в разверстую пасть, кинул туда чуть не целую кисть винограда и, пожевав, смилостивился: — Ладно уж, слушай. Ты об этом пареньке наверняка слышал — некто лорд Гимнс, из Красного города. Личность, можно сказать, легендарная.