Плохой нянька (ЛП) - Станич К.М.

— Я лицензированный специалист, вообще-то. К тому же хороший, — я указываю на свой член. — Кому, думаешь, я доверил сделать пирсинг твоему «новому лучшему другу», Брук Оверлэнд? Хм-м, дай-ка подумать. Себе. — Указываю на свой пупок. Соски. — Короче весь пирсинг, который есть у меня, я сделал себе сам. И поверь мне, дома у меня есть очень довольные клиентки-девушки, которые всю ночь напролет могут ручаться за мои способности делать пирсинг. Скажем так, у меня, действительно, хорошо получается вставлять в людей длинные твердые штуки.

— Это так гадко, — стонет Брук, спрыгивая со скамейки. Наблюдая за тем, как она двигается, я почти представляю, как она танцует стриптиз. Я чувствую себя виноватым просто за то, что думаю об этом, учитывая, как она расстроена из-за этого, но… блядь. Мне, на самом деле, хочется заехать в клуб, прежде чем уеду из города, и посмотреть на нее вживую. Интересно, она не будет против? — Пожалуйста, больше никогда так не говори.

— Твое желание — закон, госпожа. Няня Рот всегда к твои услугам. — Я спрыгиваю рядом с ней и хватаю ее за руку. — Теперь идем со мной, я покажу тебе мое особенное место. Конечно, если оно еще существует. Я не возвращался туда с восемнадцати лет.

Тяну Брук вниз по набережной, мимо пустых участков, которые так никогда и не были освоены, несмотря на обещания. Раньше меня это раздражало. Теперь мне все равно, потому что так это место выглядит более настоящим и менее коммерческим. К черту изысканные кондо и большие коробки торговых центров. По фигу. Сохраним Эврику первозданной, лады?

Брук следует за мной обратно на главную улицу и за фонтан, в небольшой альков, куда выходят двери нескольких магазинов. Поскольку конкретно эти места находятся в стороне, то они закрылись в свое обычное время. Поэтому оно идеально подходит для того, что у меня на уме.

— Все точно, как я помню, — говорю Брук, пока тяну ее в темноту и дергаю на себя. Прислоняюсь к стене и шепчу ей на ухо. — Если будешь тихой, то никто не узнает, что мы здесь.

Музыка и толпа все еще отчетливо слышны, и если мы только чуть-чуть высунемся из ниши, то люди, стоящие на возвышенности, где установлен фонтан, появятся в поле зрения. Это хорошее, легкодоступное, безопасное местечко для маленьких грязных развлечений.

Мы находимся так близко друг к другу, что мне слышно, как колотится сердце Брук напротив моей груди, ее дыхание учащенное, то ли от возбуждения, то ли страха. Я не уверен.

— Что я должна делать? — спрашивает она. Я поднимаю глаза к небу в безмолвной благодарности богам. Да.

— Следовать моим указаниям, — шепчу я, вынуждая Брук сделать шаг назад, и слегка подмигиваю ей. — Суть публичного секса заключается в сохранении тишины, быстроте и чистоте.

Наклоняюсь и расстегиваю верхнюю пуговицу на джинсах, затем ногой подтягиваю толстый коврик перед магазином, продающим шоколад, с надписью «Добро пожаловать».

Брук смотрит вниз, а затем обратно на меня.

— О, нет, — возражает она, отходя назад. — Я не могу сделать это. Не в первый раз. Не здесь.

— Почему нет? Обещаю, это будет весело.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает Брук, протягивая руку, чтобы поправить ее нелепую шапочку. Это выглядит еще более смешно с ее губами порнозвезды. Она наклоняется прямо ко мне. — Можно подумать, что ты сосал член до этого.

— Нет, но как-то я пожирал киску на завтрак.

— О боже, — стонет Брук, пока вращается вокруг себя и возвращается ко мне, чтобы посмотреть на меня своими оленьими глазами. Они напоминают мне смесь для приготовления тыквенного пирога с перцем, которую моя мама добавляла во все, что только можно, во время ноябрьских и декабрьских праздников. Это вкусный оранжево-коричневый порошок, который пахнет домом, теплотой и праздниками. — Пожалуйста, так тоже больше никогда не говори.

— Я думал, что это будет горячо, если твой первый раз произойдет здесь, но… — Застегиваю штаны и поднимаю свои ладони вверх. — Не хочешь отсосать мне? Не проблема. Прислонись к двери прямо здесь и приспусти свои трусики. Это, конечно, нарушение правила публичного секса, касающегося чистоты, но я смогу это пережить. Хочу почувствовать твое возбуждение на своем лице, Всезнайка.

— Этого тоже не надо делать, — шепчет Брук.

Я скрещиваю руки на груди и улыбаюсь ей, медленно и спокойно, позволяя увидеть на моем лице, что она не выберется отсюда так просто. Она нервничает, ее грудь вздымается и опадает в быстром ритме, а в глазах блестит желание. Кроме того, она, не останавливаясь облизывает свою нижнюю губу и сжимает пальцами ткань своей юбки.

— Хорошо. — Я пожимаю плечами и скольжу пальцами за шею. — Тогда пойдем возьмем еще пива или чего-нибудь другого.

— Но… — начинает Брук, когда быстро обходит меня и хватает за зеленую футболку с персонажами из видеоигр, разбрызганными на ней. Обычно я не надеваю эту футболку вне своей квартиры, но с Брук я чувствую себя в безопасности, словно, возможно, я смог бы принять, что, на одну десятую, чудик. Или, может быть, на одну двадцатую. В любом случае, чувствую, что могу научиться принимать это. — Я думала, что ты собирался, ну, сам знаешь, — она указывает на одну из ближних закрытых дверей в алькове.

— Трахнуть тебя? Да, я собирался. Но не похоже, что ты готова к этому. Не хочу давить на тебя и принуждать к чему-либо, что ты не желаешь делать.

Брук сужает на меня глаза.

— Я вижу, что ты делаешь, и мне это не нравится.

Стою, улыбаясь. Мои руки все еще скрещены на груди. Потом Брук вздыхает и бросает свою дурацкую тряпичную сумку на землю.

— Ладно, — говорит она, делая несколько глубоких вздохов, и потирает свою бело-розовую шапочку. — Давай сделаем это.

Я поднимаю бровь, когда она подходит ко мне и смотрит мне в лицо, затем протягивает руку и расстегивает пуговицу на моих джинсах. Я чуть не кончаю в штаны от решительного выражения на ее лице, от свирепости, с которой она подходит к решению такой простой задачи, как отсосать у меня.

Я начинаю любить ее еще сильнее.

Брук падает коленями на коврик, а я прислоняюсь спиной к двери магазина и всасываю воздух, наслаждаясь медленным скольжением ее пальцев, когда она раздвигает ширинку и обнаруживает, что, вот неожиданность, на мне нет нижнего белья.

— Правило номер четыре, — шепчу я, когда ее рука обхватывает основание моего члена, и я стону. — Всегда будь готов. — Брук останавливается на мгновение, легкая улыбка подергивается на ее губах, а затем она наклоняется, чтобы пройтись языком по моему стволу.

Я серьезно почти готов взорваться прямо на месте — ох уж эта игра слов. То, как она двигается, как трогает меня, глупая ужасная шапочка на ее голове — все это, пиздец как, сводит меня с ума. Мне хочется схватить ее затылок и толкаться бедрами ей в рот, кончить на ее язык и наблюдать, как она проглотит все без остатка своим великолепным горлом.

Вместо этого я расслаблюсь около дверного проема, опираясь всем своим телом на стекло, затем протягиваю руку и стаскиваю шапочку с головы Брук, отбрасывая ее в сторону и зарываясь пальцами в ее шелковистые шоколадные волосы. Хватаюсь за них, пока дергаю ее ближе к себе, поощряя раздвинуть губы и принять меня глубже в теплоту рта.

— О, черт, блядь, да, — стону я, пока музыка нарастает, а толпа ликует. Толпа народа двигается массой за пределами нашего маленького мыльного пузыря. И это так возбуждает. Я почти желаю быть пойманным. Желаю, чтобы кто-нибудь наткнулся на наш укромный уголок и увидел девушку с ее ртом, обернутым вокруг головки моего члена. Мне хочется, чтобы они смотрели на нас и, черт возьми, ревновали, что они — это не я, и что они не могут иметь ее так, как могу я. — Вот так, Брук, прямо так.

Она скользит своим языком по чувствительной нижней части моего члена, щелкает им по металлу пирсинга уздечки, до тех пор, пока я уже не в состоянии это терпеть. Потом вбирает меня глубже, всего на несколько гребаных сантиметров. Ее теплота вокруг меня опьяняющая, особенно в сочетании с прохладным воздухом с залива, окружающий остальную часть моей обнаженной кожи.