Отыгрывать эльфа не просто - Кондратьев Леонид Владимирович

Глубокие, волнующие звуки флейты, веселой песенкой раскатившиеся над потухшим кострищем и скукожившимися во сне от утренней прохлады бойцами. Кому-нибудь, более знакомому с репертуаром советского кинематографа, в последующие полвека эта развеселая мелодия сразу бы напомнила замечательный мультик «Чунга-Чанга». Но медленно просыпающиеся красноармейцы, хотя и были ценителями прекрасного (особенно прекрасного ужина, завтрака и обеда), комментировали побудку в крайне отрицательных тонах. Правда, только про себя.

Все же хорошо-то как! Настроение просто великолепное. Оказывается, для того, чтобы сохранять нормальный цвет лица и хорошее настроение, дроу, и в частности вашему покорному слуге, необходимо просто кого-нибудь или качественно доставать, или, что еще более весело, убивать. Как показал вечерний и сегодняшний ночной опыт, убивать веселее. Вчера, после того как меня достали эти два ирода, в голову все же стукнула мысль не пылиться в лагере и не мешаться под ногами у воинов, а по-быстренькому пробежаться назад, по нашим следам, и попробовать на ком-нибудь свежеизготовленные стрелы. Ну жалко мне с углепластиком расставаться, их и осталось всего ничего, и пополнения не предвидится. А вот самоделок не жалко. Мешочек наконечников все равно на игру волок, чтобы продать, а видишь — пригодились для другого. Правда, с изготовлением стрел у меня всегда туговато было, но вот нужда заставила. Первые две, правда, вышли страшные, как жизнь репера в квартале скинхедов. Но зато прямые, ну почти. Потом вроде приноровился — даже пятки начал трофейным надфилем аккуратно выпиливать. Вспомнил, как правильно свободный конец нити при креплении перьев под витки прятать. А вот комментариев, что перья только на примотке и неклееные, — не надо. Сделайте в лесу, на коленке, лучше — тогда и комментируйте. В итоге получилось пять стрел вполне себе средневекового образца. Думаю, правда, что средневековый мастер-лучник мне бы руки поотбивал за такое чудо, но, как говорится, особых ценителей рядом нет, а мое ОТК, зажмурившись конечно, продукт аттестовало…

Ничто так не прочищает мозги после ругани, как пробежка. Ну и что, что бежит дроу и по густому лесу — все равно успокаивает. Ведь если Дух Чащи не свистел, то эти самые пока не несчастные немцы должны быть где-то рядом. Вот я и решил пробежаться до соседей по лесу. В гости, так сказать, забрести, и если не зарезать, то хоть в карман наложить — так сказать, для душевного успокоения. Без огонька, но с подарками.

Бежать особо много не пришлось, преддверие болота распахнуло свои зудящие насекомыми объятия. Две стены леса, с востока и запада, обнимали громадную, будем считать, поляну, заросшую ивняком, березками, молодыми дубами и осиной в просто нереальных количествах. И по всему этому благолепию кто-то долго и упорно топтался — этак с радиусом разворота в полтора километра. Многочисленные петли и окружности, вытоптанные в этом диком уголке природы, явно доказывали работоспособность методик Духа Чащи. Так уговаривать гостей не покидать радушного хозяина может только он.

А вот и гости — ходят! Чтоб у них ходилки сломались! Скучные до невозможности. Даже собаки какие-то нерадостные. Ну и Ллос с ними!

Ехидно улыбнувшись, я принялся аккуратно, не спеша, с большой любовью к ближнему, выбирать первого пациента для испытания своих самоделок.

Первой в деле надо испытать чудо моего сумрачного гения — «стрелу почти прямую из орешника». С тоской посмотрев на свой блочник и на эту, с вашего позволения, хрень, я, почесав оперением кончик носа, наложил стрелу на тетиву. В процессе натягивания меня особо порадовали эволюции, совершаемые наконечником при перемещении стрелы на упоре. Почему-то сразу стало понятно, что траекторию полета именно этой стрелы можно совместить со всем, кроме мишени. Наведя стрелу на находящийся от меня на расстоянии ста метров неровный строй покорителей русских болот и тихим, не злым словом помянув ректора, Ллос и чудо американского ракетостроения — «Пэтриот», спустил тетиву…

Первый показатель хорошего блочника и некривых рук у лучника — это почти полная бесшумность выстрела, максимум тихий, ласковый шелест хорошо смазанных блоков.

Сравнение с «Пэтриотом» себя оправдало на все сто процентов. Не пролетев и десяти метров, это чудо авиастроения клюнуло наконечником и благодаря высокой скорости полностью скрылось в мягком, болотистом грунте. Простившись с геройски утонувшим уродцем, я вытащил из колчана образец номер три, со вторым не менее кривым образцом было решено не позориться.

Растянувшаяся цепь, уже прошедшая мимо моей позиции, позволяла с большим удобством выбирать любого в качестве мишени. Но для пресечения ранних воплей я присмотрел самого крайнего из хумансов и, аккуратно прицелившись в плечо, спустил тетиву. Все же нет сомнения — паранормальные способности у хумансов существуют, — иначе откуда тогда он знал, что на него смотрят, и почему повернул голову? Странно! Но с этим вопросом как-нибудь попозже. После выстрела выяснились следующие моменты. Первое — камышовые стрелы значительно лучше деревянных. В частности, они просто прямее. Второе — они, сволочи, гораздо легче углепластика. Даже если учитывать кованый наконечник. Поэтому траектория полета имеет более длинный пологий участок. Все это и поворот головы опытной мишени привело к замечательному попаданию прямо в чрезмерно любопытный глазик. Тушка мягко и тихо сложилась и замерла, привольно раскинувшись на белорусской земле. И самая большая прелесть заключалась в том, что остальная шеренга даже не заметила исчезновения крайнего бойца. Очень густые заросли и чрезмерно растянутый строй делали визуальный контакт между солдатами непостоянным, а накопившаяся усталость резко уменьшила частоту переклички.

Тихонечко, почти на цыпочках, подкрался к месту падения тушки, для оценки непосредственно повреждений от стрелы МК-2. Как оказалось, долговечность и прочность не входят в перечень достоинств камышовых древок. Стрела умудрилась мало того что сломаться в двух местах, она еще расщепилась практически по всей длине. Хотя — череп хумансу пробила на загляденье. Когда я с умилением смотрел на безвольно раскинувшееся тело, в моей сумасшедшей голове возникло неудержимое желание пошалить. Буквально такое же по накалу желание возникало у меня в далеком-далеком детстве перед тем, как мы с ребятами шли в крестовый поход на соседский сад. Подхватив тело и взвалив его себе на спину, неслышно растворился в зарослях. Отойдя буквально на полкилометра и только пару раз уронив тело, был остановлен знакомым шепотом трав и листвы:

— Зачем убил? Только зазря жизнь человечишки потратил.

— Хм… Захотелось. Вот стрелу новую опробовать решил. Да и, может, еще чего с тушкой сделаю.

— Да что из этих хумансов полезного заохотить-то можно? Мясо? Ну, вроде, все. Кожа никакая — непрочная, тонкая, тянется сильно.

— Вот давай сейчас и посмотрим. Кстати о делах наших скорбных. Сколько хумансов примерно потребуется для источника? Надеюсь, не толпа?

— Да нет. Максимум один-два. Там только контур магией запитать и потом вздохов десять удерживать, а дальше-то он уж заработать должон.

— Ну, тогда эти вот страдальцы все нам и без надобности. Я тут еще вечерком стрелы поиспытываю, ну а оставшихся, чтоб посговорчивее были, денька три еще поводи.

Часть самых слабых можно потом отпустить — пусть своих попугают. Если всех убить, воспитательный момент пропадет. И вообще, не мешайся, у меня мысль появилась. Хотя нет, стой! У тебя муравейник, да побольше, рядышком найдется?

В туже ночь процесс испытания стрел был продолжен.

Посидел для приличия у костра — погрустил. И что-то так хреново мне стало. Вспомнилось и ночное развлекалово, и процесс вырезания заготовок для флейты. И то, что эти заготовки ожидают меня в муравейнике, обитатели коего, простимулированные Лешим, стахановскими методами очищают человеческую бедренную кость… Левую… Правую я испортил, когда в процессе вырезания во мне что-то сильно перемкнуло и вдруг стало очень плохо на душе. Но, впрочем, это быстро прошло… Почти…