Повести о космосе (сборник) - Александр Зорич

Удивительно, но на этот раз Саржев тему держал и объявлять Тихону отбой не спешил.

– Ладно, служить ты не хотел. Хотел в гражданский вуз. Инженера получать. Верно?

Тихон кивнул.

– И что помешало? Не поступил?

– «Не поступил»… У меня еще в девятом классе было приглашение на льготное поступление. Из питерского политеха! В десятом, кстати, дослали такое же из Харькова. Там авиакосмический очень престижный. Так что без вопросов все было. Но после десятого класса вызвали меня в райвоенкомат…

– Зачем?

– Так всех вызывают же.

– А! Всеобщая! Точно…

– А вас что – не вызывали?

– Нет. Обязательный призыв через год после моего выпуска ввели… Так что мимо меня… А что там, кстати? Я не особо в курсе.

– Да такое… Медкомиссия, собеседование, определение наклонностей, симуляторы…

– Симуляторы?

– Упрощенные армейские и флотские тренажеры. Сильно упрощенные. Это я сейчас понимаю. А тогда казалось, что очень сложно. И очень непривычно было.

– И что, много?

– Много, целое крыло райвоенкомата под них отведено. И они, как наши, тоже трансформеры. Вот, скажем, военком спрашивает: «Где хотел бы служить?» Допризывник отвечает: «На авианосце, конечно». Тогда тебе включают симулятор, скажем, ангарного техника. А потом еще и пилота… А на закуску – вахтенного офицера…

– И вахтенного?

– Если попросить – могут. Ну, я от нечего делать тоже брякнул «хочу на авианосце». Не все ли равно что говорить, если служить не собираешься? А авианосцы часто по визору показывают…

* * *

Дверь за Тихоном мягко затворилась и он вновь очутился в прохладном вестибюле военкомата.

Затравленно огляделся. Возле буфета кишмя кишели такие же как он – старшеклассники. Но ни одного знакомого лица Тихон не приметил. Впрочем оно и понятно, его родной 10 — «Б» уже отстрелялся, в зале симуляторов он был предпоследним.

После симуляторов Тихон чувствовал чудовищную усталость.

Голова гудела – как на годовой контрольной по алгебре. Мышцы натруженно ныли, ну прямо тренажерный зал. Хотелось пить.

Тихон подошел к автомату с напитками и сунул в щель мамину платежную карту. Девичий голос автомата («Почему у автоматов с минералкой всегда женские голоса, а у сигаретных – мужские?» – пронеслось в голове у Тихона) невпопад пожелал приятного аппетита.

Но не успел он насладиться текучей прохладой «Ангары», как его тронула за плечо женщина с голубой военкоматской нашивкой на рукаве.

– Мамонтов? Тихон?

– Да, так.

– Вам пора на собеседование, – не глядя на него, женщина протянула Тихону несколько листков, еще теплых после принтера. – Вот ваши результаты. Если майор Крячко спросит, покажете ему. Пойдемте.

Они шли по узким, кофейно–белым коридорам к кабинету майора Крячко, который располагался в самом дальнем закуте северного крыла, на первом этаже.

Женщина впереди привычно стучала каблуками–конусами. Ноги у нее, и это Тихон сразу заметил, были довольно полными, и даже черные чулки полноты этой не скрадывали. Тусклые волосы его проводницы были стянуты в тривиальный конский хвост. Синяя прямая юбка, белая блуза мужского покроя. Никаких украшений, не считая золотых часиков на пухлом запястье.

«Небось, супруга какого–нибудь тутошнего майора. Жена, мать, и все такое», – с тоской подумал Тихон. Ему нравились совсем другие женщины. Те, что водились на страницах журнала «Мир балета».

– Здесь. Присаживайтесь, ожидайте. Майор скоро вернется. Туалет – в конце коридора.

Женщина ушла. Еще некоторое время затухал мерный звук ее шагов.

Тихон огляделся. Кабинет майора Крячко имел номер 112 и располагался в уютном тупичке.

В тупичок выходили еще три двери.

Одна с перечеркнутым человечком – «не входить», рядом туалет и еще один кабинет – некоего майора Тулина.

Если верить светящемуся электронному табло возле двери, майор Тулин, как и майор Крячко, на рабочем месте отсутствовал.

Напротив стояли четыре стула. Тихон уселся на тот, что был крайним справа.

Закрыл глаза. Он не чувствовал волнения.

Множество раз во сне и наяву он репетировал, что скажет майору на собеседовании.

Мол, приглашение из политеха, хочу быть инженером. Уверен, что буду полезен Родине в этом качестве…

Он даже с отцом советовался как лучше сказать, хотя обычно обращений к отцу избегал, поскольку каждый раз выходило, что тот во всем, даже в мелочах, разбирается лучше, и это Тихона уязвляло… Отец уверял, проблем быть не должно. В общем, собеседование – чистая формальность.

Дальнейший жизненный путь виделся Тихону подозрительно отчетливо. Поступление. Пять лет студенчества – с дальними туристическими походами, дружескими попойками и зубодробительными сессиями. Потом диплом. Он постарается, чтобы его разработка запомнилась всей комиссии. Распределение на престижный оборонный завод. Интересная работа с высоким окладом. По выходным – на велосипеде в лес, вечером – оперный театр. Он будет ходить в театр обязательно с цветами, и однажды он все–таки прорвется за кулисы…

Неведомыми тропами мысль Тихона спустилась с балетных высей к майору Крячко. Какой он? Сколько ему лет?

Почему–то Тихон представлял себе майора родным братом школьного военрука Анатолия Казимировича по прозвищу «Козявыч». Наверняка такой же тугодум, подкаблучник и завзятый читатель иллюстрированного еженедельника «Жизнь и ловля пресноводных рыб»…

Вдруг Тихон с неудовольствием осознал, что начинает волноваться.

Со стороны коридора послышался гулкий звук шагов.

«Майор Крячко, – Тихон невольно напрягся. – Сходил кофейком заправился… Небось нелегко целыми днями одно и то же талдычить…»

Однако, Тихон ошибся. Это был не майор.

Высокий, осанистый, с правильными чертами лица незнакомец ненадолго остановился возле кабинета «111» , где обитал загадочный майор Тулин.

Вполголоса бросил «Добрый день» и сел – через два стула от Тихона. Форменную фуражку он положил рядом.

На Тихона повеяло туалетной водой. Знаток парфумов различил бы в легком ветерке запахи базилика и зеленого мандарина в начальной ноте, ароматы шалфея, пачули и сандала в «ноте сердца», а также беспризорные летучие излучения кокосового молока, аниса и бергамота, а различивши, экзальтированно воскликнул: «Да это же «Яр для мужчин“! Диких денег стоит!»

Тихон в ароматах не разбирался, ничего такого не воскликнул, но все же почуял: перед ним щеголь.

– Добрый день, – пробормотал он в ответ.

Некоторое время они сидели молча. Тихон с мнимой непринужденностью покачивал носком спортивной туфли. Тем временем его сосед извлек из портфеля папку с фотографиями формата 20х30 и принялся вдумчиво их изучать, чему–то своему улыбаясь.

Пользуясь тем, что сосед поглощен своим занятием, Тихон принялся украдкой его разглядывать.

Нашивка с загадочной аббревиатурой «ОАКР 9»…

Погон с одной звездой между двумя просветами (Тихон не знал что эта звезда означает; лейтенант? майор? капитан первого ранга? уроки Козявыча не шли впрок)…

Красивая темно–синяя форма…

Китель, брюки, рубашка – с иголочки, тщательно выглажены (стараниями матери, которая с детства приучала его к «самостоятельности», Тихон знал: это нелегко – выгладить брюки и особенно рубашку!).

На правой руке офицера – часы, механический хронометр «Стрельников и сыновья». По странному совпадению именно эта модель красовалась на рекламном щите напротив школы №50, родной школы Тихона, уже полгода.

«А ничего они там зарабатывают, в своих… окопах? танках?»

Тихон как раз задумался над тем, к какому виду вооруженных сил принадлежит офицер, когда тот неожиданно оторвался от фотографий, обернулся к Тихону и вперился в него цепким, но в то же время располагающим взглядом.

– Не желаешь взглянуть? – предложил он.

– Давайте, – сразу согласился Тихон. – Скучно тут ужасно! Все жду, жду…

Офицер передал ему снимки. На них озорная русоволосая девочка лет семи, а с ней женщина, вот такие как раз нравились Тихону, худощавая, с умным лицом и волнистыми каштановыми локонами, покоряли ледовый дворец «Юбилейный». Вот они фланируют по диагонали катка, крепко держась за руки. На девчоночьем лице – умильная печать сосредоточения. Следующий снимок: женщина шнурует девочкины коньки. А вот малышка делает пистолетик на исчерченном чужими спиралями льду.

– Мои, – горделиво произнес офицер. – Жена, Евдокия, тренер по фигурному катанию. Международного класса, между прочим! А дочка еще только учится, малявка.

– Красивые фотки, правда, – признал Тихон, возвращая снимки. – Вселяют оптимизм…

– Они? Они да… вселяют… А ты чего такой кислый? Оптимизм закончился?

– Собеседования жду.

– С пониманием… Куда метишь? Можно угадаю? Небось, в войска связи? Уж больно у тебя лицо умное! Или на звездолет, в экипаж? – бездонные серо–голубые глаза офицера лучились неподдельным интересом. Теперь, когда он повернулся к Тихону вполоборота, тот смог рассмотреть значок с цифрой «10» на левой стороне груди соседа, орден Боевого Знамени и крылатый значок.