Святых не существует (ЛП) - Ларк Софи

Она делает еще один шаг ко мне. Обнаженная и не знающая страха.

Я никогда не привыкну к виду ее тела. К его упругости, к дикой энергии, которая в нем бурлит. Как только я прикоснусь к ней, эта энергия вольется в меня. Засунуть в нее член - все равно что пристегнуть к электрическому стулу.

Ее глаза смотрят на мои, и она говорит, — Ты не причинишь мне боли.

Теперь это я облизываю губы.

Мой голос прозвучал, как хрип, — Ты готова поставить на это свою жизнь?

Мара забирается на стол и ложится под свет. Она смотрит вверх, ее нежное тело обнажено и уязвимо.

— Я здесь, не так ли? — говорит она.

Чем ближе я подхожу к ней, тем сильнее ощущаю ее запах, исходящий от обнаженной кожи. Это заставляет мое сердце биться. А во рту - слюна. Под ярким светом я вижу вены, бегущие по ее коже. Вся эта теплая, горячая кровь быстро бьется с каждым ударом ее сердца.

Я наклоняюсь и поднимаю ограничители, прикрепленные к ножкам стола.

Возможно, во мне есть немного милосердия, потому что я держу в руках оковы, давая ей последний шанс.

— Ты уверена?

Она смотрит мне в глаза, полагая, что видит там что-то.

Затем она протягивает мне свое запястье.

— Я хочу тебя, — говорит она. — И ты хочешь меня.

Я закрываю оковы на ее запястье и слышу, как он фиксируется на месте.

— Теперь ты в моей власти, — говорю я.

30

Мара

Ужас, охвативший меня, когда путы сомкнулись вокруг моего запястья, не сравним ни с чем, что я когда-либо знала. Я - Миа Уоллес, в сердце которой бьется чистый адреналин.

Каждый нерв разгорается, чувства обострены до предела. Я чувствую дыхание Коула, которое струится по моей коже. Я ощущаю жар его рук задолго до того, как они коснутся меня.

Он прижимает мои запястья к столу, затем лодыжки. Затем он медленно поворачивает рукоятку, разводя мои ноги в стороны.

Я задыхаюсь, когда прохладный воздух попадает на мою голую киску. Мне хочется кричать, хочется извиваться, но я отказываюсь это делать. Коул - хищник. Если я покажу хоть малейший намек на страх, это разожжет его инстинкт охоты.

Коул смотрит на меня сверху вниз. Он никогда не выглядел так красиво, как в этом ослепительном свете. Он действительно темный ангел, библейский по силе и гневу.

Его взгляд устремлен на меня и только на меня. Эти черные глаза обшаривают каждый сантиметр моей кожи, обжигая ее. Его верхняя губа напрягается, обнажая зубы.

—Ты знаешь, что я смотрел видео, где ты трахаешься с тем парнем, — мягко говорит он.

Я выдерживаю его взгляд, не смущаясь. — Вот почему я привела его в студию. Чтобы ты посмотрел.

— Как ты думаешь, сколько раз я смотрел эту запись?

Я тяжело сглотнула. Я не думала, что он просмотрит ее больше одного раза.

— Я не знаю.

— Больше сотни, Мара. Снова и снова, снова и снова.

Моя кожа становится то холодной, то горячей.

Он с тревожной нежностью гладит волосы на моем лбу.

— Как ты думаешь, почему я смотрел его так много раз?

— Я . . . Я не знаю.

Боюсь, что ответ заключается в том, что он разжигал свою ярость против меня. Эта встреча принимает такой оборот, которого я не ожидала, и мне трудно сохранять спокойствие.

— Это было для того, чтобы учиться, — говорит Коул, проводя пальцами по моему лицу. — Я смотрел его снова и снова, чтобы понять, что тебе нравится, Мара. Чтобы узнать твои предпочтения. Твое тело такое отзывчивое...

Его пальцы скользят по моим ключицам и спускаются к верхней части груди. Мои соски напряглись и встали дыбом, словно умоляя его о прикосновении. Пожалуйста, чуть ближе. . .

— Ты раб того, что любишь. То, что ты ненавидишь, отталкивает тебя, — говорит Коул тем же низким, гипнотическим тоном. — Я знал, что если узнаю о тебе все, что смогу... ...я смогу заставить тебя сделать все...

Нежно, очень нежно, он берет в пальцы серебряное кольцо и вращает его в напряженном месте моего соска. Ощущение холодной стали, скользящей по моей плоти, заставляет меня стонать. Я ничего не могу с собой поделать, я не могу это остановить.

— Ты даже представить себе не можешь, что я знаю о тебе. . . — говорит Коул. — Я знаю, что ты читаешь, что ешь. Я знаю, как ты прикасаешься к себе, когда думаешь, что ты одна. И я знаю каждую песню, которую ты слушаешь. Все твои любимые. Я составил список и создал алгоритм для поиска именно той песни, которая уносит тебя...

Он делает паузу, достает из кармана телефон и кладет его рядом с инструментами. Одним длинным тонким указательным пальцем он запускает свой плейлист. Музыка, которая льется из его дорогих колонок, совсем не такая, как я ожидала: легкая и неземная, а не мрачная и грохочущая.

Spells - Cannons

Я не могу контролировать то, как музыка заставляет меня чувствовать себя.

Мое тело расслабляется, каждая мышца расслабляется. Мои веки тяжелеют, и, несмотря на мое затруднительное положение, несмотря на опасность, которой я себя подвергла, мой разум начинает дрейфовать под звуки первого куплета.

— Я приготовил кое-что для тебя, — говорит Коул откуда-то снизу, рядом с моими ногами. Его голос звучит отстраненно, как будто мы находимся на двух разных планетах в космосе. — Нестандартное оборудование. Разработанное по твоим спецификациям.

Я пытаюсь заставить себя сосредоточиться. Мне не нравится, как это звучит.

Коул включает свой аппарат. Низкий жужжащий звук прорывается сквозь музыку. Что это за хрень? Это дрель?

Повернув шею, я вижу, что он держит какое-то устройство, по форме напоминающее огромный микрофон. Головка выглядит мягкой и луковичной.

— Это как сушилка, — говорит он, скривив губы. — Только намного, намного лучше...

Он прижимает свой инструмент между моих ног, прямо к моей киске.

Эффект мгновенный. Я словно падаю спиной вперед в глубокую теплую ванну. Вибрация интенсивная, в сто раз сильнее, чем от сушилки. Привязанная к столу, я не могу сомкнуть бедра или отстраниться. Пульсирующие волны проходят сквозь меня, поднимаясь по телу и опускаясь по ногам. Вибрация проходит по коже головы, по кончикам пальцев и в пальцы ног.

— О... Боже… — стону я.

Слова вылетают изо рта без всякого моего участия. Они вырываются из моих легких под действием эха, проносящегося сквозь меня.

У меня никогда не было вибратора. Я никогда не могла позволить себе хороший.

Тот, что построил Коул, не похож ни на один из тех, что я видела. Он тяжелый, мощный и продуманный. Мягкая головка прилегает к моей киске. Она легко скользит по моей теплой, набухшей плоти.

Коул проводит им вверх и вниз по моей обнаженной щели. Каждый удар посылает новую мощную волну удовольствия, обрушивающуюся на меня. Иногда он на мгновение задерживает его на месте, прижимая к чувствительному пучку нервов, который проходит от моего клитора вниз, к отверстию под ним.

Вся эта область с каждой минутой становится все более набухшей и чувствительной. Я чувствую, как моя киска наливается кровью, и остро ощущаю, как нервы, которых раньше почти не было, оживают под непрерывной стимуляцией этих низких, настойчивых звуков.

— Я проверил все виды частот… — пробормотал Коул, не сводя глаз с моего лица. Он следит за выражением моих глаз, за тем, как я закатываю глаза, за румянцем на щеках и изгибом губ. Он отмечает, какие именно ощущения лучше всего, постоянно корректирует свою технику, чтобы удовольствие нарастало и нарастало, никогда не ослабевая и не затухая. — Я даже вернулся в прачечную, чтобы сравнить.

Сквозь теплые, плывущие волны я понимаю, что совершила огромную ошибку.

Я недооценила Коула. Я недооценила его творческий потенциал. И как далеко он готов зайти.

Слишком поздно что-либо предпринимать. Я больше не контролирую ситуацию.

Первый оргазм настигает меня, переворачивая, как носок в сушилке. Меня бросает то туда, то сюда в бесконечном круговороте тепла и удовольствия. Я стону как животное, из меня вырываются звуки, которых я никогда раньше не слышала. Стоны низкие, отчаянные и бесконечные. Я не могу насытиться этим. Я умру без этого.