Разрывая душу - Наталья Семенова

обычно стоял гул трудящихся людей почти со всем этажей. Нам с трудом удалось найти столик на пятерых человек и то Коле пришлось бежать до него на перегонки с одним человеком из такой же многочисленной компании. Он даже ритуальный танец исполнил, когда добрался первым. И я впервые искренне смеялась за последние два дня. Как печально…

Мы от души похвалили Колю, усевшись за завоёванный столик, а после сделали заказ. Девочки беседовали, улыбались и не прекращали бросать на меня любопытные взгляды. Всё же хорошо, что с нами Слава и Коля — я бы не выдержала их расспросов.

— Оу, — толкнул меня в бок завоеватель и кивнул вдоль столов. — Твой непосредственный босс и всего, и вся тоже здесь.

Сердце замерло, когда я проследила за взглядом Коли и наткнулась на тёмный, чуть напряжённый взгляд Яра. Он лениво его отвёл, как только понял, что смотрю не я одна. И он сидел ужасно близко, всего через столик и прямо напротив меня. Расслаблен. Или хотел таким казаться.

Вот и славно, что у меня нет аппетита — есть я все равно не смогла бы.

Коля отвлёкся на беседу со Славой, а взгляд Яра вернулся ко мне.

Я изо всех сил старалась не обращать на него внимания, делая вид, что увлечена разговором за столом. Но фраз не слышала, варясь в кипятке его же обжигающих слов, что он сказал мне утром и раз за разом возвращалась к его изучающему взгляду, словно он тянул меня, как магнитом.

Ужасно бесило то, что из-за этого человека я теперь не могу нормально общаться с друзьями. Ровно так же, как и то, что с ним тоже. Как в те выходные… Как в те самые чудесные выходные…

Боже! Да я до сих пор не могу смирится с тем, что это один и тот же человек! Мой Яр…

Не верю…

Как же больно…

И невыносимо хочется вернуть время вспять.

Чувствовать его горячие губы на коже. Смеяться в полный голос от его щекоток. Играть для него музыку. Видеть в глазах свет… Свет нежности и…

Мою руку накрыла чья-то тёплая ладонь, вырывая из воспоминаний и обрывая наш зрительный контакт с Яром.

Слава улыбнулся и, приблизившись к моему уху, тихо шепнул:

— Ты в порядке?

В тот же миг Ярослав резко поднялся из-за стола, и я могла поклясться, что в брошенном на меня взгляде сквозила ярость и боль. На секунду я испугалась, что он сейчас бросится к нам и… Но он улыбнулся своему собеседнику и, пожав тому руку на прощание, не оборачиваясь, направился к выходу.

— Д-да, — ответила я Славе, заглядывая в его обеспокоенный янтарь глаз.

Хорошо, что Яр ушёл. Теперь я могу дышать полной грудью. И постараюсь не обращать внимание на щемящее чувство в груди.

Оставшийся день тянулся невыносимо долго… Я не могла сосредоточится на делах, не могла нормально общаться с подругами, не могла, как должно отблагодарить Славу за поддержку…

Мне просто хотелось домой. Залезть под одеяло с головой и никогда никого не видеть.

И всё из-за Ярослава!

Какое право он имеет настолько сильно управлять моей жизнью?! Зачем он влез в неё так глубоко, что теперь меня мало, что радует? И почему, после всего случившегося, я жду, что он зайдёт в приёмную, вопреки тому, что предупредил о своём отсутствии? Мало того, я этого хочу…

Я с некоторым яростным удовольствием выключила компьютер и отправилась домой. Сегодня соберу вещи, приготовившись к переезду обратно к родителям и уже завтра не вернусь в эту квартиру…

— Можем ехать, — тихо сказала я водителю и откинулась на спинку сидения.

А через десять минут поняла, что едим мы совсем не туда, куда я предполагала.

— Денис Кириллович, куда вы меня везёте?

— В дом ваших родителей, Злата Борисовна. По приказу вашего отца.

— Но… Вещи… Собрать…

— Он всё уладил. Не беспокойтесь.

Уладил?! Мне даже не позволили нормально попрощаться с местом, где я ненадолго обрела настоящую свободу! Меня ужасно злила абсурдность ситуации! Меня злил отец! Меня злила моя бесхребетная жизнь!

Яр прав в одном — я не умею отстаивать саму себя.

Меня встретила мама. Холодно. В её взгляде сквозило разочарование, которым с ней, наверняка, поделился отец.

Приехала я ровно к началу ужина, и по дороге в столовую мама сухо оборонила:

— Слава богу тебе хватило ума проконсультироваться с гинекологом. Я звонила ей. Боже, Злата, я не ожидала от тебя подобных поступков. Надеюсь, твой жених не передумает на тебе жениться. Мы с твоим отцом ужасно — ужасно! — разочарованы.

Я усмехнулась про себя. Представляю, как сильно. Но почему она решила, что консультировалась я у гинеколога не по просьбе жениха?

Отец поприветствовал меня коротким кивком головы. Я заняла своё обычное место, слева от него, всем нутром желая быть совсем не тут. Вновь передо мной стол полный здоровой и полезной еды. Аж тошнит. Вновь притворная атмосфера нормальной семьи. От чего тоже тошнит.

Ужасно хотелось встать и крикнуть, что с меня довольно, что я устала претворяться.

Но я послушно сидела с прямой, как струна спиной и бесцельно гоняла по тарелке красненький кругляш черри.

— Ешь, — бросил отец, не поднимая глаз от своей тарелки.

— Не хочу, — ляпнула я, не подумав и прикусила язык, наткнувшись на его серьёзный взгляд.

С другой стороны… К чёрту! Надоело! Я и так выхожу замуж за того, кого он хочет! И этого более чем достаточно!

Пожав плечами, я потянулась к бутылке с вином и наполнила красной жидкостью пухлый бокал. Мама переводила испуганный, растерянный взгляд с меня на отца и обратно. Папа же сверлил меня недовольством, в попытке устыдить и запугать.

Но, пап, хватит. С меня хватит.

— Злата, — предостерегающе произнёс он, когда моих губ коснулось прохладное стекло бокала.

Я мило улыбнулась в ответ и, не отводя глаз, медленно, глоточек за глоточком, выпила вино до последней капли. Затем отставила бокал и отодвинула от себя тарелку, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

— Я не голодна. Мне обязательно здесь сидеть и строить из себя вышколенную дочь?

— Злата… — охнула мама.

Отец усмехнулся:

— Успела нахвататься наглости и неуважения у своего сосунка?

— Уважение? Вы его в меня вбили, а не заслужили. Может, пришло время быть честными? — мой голос предательски дрожал. Я всё ещё боялась. До колик в животе. И потому решила налить себе ещё вина.

По столу громко грохнул нож, который находился в руке у отца. Мы обе с мамой вздрогнули. А затем он