Пианистка для Варвара - Анна Штогрина

злость вселенских масштабов затопила легкие, аж дышать стало невыносимо.

Глаза у девочки неживые. И дело не в карих линзах, а в потухшем взгляде, отстраненном, осоловевшем из- за дурмана.

— Что с ней, брат? — за спиной спросил Али, не решаясь коснуться моей девочки.

Я же аккуратно, бережно сгреб малышку в охапку. Вытащил из тачки и прижал к груди. Невесомая, хрупкая с нежным, едва уловимым запахом кожи.

Вот только Нелли никак не реагировала ни на мои прикосновения, ни на взволнованные слова:

— Девочка моя, красавица! Ты жива! Жива. Мы едем домой, не бойся. Больше тебе никто не причит вреда… даже я… прости меня. Прости меня, Нелли. Я был с тобой слишком груб. Настоящий варвар!

Я сел на заднее сиденье с Нелли на руках. Отпускать ее совсем не хотелось, будто она могла раствориться как мираж.

Али молча сел за руль. Младший недовольно хмурился и все время поглядывал в зеркало на мою девочку.

Мне самому не нравилось ее состояние.

— Набери врача. Пусть приедет как можно скорее в наш дом. Думаю, ее конкретно подсадили на иглу, — я поднял у Нелли блузку до локтей, — Та, блядь! Я точно прибью Захара. Ублюдок — смертник! Что же он натворил…

Руки малышки в области тоненьких синюшных венок были в гематомах. Следы от множества уколов наркотиков пожелтели и воспалились. За две недели, которые Сафьянов провел с ней, он влил в нее звериную долю психотропных средств.

Девочка уронила голову мне на плечо и невнятным взглядом, совершенно равнодушно уставилась в окно. Ее зрачки не фокусировались ни на чем.

Все можно исправить. И ее состояние излечить. Главное, что она жива!

Глава 35

Нелли

Ад наяву! Зубы скрипели так сильно, что мне казалось я слышу, как крошится моя эмаль. Все суставы выкручивало от боли. От постоянных криков и истерики я сорвала голос.

Я отходила от львиной дозы наркотиков, которые в меня ежедневно вводил Захар Данилович.

Монстром оказался не Ризван, а мой чертов опекун.

Я ничего не помнила и плохо соображала. Последним моим воспоминанием был вечер в доме родителей и страха перед сном, что Курбанов заберет меня и присвоит себе.

Но очнулась я не с варваром. А в худшем месте.

Помню только дешевую койку мотеля, адскую головную боль и опекуна, который делал мне уколы в вену со словами:

— Не позволю тебе, мерзкая девчонка, разрушить мои планы. Это из-за тебя Курбанов ополчился против меня и начал охоту. Теперь ты для него мертва. Ты для всех труп! Готовься к встрече с Джерритом!

К счастью, встречи с немцем не состоялось. Но мое состояние с каждым днем становилось хуже. Не знаю почему, но в своей слабости, я потянулась к сильному мужчине, единственному, кто способен был меня спасти.

Ежедневно находясь в эйфории, я ощущала, что все неправильно. Больная радость омрачалась внутренними тревогами. Умом я понимала, к чему приведет мое бедственное положение и молилась, чтоб Ризван успел спасти меня.

Сейчас же я ненавидела всех, кто не давал мне необходимую дозу.

Врачи чистили мне кровь, промывая организм капельницами. Делали уколы обезбаливающего от которого мне совсем не становилось легче. Мне нужна была доза наркотика. И зубы продолжали стучать, а тело выламывать в ознобе.

Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как меня начали лечить. Час, день, месяц…

Все смешалось в воспаленном мозгу.

Али, брат Ризвана, проводил со мной много времени и не выпускал меня из комнаты.

— Нелли, бедная девочка, мне так жаль, что все так с тобой случилось. Надо перетерпеть. Это ломка от непринятых наркотиков, — говорил мужчина и заботливо стирал испарину мне со лба.

— Просто скажи, чтоб меня укололи той дрянью, которую мне давал Захар, — требовала я.

— Нет. Нельзя. Надо перетерпеть, — только и отвечал очередной мой мучитель.

К ночи я совсем вымоталась.

В комнату вошел Ризван со стаканом воды и овощным бульйоном.

Я не смотрела на него. Меня выворачивало наизнанку. Я сползла с кровати и корчилась на полу. Там мне было не так жарко, чуть легче переносить страдания.

Ризван поставил на стол еду и подошел ко мне. Хотел поднять меня на руки, но я вцепилась в его брюки, мысленно проклиная свое жалкое состояние.

— Ты ведь можешь облегчить мои страдания! Дай мне эту чертову дозу! Что я должна сделать?! Ты этого хочешь? — я потянулась к его ширинке.

Непослушные пальцы дрожали. Я пыталась справиться с поясом на его брюках.

Во мне не было больше скромности, страха перед сексом. Во мне была только лихорадочная жажда заполучить нужную дозу любой ценой.

Состояние близкое к безумию, я не могла контролировать себя.

— Иди ко мне, — глухо произнес Ризван.

Мягко, но требовательно перехватил мои запястья и поднял меня на дрожащие ноги.

В мгновенье он уже держал меня на руках и прижимал к горячей груди.

Я билась, как птица в клетке. Выламывалась, кричала, что ненавижу его. Плакала и снова шипела осипшим голосом, что мне надо доза!

Ризван только криво и грозно хмурился. Сцепив зубы терпел мои удары по лицу.

— Непрошибаемый варвар! Ненавижу тебя. Ты такой же ублюдок, как Захар. Что тебе стоит сделать мне укол и прекратить мои мучения?! Тебе просто нравится моя боль, садист гребанный, — я говорила такие вещи, за которые в обычной ситуации Курбанов бы прибил меня гвоздями к потолку.

А он, как скала. Все терпел молча. Только крепче прижимал мое измученное тело и бормотал, чтоб я забыла про опекуна. Тот уже получил по заслугам свою кару.

— Пусти меня. Я уйду и сама буду искать то, что мне нужно, — обессилев просила я.

Ризван лег со мной на кровать в одежде. Когда я притихла, гладил мою голову и целовал в висок. Мне его доброта и нежность не нужны были. Только наркотик. То, о чем я думала…

* * *

Так длилось бесчисленное количество ночей подряд. В один из дней я почувствовала голод.

И когда Ризван в очередной раз попытался накормить меня супом, который я обычно демонстративно отбрасывала, я открыла рот.

— Да, девочка. Ты идешь на поправку, — слабая улыбка коснулась его губ.

В этот день вместо Али со мной все время находился Ризван.

Помог мне принять душ и переодеться в чистый спортивный костюм. Даже капельницу, которую поставила безликая медсестра, снимал он.

Такой заботы от Курбанова я не ожидала. Мой мозг начинал проясняться и становилось неприятно при мысли о том, как я безумно себя с ним