Приключения новобрачных - Дженнифер Маккуистон

– Я не принимаю взяток, леди Торолд, – сообщил он, судорожно сглотнув. – И не могу гарантировать вам свое согласие на признание брака недействительным. – Джеймс быстрым шагом направился в сторону центра города.

– Но почему?

В голосе ее был страх, и этот факт заставил Джеймса замедлить шаги. Бросив на Джорджетт косой взгляд, он пробурчал:

– Потому что мы не женаты.

Она обогнала его и преградила ему дорогу.

– Вы точно это знаете? – спросила она звенящим от волнения голосом.

В том-то и состояла суть проблемы. Продолжая утверждать, что они не женаты, Джеймс совершенно не был в этом уверен. Слишком много темного и неясного было в том, что происходило накануне…

Она ткнула его в грудь пальцем и, вся дрожа от гнева, прокричала:

– Вы тут стоите передо мной, фонтанируя идеями, строите всяческие предположения о том, что могло случиться с вашим чертовым кошельком, и о том, женаты мы или нет. Но при этом помните вы ничуть не больше, чем я! Это же ясно как день!

Крик ее заставил Джеймса задуматься. Что ж, пожалуй, она была права. Не в его правилах делать скороспелые выводы. Но пусть и она пошевелит мозгами.

– Если вы не брали мой кошелек, – медленно проговорил он, – то где же он?..

– Скорее всего, лежит на тумбочке в гостиничном номере – там, где вы его и оставили.

Джеймс мысленно обвел взглядом комнату, которую увидел при пробуждении. Там действительно была тумбочка – он ее помнил, как помнил и то, что кошелька на ней не нашлось. Но, может, остались какие-то другие места, куда он не потрудился заглянуть? Он смотрел в шкафу, но не под ним. И теперь ему вспомнился еще один шкафчик, под умывальником. Туда он тоже не заглядывал. Сомнения обуревали его. Внезапно ему захотелось расстегнуть воротник, потому что стало трудно дышать.

Джеймс окинул мрачным взглядом стоявшую перед ним женщину. Он не доверял ей. Вчера она обманом вовлекла его… в какую-то скверную историю. И все же он уже почти согласился уладить с ней дело миром, если она возместит ему ущерб.

– «Синий гусак» – вот куда мы идем, – сообщил он ей, уже не пытаясь убедить себя в собственной правоте. По правде сказать, ему, наверное, стало бы легче, если бы выяснилось, что он заблуждался на ее счет. – Я дам вам пять минут на то, чтобы обыскать комнату. И затем, если мой кошелек так и не найдется, мы идем в магистрат, где вам придется доказывать свою невиновность. Ваше предложение насчет двухсот фунтов я не принимаю. И больше никаких ваших оправданий слушать не желаю. Справедливо?

Серые глаза ее посмотрели на него пристально.

– Так как насчет тюрьмы?

Он пожал плечами.

– Я не был с вами до конца честен, когда рассказывал о тюрьме Морега. Там, возможно, есть кровать. И окно. Кроме того… – Джеймс колебался. Сказав то, что он собирался сейчас сказать, он лишит себя безусловного преимущества, но Джеймс желал быть честным до конца. – Кроме того, повестка выписана в мировой суд, который уголовными делами не занимается. И, как вы верно заметили, прямых улик у меня нет.

Женщина переминалась с ноги на ногу, словно птица, которая хотела взлететь, но не могла.

– Здесь чувствуется какая-то ловушка… – пробормотала она.

Джеймс вздохнул.

– Леди Торолд, я не собираюсь заманивать вас в ловушку. Если вы виновны в пропаже моего кошелька, вернете деньги, как и обещали. Если же невиновны, я с удовольствием выслушаю ваши доводы в свою защиту.

Она смотрела на него, склонив голову к плечу. По глазам ее Джеймс видел, что она прикидывала, насколько может ему доверять. И чем дольше он смотрел ей в глаза, тем сильнее чувствовал, что тонет в них – как и вчера, когда они произносили фальшивые клятвы. Только на этот раз он не был пьян. Он был абсолютно трезв, но все равно испытывал к ней симпатию.

Проклятие! Эта женщина действовала на него каким-то необъяснимым образом!

Она кивнула, и Джеймс понял, что все это время ждал ее ответа затаив дыхание. С облегчением вздохнув, он осторожно взял ее за руку – руку эту он помнил, маленькую и горячую, помнил также, как ему нравились ее пальцы, – и повел на Мейн-стрит. Пальцы их переплелись, и он пытался не замечать, как она морщилась. Его не должно было волновать ее к нему отношение. И все же втайне Джеймс продолжал надеяться на то, что они действительно найдут его кошелек в номере над «Синим гусаком». И в глубине души он боялся того, что ему придется сделать, если кошелек не найдется.

Глава 18

Два длинных квартала Маккензи вел ее за собой, крепко держа за руку. И все это время она продолжала злиться, прямо-таки кипела от злости. Ее ужасно раздражал этот мистер Маккензи. Раздражали его нелепые обвинения в воровстве и ультимативный тон. И, самое главное, неслыханная фамильярность, с которой он держал ее за руку.

Она смущала Джорджетт, эта его рука… Ведь ей из-за нее приходилось идти с ним рядом, бок о бок, словно ее к нему гвоздями прибили. И в то же время у нее возникали ощущения… Нет-нет, было слишком опасно об этом думать. Она заблуждалась на его счет. Он не был героем, поспешившим прийти к ней на помощь и спасти ее от навязываемого ей замужества. Но он не был и неразборчивым в связях ловеласом, каковым представлялся ей утром, когда позвал вернуться к нему в постель. Мужчина, с которым она наконец встретилась, был несговорчивым, обладал жестким пронизывающим взглядом. Его твердая поступь и сильная рука заставляли ее дрожать скорее от страха, чем от возбуждения, – Джорджетт продолжала убеждать себя в этом на протяжении всего пути, но убедить до конца так и не смогла.

При виде «Синего гусака» с заколоченными досками окнами и развешанными по фронтону разноцветными фонариками Джорджетт вздохнула с облегчением. Маккензи отпустил ее руку, чтобы открыть дверь, затем пропустил ее вперед. И тогда она вдруг почувствовала покалывание в освобожденной ладони. Что бы это значило?..

Джорджетт потерла одну руку о другую и вошла. Невольно ей подумалось, что Маккензи был не чужд хорошим манерам. Кто-то хорошенько поработал над тем, чтобы научить правилам английского этикета этого бородатого шотландца. Хотелось бы знать, кто не пожалел на это время и силы. Мать? Нет, скорее любовница. И хотелось бы надеяться, что за свои труды эта женщина получила больше, чем беспочвенные обвинения и угрозы.

В «Синем гусаке» было, по счастью, куда прохладнее, чем на улице. К четырем часам пополудни солнце прямо-таки раскалилось. Увы, здесь пахло менее приятно, чем снаружи, – воняло элем недельной давности. Не приходилось сомневаться, что пролитый кем-то в дальнем углу эль так и остался засыхать на полу, не дождавшись тряпки поломойки. Впрочем, запах из кухни отчасти перекрывал пивной дух. Пахло жареным цыпленком. Джорджетт вспомнила, что Элси говорила, будто Маккензи столовался в этом трактире. И, словно в подтверждение своих мыслей, она услышала громкое урчание, исходившее из недр его живота. Неужели он так торопился состряпать для нее повестку в суд, что забыл позавтракать? Впрочем, какое ей дело до того, голоден он или нет? Желания угостить его обедом она не испытывала.