Библия для верующих и неверующих - Емельян Ярославский

Так как эта комедия продолжалась, должно быть, очень долго, то оставшийся внизу под горой старший поп Аарон, о котором Моисей будто бы договорился с богом, как его посвятить в первосвященники, должен был сделать евреям бога. И он сделал бога, такого, какой нужен был скотоводческому народу. Библия об этом рассказывает:

«Когда народ увидел, что Моисей долго не сходит с горы, то собрался к Аарону и сказал ему: встань и сделай нам бога, который бы шел перед нами; ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось. И сказал им Аарон: выньте золотые серьги, которые в ушах у ваших жен, сыновей и ваших дочерей, и принесите ко мне. И весь народ вынул золотые серьги из ушей своих и принес к Аарону. Он взял их из рук их и сделал из них литого тельца и обделал его резцом. И сказали они: вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской. Увидев сие, Аарон поставил перед ними жертвенник, и провозгласил Аарон, говоря: завтра праздник господу. На другой день они встали рано и принесли всесожжения и принесли жертвы мирные: и сел народ есть и пить, а после встал играть» (XXXII, 1–6).

Видите, как просто делается бог? Так же и все боги делаются человеком. А поп, хоть будь он трижды первосвященник, готов освятить эту выдумку. Не все ли равно, какому богу служить, перед каким богом жертвенник ставить, перед тельцом ли[68], змеем ли, Саваофом ли, Христом ли?! Первосвященник Аарон говорит: «Завтра праздник господу». Какому? Да не все ли равно ему? Лишь бы жареха была!

Но так как разные племена (даже среди самих евреев отдельные колена) имели своих собственных богов, то бог Иегова, бог одного из еврейских племен, воспылал гневом: как они смеют жарить баранов перед другим богом!

«И сказал господь Моисею: поспеши сойти, ибо развратился народ твой, который ты вывел из земли Египетской. Скоро уклонились они от пути, который я заповедал им; сделали себе литого тельца и поклонились ему, и принесли ему жертвы, и сказали: вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской! И сказал господь Моисею: Я вижу народ сей, и вот, народ он — жестоковыйный. Итак, оставь меня, да воспламенится гнев мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя» (XXXII, 7–10).

Так расстроился Иегова, что даже праведника Моисея не мог вынести близко: уходи от меня! Но пусть вспомнят верующие, сколько раз этот бог хвастался раньше, что потомство Авраама, Исаака и Иакова он сбережет и размножит! Сколько раз он обещал больше не гневаться, не наказывать, не подвергать истреблению «избранный» народ свой! «Изничтожу, истреблю!» И вся-то вина этих людей, что они стали баранов и быков жарить не перед Иеговой, а перед другим богом, тоже с рогами. Как же можно терпеть такую конкуренцию!

Комедия, да и только! Моисей уговаривает этого бога, как обиженного малого ребенка, напоминает ему его клятвы Аврааму, Исааку, Иакову. И ведь усовестил! (XXXII, 11–13).

«И отменил господь зло, о котором сказал, что наведет его на народ свой» (ст. 14).

После этого доказывайте вы, верующие, что бог неизменен! А он, как ребенок, капризен, самодур: то истребить готов, забыв все свои клятвы, то берет свое слово обратно. Да надолго ли?

Моисей спускается с Синайской горы, и в руках у него две каменные доски (грифельные, что ли?), скрижали, на которых будто бы бог написал законы (грамотный был, видать). Но когда он «увидел тельца и пляски, тогда он воспламенился гневом и бросил из рук своих скрижали, разбил их под горою» (XXXII, 19).

Как же он это так: плод столь долгих разговоров с богом принес Моисей с горы, грифельные доски, на которых сам библейский бог написал будто бы свои законы, и вдруг — хлоп их об пол, эти законы?! Нате, мол, вам, сукины дети, закон божий! Вдребезги его раскрошу, а вам, негодяям, чтоб он не доставался. И вы, верующие, верите в чепуху?

А дальше читайте, как он вышибал телячью веру из мозгов и уничтожил телячьего бога.

«И взял тельца, которого они сделали, и сжег его в огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал ее пить сынам Израилевым» (ст. 20).

Кто же этому в здравом уме поверит? Золото на огне не превращается в прах (т. е. в пепел), не сгорает, а только плавится. А ведь телец-то был золотой. Так как же он в огне превратился в пепел? И как расплавленное золото можно рассыпать по воде? Как можно его пить?

Все это — чистейший вздор.

Что здесь дело шло о конкуренции между двумя богами, ясно видно из той же главы. Попенявши своему брату Аарону за то, что тот сделал золотого бычка, Моисей решается перерезать сторонников другой веры. Конечно, поп Аарон всю вину сваливает на других: я не я, и лошадь не моя, говорит он, я только слушался этих людей (XXXII, 21–24). Моисей вызывает банду левитов (это было поповское сословие), вооружает эту банду и вырезает три тысячи человек во славу Иеговы, господа бога.

«И стал Моисей в воротах стана и сказал: Кто господень, (иди) ко мне! И собрались к нему все сыны Левиины. И он сказал им: так говорит господь бог Израилев (значит, приказ именной — от самого господа бога Иеговы. — Ем. Я.): возложите каждый свой мечь на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего. И сделали сыны Левиины по слову Моисея; и пало в тот день из народа около трех тысяч человек. Ибо Моисей сказал: сегодня посвятите руки ваши господу, каждый в сыне своем и брате своем, да ниспошлет он вам сегодня благословение» (XXXII, 26–29).

Кажется, ясно: бей, губи брата, сына, друга, ближнего, посвятите сегодня себя палаческому делу, не жалейте крови и людей, бог благословляет вас на эти массовые убийства!

Вот, верующие, какова вера в бога! Жестока, кровава, полна преступлений, она разъединяет людей, отдает их в руки попов!

Так не все ли равно, какому богу молиться? Все они — одного поля ягоды. Все они выдуманы и созданы человеком. Все они не нужны, вредны трудящимся.

Глава двадцать вторая

Второе свидание на горе Синайской

И смех, и грех, когда читаешь про то, как Моисей, рассердившись, разбил те самые грифельные доски (каменные скрижали), на которых под диктовку бога написал свод законов! Еще смешнее читать, как Моисей уговаривался с богом, упрашивал его и как договорился с ним насчет дальнейшего путешествия. Бог так рассердился на то, что у него появился конкурент рогатый, в виде золотого тельца, что отказался дальше путешествовать среди евреев. Так он и говорит:

«Сам не пойду среди вас, чтобы не погубить мне вас на пути, потому что вы народ жестоковыйный» (Исход, XXXIII, 3).

Вот до чего рассердился, что даже не мог ручаться за себя: дескать, если пойду с вами, то рассержусь на вас и погублю вас!

Ну, конечно, евреи расплакались, и до того, что, по словам библии, никто не возложил на себя украшений. Но любопытно вот что: в одном и том же месте библии слова этого библейского бога передаются по-разному. Стих 3 передает слова бога так:

«Ибо сам не пойду среди вас, чтобы не погубить мне вас на пути, потому что вы — народ жестоковыйный», а стих 5 совсем по-другому:

«Ибо господь сказал Моисею: скажи сынам израилевым, вы — народ жестоковыйный; если я пойду среди вас, то в одну минуту истреблю вас (иначе никак не может согласиться, как в одну минуту. — Ем. Я.). Итак, снимите с себя украшения свои, я посмотрю, что мне делать с вами».

По-русски это называется «в огороде бузина, а в Киеве дядя; я за то тебя люблю, что у тебя перстень». Вы подумайте только: сначала бог кочевряжится: «Не пойду с вами; вы, мол, такие и сякие!» Потом начинает сдаваться: «Если я пойду с вами, так я вас в одну минуту уничтожу». А потом вдруг, ни с того, ни с сего, говорит: «Итак, снимите с себя украшения свои». Он еще и сам не знает, что из этого выйдет, — этот всемогущий, всеведущий бог! Вы, говорит, снимите украшения, а тогда я посмотрю, что мне делать с вами.

Потом библия рассказывает, как Моисей устроил столб облачный у входа в свой шатер и как все ему поклонялись. Потом опять идет разговор бога с Моисеем, причем неожиданно рассказывается о том, что «господь с Моисеем говорили лицом к лицу, как бы кто говорил с другом своим». Неожиданно это потому, что во многих местах библии вы встречаете утверждение, что бога никто в лицо не видел, и евреи могли видеть только заднюю часть своего бога, а в лицо его никогда не видали.

Моисей не отстает от бога, продолжает его уговаривать:

«Если не пойдешь ты сам с нами, то и не выводи нас отсюда» (XXXIII, 15).

Еврейский бог не выдерживает, сдается окончательно. Ладно, говорит, черт с тобой, пойду с вами, только для того, чтобы доказать, что я люблю тебя: «Сказал господь Моисею: и то, о чем ты говорил, я сделаю, потому что ты приобрел благоволение в очах моих, и я знаю тебя по имени» (XXXIII, 17). (Бог-то был, видите ли, боязливый: как пойдешь с незнакомыми, еще тебе бока намнут, а тут — свой брат). Других, стало быть, он по имени не знал — этот всеведущий! И тут же, через несколько строк, позабыв о том, что Моисей только что разговаривал «лицом к лицу» со своим дружком Иеговой, составитель библии добавляет: