Жестокая судьба (СИ) - Кира Монро

дожидаясь ответа, вошла Меган с уверенным, но нерешительным выражением лица.

— Кира просила передать вам это, — заявила женщина, протягивая письмо.

Сэм сразу перешел к делу. В этот раз он оценил ее бескомпромиссность. Если бы она не вошла без разрешения, он, возможно, и не открыл бы дверь.

Сэм неохотно принял письмо и посмотрел вниз на аккуратный почерк, которым было написано его полное имя. Он поднял глаза, ожидая, что Меган объяснит содержание письма, но женщина лишь покачала головой и отвернулась. Не сказав ни слова, она вышла из его кабинета и исчезла прежде, чем он успел произнести ее имя.

С любопытством и тревогой одновременно Сэм открыл письмо и прочитал заголовок. Его губы искривились в гримасе, а глаза быстро просканировали лист бумаги.

Нет.

Кира так просто не уйдет.

Он не примет заявление об уходе. Особенно сейчас, когда точно знает, кто она такая.

С ее стороны было глупо полагать, что он просто отпустит ее, не сказав ни слова. Она хотела пойти по легкому пути, но он ей не позволил. Кира создала этот беспорядок. И ей придется отвечать за последствия.

Мужчина вскочил со своего места, натянул пальто и выбежал из кабинета. Пришло время поставить Киру на место и объяснить, что именно должно произойти. Они будут действовать на его условиях.

***

— Открой эту чертову дверь, Кира Свон! Я знаю, что ты там! — прорычал Сэм, колотя в дверь, и тонкая деревянная обшивка задрожала под ударами его кулаков.

К тому времени, когда он добрался до ее квартиры, Сэм был так зол, что готов был взорваться. Он превратился в бомбу замедленного действия. Мысли о том, что Кира уедет с сыном, преследовала его всю дорогу до ее дома. От этого видения кровь закипала в его жилах.

— Кира! — Сэм окликнул ее в тысячный раз. — Мне прямо сейчас позвонить адвокату или мы обсудим это как два взрослых ответственных человека?

Это было подло, но Сэм знал, что попадет в цель. Он не успел выкрикнуть ее имя еще раз, потому что дверь распахнулась, и в коридор вышла явно расстроенная Кира и скрестила руки на груди.

— Может, хватит кричать, пока соседи не вызвали полицию? — спросила она, глядя на него с презрением.

— Все, что тебе нужно было сделать, это открыть эту чертову дверь. Я уже десять минут пытаюсь привлечь твое внимание.

Мужчина не собирался извиняться.

Ей просто следовало открыть эту чертову дверь. И проблемы бы не было.

— Извини, Самюэль, я подумала, что впускать в свою квартиру разъяренного мужчину — не самая лучшая идея. Я не представляю, что ты можешь сделать и как отреагируешь в таком состоянии. У меня хороший инстинкт самосохранения, — пробурчала Кира.

Ее гнев разгорался.

Мужчина рассмеялся беззлобным смехом: «Если ты всерьез думаешь, что я могу причинить вред женщине, то ты заблуждаешься. Я могу быть настолько зол, что мне хочется задушить тебя, но я никогда не трону женщину в порыве гнева».

— Спасибо, что прояснил для меня этот вопрос. Мне уже намного легче, — язвительно отозвалась Кира. — Это было все или тебе действительно есть что сказать?

Трудно было сдержать ярость, когда она была язвительной и упрямой. Ему хотелось только одного: перегнуть ее через колено и хорошенько отшлепать по заднице за то, что она так с ним разговаривает: «Следи за своим языком, Кира. У меня сейчас не самое лучшее настроение».

— Черт, я и не знала, — сказала женщина, притворяясь шокированной. Она серьезно действовала ему на нервы.

— Я не принимаю твое заявление об уходе. Завтра утром ты должна быть на работе, или я лично провожу тебя в офис.

Не было смысла говорить об этом. Сэму надоело выслушивать ехидные замечания Киры. Он ожидал, что его заявление на мгновение заставит ее замолчать, и так оно и произошло.

После десяти секунд полного молчания Кира пробормотала: «Что?», после чего ее лицо покраснело: «Ты не можешь сейчас говорить серьезно, Самюэль. Ты прекрасно знаешь, что я больше не могу работать на тебя».

— Можешь и будешь. Я не позволю тебе так просто уйти. Ты будешь продолжать работать на меня и постоянно держать в курсе местонахождения и здоровья Коди. Я хочу, чтобы ты отвозила его в школу каждое утро перед уходом на работу и забирала после обеда. Я внесу некоторые изменения в твой график, чтобы ты могла проводить больше времени с нашим сыном.

Лицо Киры стало еще краснее, если это было возможно: «Ты сошел с ума? Ты не можешь просто так изменить мое расписание. Мне нужны эти часы, чтобы оплачивать счета».

Сэм хмыкнул: «Тебе больше не нужно беспокоиться о деньгах, Кира. Я обеспечу своего сына. Я позабочусь о том, чтобы у вас обоих было достаточно денег для комфортной жизни».

Покачав головой, женщина фыркнула: «Я так не думаю. Я не возьму у тебя ни цента».

— Очень жаль, потому что так и будет. Я буду платить алименты, как любой другой отец. Я не отвернусь от тебя, зная, что тебе сейчас нелегко. Мой сын заслуживает самого лучшего, и он не сможет этого получить, если ты будешь противиться деньгам.

Лицо Киры исказилось от недоверия, оскорбленное его словами: «То есть ты хочешь сказать, что я не даю Коди самого лучшего? Извини, Самюэль, если я не поняла, но деньги не делают людей счастливыми. Если я не могу дать своему сыну все, что он хочет, это не значит, что я плохо его воспитываю».

— Я этого не говорил.

— Ты подразумевал это, — ответила женщина. — Я даже не могу поверить, что ты так говоришь. Ты знаешь, что я не плохая мать. Я просто стараюсь изо всех сил улучшить плохую ситуацию.

Мужчина сделал длинный, медленный вдох, чтобы не дать разговору выйти из-под контроля и не перерасти в крик.

— Я не говорил, что ты плохая мать, — настаивал Сэм.

Он никогда бы так не подумал. Доказательства того, насколько хорошей матерью она была на самом деле, он увидел перед собой еще два дня назад. Его сын был восторженным и счастливым мальчиком с хорошими манерами. Лучшего человека, чем Кира, для воспитания своего сына он и желать не мог. Она была из тех женщин, которые сделают все, чтобы их ребенок был счастлив, отодвинув на второй план свои собственные желания.

Кира вздохнула и посмотрела на свои ноги. Впервые Сэм заметил, насколько усталой она выглядит. Не только у него были темные круги под глазами.

— У меня нет настроения ругаться. Может быть, поссоримся в другой раз?

Это была мольба.