Огненная невеста короля. Сердце Пламени - Алекс Найт

сегодня спит. Тибальд нашёлся в кабинете главного жреца. Здесь ещё не прибрались. На полу валялись осколки выбитого окна. Ловчий сидел за столом и просматривал документы. При её появлении как раз завершился разговор с одним из подозреваемых. Скованного кандалами искателя первого ранга повели прочь. Раяна уступила им дорогу, глядя в лицо отца, испещрённое тенями мрачных тревог.

– Если разговор не важен, прошу отложить его до утра, – Тибальд устало растёр веки.

– Много…. среди них много последователей Гейты?

Её до сих пор вводила в ужас открывшаяся правда.

– Почти вся верхушка. Первый ранг давался приближённым, тем, кого обратили в свою веру, – он перевёл к ней рассерженный взгляд голубых глаз. И пусть она понимала, что злость отца направлена не на неё, но Раяна вся сжалась. – Пустить врага в самое сердце ордена! Каким же беспринципным… – он замолк, опустив кулак на столешницу.

– Ты один из немногих служителей первого ранга, кто остался верен Сигурн, – осторожно отметила она, поняв главное.

Тибальд принял на себя управление храмом. Ему подчинялись.

– К счастью, верных Сигурн людей достаточно, но не в верхушке. Подойди, – он поманил её взмахом руки.

Голос отца прозвучал одновременно мягко и твёрдо. Сглотнув вязкую слюну, она приблизилась к столу. Он открыл выдвижной ящик и извлёк из него шкатулку с печатями.

– Что ты собрался делать? – голос охрип от волнения.

– Ты спасла хранительницу. Никто больше не посмеет усомниться в твоей верности и твоей силе. И я могу позволить себе это. Нагнись, – он открыл шкатулку и извлёк из неё печать искателя первого ранга.

– Ты не понимаешь. Я пришла поговорить об уходе из ордена.

– Что?! – сжав ладони в кулаки, он приподнялся в кресле.

В глазах отца моментально зажглось бешенство. Он подскочил с места и обошёл стол. Позади раздался звук открываемой двери. Рикард вошёл в кабинет бесшумно. Лицо сумеречника было бледно. В чёрных глазах застыло предупреждение. Раяна на мгновение приоткрыла рот, удивлённая его появлением. Зачем он здесь?

– Я разговариваю с дочерью, – прорычал отец.

– Я не собираюсь мешать разговору, – положив ладонь на эфес меча на поясе, Рикард расслабленно облокотился на дверь. – Лишь прослежу, чтобы ты не поднимал на неё руку.

– В нём причина? – Тибальд широким жестом указал на сумеречника. – Из-за него ты решила отречься от веры?

– Нет… Да… Точнее то, что он мне показал…

– И что же? – отец навис над ней угрожающей скалой.

Наверно, не будь рядом Рикарда, уже бы ударил. И не будь его здесь, Раяна бы не смогла продолжить этот разговор. Испугалась бы.

– Жрец приказал нас убить. Рикард спас меня через сумеречный мир. Я видела там казнённых в пламени Сигурн. Они не возносятся. Пламя накладывает на них проклятие. Это неправильно.

– Это правда? – Тибальд обратил взгляд к сумеречнику.

Если его и ввела в замешательство правда, он этого не показал.

– Да, проклятые души бродят в поисках Сольве, – подтвердил тот.

– Они грешники. Если богиня считает смерть недостаточным наказанием за их злодеяния, то нам надлежит принять это.

– Я не могу принять такое, – Раяна вскинула голову, убеждённо глядя в глаза отца. – Я считала, что поступаю верно, но стала убийцей. Они… проклятые нашли меня. Все те, кто попал на костёр из-за меня. Наш суд не всегда справедлив. Но наказание Сигурн ужасно. Я не могу, отец.

– Ты столько лет шла к этому не для того, чтобы отказаться перед получением первого ранга, – он взмахнул рукой, прерывая её возражения.

– Это её выбор, – спокойно, но твёрдо произнёс Рикард.

– Ты идёшь на поводу эмоций. Страхи уйдут. Да, ты совершаешь зло, но малое, чтобы предотвратить большое. Кто-то должен брать на себя этот грех. Для того и существует орден.

– Не могу, – ногти впились в ладони, настолько сильно она их сжала.

Но тот момент, души… Это врезалось в память навечно. Раяна не могла принять и понять увиденное. Сейчас она сомневалась даже в том, что орден действует во благо. Всё это время его возглавляла Гейта. Возможно, жестокие устои их братства исходят от неё, а не от Сигурн. Но Раяна не хочет разбираться. Она и раньше сомневалась, что находится на своём месте. Только не смела перечить отцу. А сейчас казалось, наступил миг, способный освободить её от навязанных обязательств и позволить найти свой путь.

– Ладно, – Тибальд медленно выдохнул, а в душе Раяны несмело зажглась надежда. – Ты не первая, кто сообщил сегодня об уходе. И не последняя. Вера многих пошатнулась. Но прошу тебя об отсрочке.

– Отсрочке? – переспросила она.

– Ты моя дочь. Подумай, как твой уход скажется на мне. Можешь ли ты отложить это решение хотя бы на месяц, пока всё не уладится? Например, на время путешествия. Будешь охранять хранительницу от лица ордена. Никакой охоты, судов и казней, лишь долг перед страной. Как завершишь свою миссию, я освобожу тебя от ранга. Примешь такую отсрочку?

Несмотря на то, что звучала просьба, он будто вновь озвучивал приказ. В душе рождался протест, который медленно истлевал под действием требовательного взгляда отца.

– Приму, – выдохнула она.

Разочарование в себе затапливало изнутри. Он снова решал за неё, а она снова принимала навязанную судьбу. А сегодня ей казалось, что она сама управляет своей жизнью. Наверное, потому что та проходила на границе со смертью. Раяна могла умереть, выжила, но так и не обрела твёрдости перечить отцу.

– И у тебя будет время обдумать своё решение основательно. Эмоции улягутся, некоторые люди покинут твой жизненный путь, – Тибальд приблизился к ней.

Раяна лишь прикрыла глаза, когда её лба коснулась печать. Кожу чуть обожгло. Магия Сигурн вплелась в ауру, формируя новый знак, видный единицам, но главное, самой богине.

– На этом закончим, – он сжал ладонью её плечо. – Спасибо, что согласилась подумать.

На это она не соглашалась, лишь не хотела подставлять отца в такой сложный для ордена момент. Но она не стала возражать. Может, он прав, и её решение поспешно? В любом случае теперь у неё действительно будет время подумать.

Пролепетав слова прощания, Раяна покинула кабинет. Рикард остался внутри. И она не стала его ждать, побрела к себе. Усталость давила на плечи, измученный разум наполняли злость и разочарование. Свобода ей только почудилась. Она не смогла отстоять своё решение. Более того, теперь она сомневалась, что оно было правильным. У неё есть и всегда был только отец. Пусть он бывал жесток, но только он заботился о ней, только ему была небезразлична её судьба. И всё равно её злила неспособность отстоять собственное решение.

Добравшись до своих покоев, она не глядя дёрнула за