Император из двух времен - Владимир Викторович Бабкин

– И так у нас во всём. Куда ни кинь, за какое дело ни возьмись. Сколько умнейших голов на Руси, и всё зря.

– Ну, надеюсь, что теперь уже не всё. Того же графа Шиловского я вот вновь призвал под знамёна. Да, не спорю, его гиромобили – баловство и дорогая игрушка. Но он неплохой специалист в части стабилизации корабельных орудий, а я хочу получить стабилизаторы и на танковые пушки. Мне нужно, чтобы пушка танка всегда смотрела на цель, как бы ни менял своё положение корпус танка. Тогда наши танкисты смогут эффективно стрелять и во время движения на поле боя, избегая остановок для прицеливания и, соответственно, становясь более трудной целью для противотанковой артиллерии противника. Да и в авиации приборы Шиловского очень нужны. Его ортоскопы, правда, уже используют на «Муромцах» и новых Си-29 и Си-30, но мне нужно более совершенное оборудование. Тем более что впереди нас ждет реактивная авиация, а там совершенно иные скорости.

– Какие?

– От семисот до тысячи с лишним километров в час. Дальше уже сверхзвук, мы его пока не потянем. Хотя, конечно, как и в случае с самим реактивным двигателем, я знаю, как преодолевать звуковой барьер в полторы тысячи километров в час. Я всё же профессиональный летчик, пусть и вертолетчик.

– Ого! Это за сколько можно отсюда долететь до Москвы?

Пожимаю плечами.

– Ну, часа за три, может два с половиной. Ну, это если пассажирским лайнером. Смотря, с какой скоростью лететь. Плюс самолет не всегда летит с крейсерской скоростью, да и высоту нужно набрать, потом снизить перед посадкой, а глиссада тоже требует не пяти минут действа. В общем, в тот же Владивосток из Москвы можно было долететь за девять часов.

– Обалдеть! А глиссада – это что?

– Эм-м. Ну, это траектория полета при снижении и заходе на посадку. Крейсерский полет у пассажирского самолета происходит на высоте в одиннадцать-тринадцать километров, а с такой высоты вдруг не снизишься. Так что минимум четверть полёта составляет процесс взлета и посадки. В остальном же, конечно, это прекрасное ощущение полёта.

– И когда это станет возможным?

Хмыкаю.

– Не хочется сто лет ждать?

Маша покачала головой и ответила скрипучим, дребезжащим голосом:

– Не, я тогда уже буду очень старенькая.

Мы рассмеялись. Посерьезнев, я ответил на вопрос супруги:

– Смотря, как пойдут дела. Военные образцы я рассчитываю получить где-то к тридцатому году. Может к тридцать пятому. Возможно, если правильно направлять исследования, параллельно удастся сделать и гражданские машины. Собственно, 1935 год для меня является конечным сроком, к которому я хочу получить и реактивную авиацию, и танки уровня Т-34 и ИС-3, и дальние ракеты, и мощные системы залпового огня, и атомную бомбу, и многое-многое другое. Всё то, что ты вчера видела в моей папке, и даже больше. Причем те же танки будут куда совершеннее тех, что были в моей истории. Надеюсь, что будут готовы и системы автоматического заряжения снарядов, и стабилизация орудий, и радиостанция на каждой машине, и такая вроде мелочь, как аналог Системы 902 «Туча» для отстрела дымовых гранат, что позволит нашим танкам продвигаться вперед, под прикрытием клубов дыма, мешающих артиллеристам противника целиться по танку. Хотелось бы и динамическую защиту установить, но думаю, что не сумеем. Впрочем, жизнь покажет. В конце концов, если мне не изменяет память, разработка прообраза «Контакта» началась то ли в 1943 году, то ли в 1944-м. Попробуем создать на десяток лет раньше.

– А космос?

Вздыхаю.

– С космосом сложнее. Но будем бороться. Может, к году пятидесятому и сумеем запустить человека в космос. Если бог даст. Это в сочинениях графа Алексея Толстого всё легко – влез инженер Лось в яйцеобразный аппарат собственной конструкции, непонятно кем и где собранный, и полетел себе на Марс. В жизни всё иначе. Там же не просто ракета, там и средства связи, средства слежения, Центр управления полетами и многое другое. Даже научные суда с огромными антеннами по всему миру, дабы иметь устойчивую связь с космическим кораблем. И это не говоря уже о ракетостроительной промышленности, точном приборостроении, электронике и прочем. Так что… – Пожимаю плечами. – В общем, как бог даст. Возвращаясь же к гиромобилям графа Шиловского, то на открытие Всемирной выставки пригласим Герберта Уэллса, пусть порадуется, ведь у него такие аппараты были описаны в «Войне в воздухе» задолго до их появления. Как, впрочем, и дирижабли с самолетами. Кроме того, ведь Шиловский взялся сделать ещё пять гиромотовагонов, для катания посетителей выставки по территории. Они в Англии уже были, мы же подхватим инициативу. Экзотика и всё такое. Может, какие-нибудь де Билы посчитают тему перспективной и начнут у себя вкладывать деньги в разработку.

Маша улыбнулась.

– Стратег ты мой любимый.

Церемонно поднимаюсь из шезлонга и, сняв белую фуражку с якорем, встав на одно колено, галантно касаюсь губами любезно протянутой руки.

– Сударыня, ваш покорный слуга всегда счастлив услужить вам.

Теперь уж жена откровенно хохочет, да так, что каракошечка вздрагивает у неё на коленях и поднимает голову в полном недоумении.

Императрица успокаивающе чешет ей шейку:

– Всё нормально, Андромедочка, спи.

Андра замурлыкала и блаженно закатила глаза от удовольствия.

Встаю на ноги и надеваю на голову фуражку. Оглядываюсь на море. Да, погода прекрасна. Легкий ветерок гонит небольшие волны, практически не создающие никакой качки. Яхта уверенно разрезает форштевнем море, на полном ходу устремляясь к цели нашего вояжа.

Мраморный остров.

Наша бывшая резиденция, которой ещё предстоит сыграть в истории свою великую роль.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. МРАМОРНЫЙ ОСТРОВ. ТЕРРАСА МРАМОРНОГО ДВОРЦА. 21 апреля 1920 года

Трое мужчин сидели в плетеных креслах. Кто-то пил виски, кто-то наслаждался изысканным букетом элитного вина, а кто-то предпочел чашку ароматного чая. Трое мужчин курили. Кто трубку, кто сигару, а кто и обыкновенные папиросы.

Трое мужчин.

– Вот откуда у него это всё берется, а?

Карл пыхнул трубкой и уточнил:

– О чем вы, Доменико?

Тот указал бокалом вина на проходящий мимо острова контейнеровоз, под завязку набитый пусть разноцветными, но стандартными контейнерами.

– Я про то судно, которое идет в виду этого острова. Вот только не просвещайте меня, говоря, что контейнеровоз построили на верфи Николаева, а контейнеры производят в Мариуполе. И что вскоре их производство расширят ещё на четыре крупных завода. Я всё это знаю, и вопрос можно было бы считать риторическим, но это не так. Я долго присматривался к Михаилу Романову. Уверен, что вы делали то же самое. Уверен также в том, что вы