Звезда Ада - Андрей Дашков

Он медленно перевернул монету. На другой стороне золотого диска была отчеканена волчья голова, увенчанная короной. Это вернуло Люгера от абстрактной игры к мрачной реальности. Невидимая рука, протянувшаяся из далекого Фруат-Гойма, вновь коснулась его, и он ощутил влияние зловещего подземелья…

Очевидная истина предстала перед ним во всем своем траурном блеске. Человек, проигравший ему неправдоподобно много, был посланцем магистра Глана.

Люгеру показался довольно странным способ, избранный Серой Стаей для того, чтобы передать ему деньги. Но по крайней мере оборотни не разменивались на мелочи. Теперь оставалось только умело распорядиться неожиданным богатством.

Издевательски усмехаясь, Люгер простился с Верчедом и Геллой. Камни и монеты исчезли в его карманах. Он роздал слугам щедрые чаевые и в сопровождении Ястребов покинул «Зеленый Грот».

Глава двадцать четвертая

Западня

Была глубокая ночь. Звезды сияли в разрывах облаков, словно огни далеких кораблей, затерянных в неведомых заливах.

Люгер задержался на ступенях игорного дома, изучая площадь и устья впадающих в нее улиц. В его положении не приходилось пренебрегать даже угрозами проститутки… На первый взгляд здесь ничего не изменилось. Храпящие лошади, множество карет, тусклые огни, слуги, прогуливающиеся в ожидании хозяев, подозрительные тени в переулках…

Люгер нанял закрытый экипаж и велел везти себя к «Медвежьей Пещере». Сиулл и Сидвалл поместились на жесткой скамье напротив. Как только упряжка тронулась с места, еще две кареты выехали из переулка.

Хоммус и Ганглети тоже не были безучастными. Не упуская из виду

Стервятника, они заметили и его преследователей.

Верчед никогда не оставлял попыток отомстить, какими бы случайными они не были. В своем небольшом полузакрытом экипаже, малоприметном, но быстром, он отправился вслед за Люгером.

Первым делом Стервятник увидел незнакомого слугу, дремавшего за стойкой в «Медвежьей Пещере». Тишина, господствовавшая здесь, была почти могильной и потому неестественной… Слот разбудил слугу, постучав монетой по стойке, потребовал ключ и осмотрелся.

В помещении царил унылый полумрак. Потом Люгер заметил темные пятна на полу. Он почуял неладное, но было уже поздно. Западня, приготовленная мастерами своего дела, сработала безотказно. Даже Ястребы не успели оказать сопротивления, несмотря на свою фантастическую способность ускользать от удара. Однако на этот раз им не оставили ни малейшей возможности продемонстрировать подобные таланты…

Ничем, кроме колдовского влияния, нельзя было объяснить внезапные слепоту и глухоту, которые поразили Люгера. Невидимая паутина окутала его удушающим коконом и лишила ясности рассудка.

Слуга исчез за стойкой и спустя несколько секунд появился оттуда с большим окровавленным предметом в руках. Слот не сразу понял, что этим предметом была голова хозяина «Медвежьей Пещеры». Остекленевшие мертвые глаза были залиты кровью и казались двумя отполированными красными камнями. Язык свисал из разрезанного горла. Многочисленные ожоги свидетельствовали о том, что бедняга умер нелегкой смертью…

Слуга держал голову за волосы, а потом с непередаваемой ухмылкой швырнул ее Стервятнику. Тот отшатнулся, пораженный этим зловещим знаком, и в следующее мгновение рванулся к входной двери, несмотря на сковавшую его липкую паутину…

Плащ Люгера стал малиновым от крови…

Голова несчастной жертвы ударилась об пол…

Большая сеть упала сверху из темноты, накрыв собою Люгера и обоих Ястребов. А еще через секунду пространство вокруг них ощетинилось десятками лезвий и арабалетных стрел.

Люгер едва не взвыл от бешенства. Либо он напрасно доверился баронессе Галвик, либо недооценил возможности ордена — в любом случае у него были все основания считать себя покойником.

…Его мозг медленно освобождался от гипнотизирующего влияния отрубленной головы. Он видел, как люди в масках и в мягких одеждах, ткань которых не издавала ни малейшего шороха, связывают Ястребов — затягивая безжалостные петли вокруг шеи, запястий и полусогнутых ног, соединенные между собой прочными веревками.

Его самого оставили стоять со связанными за спиной руками. Он ощутил какие-то удары под сердцем. Потом до него дошло, что это гомункулус бился о стенки сосуда. Может быть, ему передался страх, который испытывал хозяин…

Люгер увидел огромную тень, возникшую на лестнице. Эта тень в совокупности с приторно-сладким запахом пудры могла принадлежать только одному человеку. Стервятник не ожидал, что настоятель Тегинского монастыря примет личное участие в охоте. Потом он вспомнил, что Кравиус — один из немногих, кто знает его в лицо.

Аббата сопровождали два человека в черных рясах — вероятно, офицеры ордена, разделявшие с ним ответственность за поимку преступника. После смерти генерала Алфиоса и утраты Звезды Ада что-то явно изменилось в расстановке сил внутри Святой Церкви. Во всяком случае, Кравиус повел себя как главный.

Некоторое время он равнодушно разглядывал Люгера, видимо, желая удостовериться, что пойманный — тот самый человек, который пренебрег его предложением в Тегине.

— Этого — в мою карету, — бросил он своим людям. — Остальных посадите в клетку и поезжайте за мной. Как следует охраняйте их — они очень опасны. Когда-то я видел таких… за работой.

Офицеры ордена были, похоже, не слишком довольны таким исходом дела.

— Мы обязаны сопровождать вас, — заявил один из них.

— Кажется, я в состоянии доставить преступников в Тегину, — заметил аббат, не жалея яду.

— Тем не менее один из них повинен в смерти генерала ордена и решать, что с ними делать, будет совет ассистентов.

— Прекрасно, господа, — внезапно согласился Кравиус с любезейшей улыбкой. — Тогда прошу в мою карету.

Даже Люгеру его уступчивость показалась несколько странной. Аббат на секунду прикрыл глаза, и Слот снова увидел пару мертвых зрачков.

Что это было — сигнал или случайность? Во всяком случае, Стервятник почувствовал, что между ним и Кравиусом на мгновение возникла какая-то необъяснимая связь. Как будто темная волна прошла сквозь его мозг и растворилась в пустоте…

Ощущение было жутким и напомнило ему то, что он испытывал в своих снах во время долгого ожидания в монастыре. Только теперь коснувшиеся его невидимые пальцы оказались намного грязнее…

Карета Кравиуса была черной, длинной, хищной, словно тело зверя, припавшего к земле и сжимавшего колеса в своих четырех лапах. Фонари, тлевшие по углам ее крыши, освещали лишь булыжную мостовую и фигуру угрюмого кучера, который сдерживал шестерых лошадей. Окна были задернуты лиловыми занавесками с белым знаком Спасителя. Такой же знак на дверцах кареты был целиком отлит из серебра и тускло мерцал в полумраке.