Пробуждение - Иар Эльтеррус

— Мр-р-р… — басовито мурлыкнули за спиной.

Раньше Кенрик бы от такого звука отпрыгнул бы в сторону и ринулся бежать, но не теперь. Все обычно — Тень явился сыночка кормить. Юноша достал котенка из-за пазухи, почесал ему шейку и обернулся. Точно, на траве лежала небольшая антилопа с разорванным горлом, а рядом довольно облизывался шкодливый черный кот. Он вздохнул и опустил Черныша на землю, тот сразу ринулся к отцовской добыче и принялся жадно хлебать свежую кровь. Как обычно весь перемазался, но был вылизан Тенью, а частично вылизался сам. После этого был обтерт сухой ветошью и снова засунут за пазуху, где вскоре, немного поворочавшись, довольно засопел.

— Хорошо нам, — довольно сказал Марк, облизав ложку после того, как они сами поели. — Часовых не нужно выставлять, как обычным отрядам, карайны — лучшие часовые, они к нам никого не подпустят.

— А откуда они вообще взялись, эти карайны? — поинтересовался Кенрик. — Вот в моей родной каверне их нет.

— Беранис их знает, — пожал плечами десятник. — Всегда были. Слухи ходят, что пару тысяч лет назад один маг чего-то сделал с дикими котами, вот они и стали разумными. Но так оно или нет — трудно сказать. Слухи ведь — они слухи и есть, люди чего только не выдумают.

— Ясно, — вздохнул юноша, поняв, что ничего толком об этом его наставник не знает.

— Лады, давай спать, вставать с рассветом, — буркнул Марк, доставая из дорожной сумки свернутое одеяло и теплый плащ. Ночами в горах всегда холодно, без плаща можно было замерзнуть.

Кенрик последовал его примеру и лег возле костра. Десятник вскоре мерно засопел, он умел по солдатскому обыкновению быстро засыпать всегда и везде — кто знает, когда удастся еще поспать? А вот юноше не спалось, чужое внимание к его персоне становилось все настойчивее, нечто непонятное пролистывало его память, как страницы книги, просматривало тело и без спроса что-то меняло в нем. По всей поверхности кожи бегали мурашки, покалывали иголочки, становилось то жарко, то холодно. Внезапно до Кенрика дошло, что он должен идти, что его ждут. И он обязан прийти! Это слишком важно, это нечто такое, что больше него самого. Но должен появиться не с пустыми руками…

Юноша рывком сел, подтянул к себе свой мешок и не глядя сунул туда руку. Схватил что-то продолговатое, достал и увидел взятую с древнего алтаря часть посоха. В этот момент до него дошло, что ни об алтаре, ни о посохе он никому не сказал. Ни Марку, ни остальным невидимкам. Почему? Он не знал, но четко осознавал, что обязан молчать о них. Обязан, потому что от этого зависит не только его жизнь, а само существование мира. Не одной каверны, а всего мира! От этого осознания у Кенрика волосы дыбом встали. Да что же это такое?! На нем, что, белый свет клином сошелся?! Почему именно с ним все это происходит?! Одновременно юноша четко понимал, что сейчас встанет и пойдет туда, куда его так настойчиво зовут, не имеет права не пойти. Почему зовут он не имел понятия, но был уверен — зовут.

Сжав во мгновенно вспотевшей ладони часть посоха, Кенрик встал и повел ошалевшими глазами по сторонам. И вздрогнул — невдалеке от почти потухшего костра неподвижной статуей замер Тень. Возникало ощущение, что он окаменел на бегу с поднятой лапой. Юноша подошел к карайну, окликнул, но ничего не изменилось — тот не видел и не слышал его. Марк тоже казался мертвым, хотя всегда спал очень чутко. Это что же получается? Сила, зовущая его, усыпила ненужных свидетелей? Да, так и получается. Но времени терять Кенрик не мог, понимал это четко, хотя не знал, откуда взялось это понимание. Он поежился, вынул из-за пазухи спящего мертвым сном котенка, положил его на одеяло и решительно двинулся к полуразрушенной башне, отстраненно удивляясь собственным поступкам — в обычном состоянии он никогда бы не рискнул лезть туда, с детства отличаясь немалой осторожностью, если не сказать трусостью.

Как ни странно, он прекрасно видел в темноте. Все вокруг было окрашено в несколько иные оттенки, чем днем, но при том юноша прекрасно видел каждую травинку и веточку под ногами. Устав удивляться непонятному, Кенрик просто пошел на зов. Его тянуло вниз, в подвалы башни. Однако зайдя внутрь развалин, юноша остановился в растерянности — перед ним были только груды камня, никакого намека на вход в подвал. Но растерянность длилась недолго. Ноги сами собой повели его к западной стене, рука поднялась и по очереди нажала на несколько элементов едва видного орнамента. Пол под ногами задрожал и начал разъезжаться в стороны, Кенрик едва успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не свалиться в образовавшуюся дыру. Его взгляду открылась засыпанная пылью каменная лестница, по которой явно сотни, если не тысячи лет не ступала ничья нога. Юноша на мгновение прикрыл глаза, встряхнулся, а затем решительно начал спускаться. Пыль пружинила под ногами, взвивалась в воздух темными облачками, Кенрик даже закашлялся, но все равно продолжал двигаться дальше.

Подвал оказался на редкость глубоким, наверное, локтей трехсот в глубину. Ступив на пол, Кенрик остановился, но его тут же потянуло влево, и он послушно пошел туда. Шел долго, несколько раз сворачивая из коридора в коридор. Эти коридоры выглядели абсолютно одинаковыми, покрытыми вековой пылью, их стены были выложены из грубо отесанных камней. Если бы не зов, юноша быстро заблудился бы здесь — чистой воды подземный лабиринт. В конце концов он вышел в небольшой круглый зал, посреди которого стоял точно такой же алтарь, как и тот, что он нашел в овраге.

— Ну, дела-а-а… — протянул Кенрик, во все глаза смотря на глаз в центре спирали.

Он уже знал, что нужно делать. Со вздохом положил часть посоха на пол, достал кинжал, порезал себе руку и стряхнул несколько капель крови на алтарь. Все вокруг затряслось, волны багрового сияния затопили спираль, глаз полыхнул белым сиянием, из ниоткуда раздался голос, произносящий слова на неизвестном языке. Но на сей раз, кажется, другие. И еще одно отличалось от прежнего — лежащая на полу часть посоха вдруг взмыла в воздух, затем то же самое сделала возникшая на алтаре. Они повисли рядом и… слились воедино. А затем образовавшийся жезл — да, это нечто уже можно было назвать жезлом — опустился на алтарь. Кенрик спрятал кинжал и взял жезл. Его пронзило ощущение нечеловеческой силы, равнодушно взирающей на мир вокруг, с интересом глядящей только на него самого. Но чем он заинтересовал эту равнодушную силу?! Трудно сказать, однако заинтересовал, и что из этого выйдет — неизвестно. С тяжелым вздохом юноша сжал жезл в кулаке и двинулся в обратный путь. Зова больше не было, но он и не требовался — с этого момента Кенрик знал древний лабиринт, как свои пять пальцев.