Черный трибунал - Виктор Доценко

Миллер отлично знал, что в воду нужно опускаться медленно, чтобы вся кожа покрылась миллионом пузырьков, которые сохраняли накопленное в парилке тепло. Самым удивительным ощущением был момент, когда ты, постояв в ледяной воде некоторое время неподвижно, вдруг вздрагиваешь всем телом и в него вонзаются тысячи иголок. После этого нужно сразу выходить из воды…

Через несколько минут Миллер вернулся в зал. А за столом уже разгорался жаркий спор.

— Мы как-то с пацанами кутаисскими посидели, подумали и решили, что в Ялте этот самый «трибунал» обосрался! — горячо доказывал Амиран.

Оппонентом «лаврушника» оказался калужский водочный король, отзывавшийся на кличку Плафон, — большинство собравшихся не знали ни его имени, ни фамилии.

Это был полный краснощекий голубоглазый мужчина с нежной, как у младенца, кожей; когда Плафон говорил, его тройной подбородок трясся студнем.

— В чем обосрался-то? — глядя исподлобья, выдохнул он. — Поговорить не дали, людей разогнали.

— Ты че буровишь-то? Никто никого не разгонял, сами в штаны наложили и смылись от греха подальше, — хмыкнул Амиран. — Как ты, например…

— На меня-то налоговая «наехала», вот и пришлось домой отправляться, — последовало его неуклюжее оправдание. — А первым из Ялты кто укатил? Забыл? А я, между прочим, все помню… — Плафон ехидно усмехнулся. — И помню, что первым укатил именно ты, Амиранчик. После того как тебе в санаторий ТО письмо принесли.

— Ладно, хватит ругаться, — устало призвал к порядку публику за столом Немец, усаживаясь на свое место во главе, потом обернулся к Амирану и уточнил:

— Так в чем же они обосрались?

— Лебедя, земля ему пухом, как вы помните, с перерезанной глоткой нашли. Сперва — труп, потом — письмо: мы, мол, «Черный трибунал», его и приговорили. А вспомни, Немец, как они поступили с теми пацанами, о которых ты рассказывал: якобы пожар в гостинице, якобы в дыму задохнулись… Как ни смотри, а несостыковочка у них вышла…

— В чем же несостыковочка? — задумчиво спросил Миллер.

Если бы среди них оказался кто-то более внимательный, да еще и с психологическим чутьем, то мимо его зрения не прошло бы незамеченным, что председательствующий, задавая свой вопрос, чуть напрягся.

— А вот в чем: когда два трупа находят в сгоревшем номере, ментам выгодней всего списать это на неосторожность погибших. Так? Так… Нажрались, мол, водяры, кто-то с сигаретой и заснул. В «Космосе» киллерюга сработал под несчастный случай. И здесь ментам лафа: Гашиша вроде как под инсульт можно подвести. А в Ялте — чисто конкретная «мокруха». Для ментов это настоящий «висяк». Вот и выходит, что не получилось Лебедя чисто исполнить. Потому я и считаю, что в деле с Лебедем они попросту обосрались, причем вчистую!..

Амиран что-то горячо доказывал, Плафон возражал. А Немец, откинувшись на спинку кресла, задумался.

А ведь этот грузинчик был прав на все сто: те, кто исполнял Лебедя, явно промахнулись. Там, в Ялте, не было даже намека на несчастный случай.

Перерезанное горло — чего уж понятней! «Конкретная „мокруха“, как изящно выразился Габуния. Стало быть, налицо не один почерк убийств, а по крайней мере два.

Амиран продолжал свои построения, и отказать ему в логике было невозможно.

— …есть такое выражение: «двойной стандарт» называется. Это когда признается как бы две правды: одна — для одних людей, другая — для других, — пояснял Габуния. — Вот и тут такой же «двойной стандарт». Для нас — одна правда: мол, «за совершение преступлений приговаривается к высшей мере». Для ментов, чтобы свои грязные хлебала в эти дела не совали. Потому пацанов не взрывали, не стреляли и не резали. Как именно исполняли, даже не догадываюсь, но работали чисто: отравление, болезнь, самоубийство. Совершенно ясно, что работали настоящие профи. А приговор этот долбаный не мусорне посылался, а пацанам, хорошо знавшим убитого. Вы заметили, что бумаги эти предназначались только им, а не ментам?.. Но вот в Ялте «двойного стандарта» не получилось!

Потому ментовка с прокуратурой на уши и встали.

— Ладно, хватит, — перебил всех Немец. — Двойной стандарт, одинарный или тройной, это теперь без разницы. Лебедя-то все равно с того света не вернуть. Как и остальных. Надо что-то делать. И чем быстрей, тем лучше!

— Да ни хрена тут уже не сделаешь, — обреченно махнул рукой Габуния и потянулся к водочной бутылке. — Мы даже не знаем, что за твари собрались в этом самом «трибунале». Знали бы, можно было договориться, или откупиться, или мировую заключить. Да и вычислить их никак невозможно… Сегодня, братва, сидим, выпиваем, планы строим, а завтра кто-нибудь под машину попадет… или кирпич на голову свалится. И получите потом бумажку: «за совершение многочисленных преступлений… к высшей „мере социальной защиты“. И можете мне поверить, что никто не будет этим заниматься. Никто не попытается найти виновных! Никто! Такой вот „двойной стандарт“…

— Да, Андрюша, не думал, что все так повернется.

— И не говори…

Вот уже четвертый час Андрей Воронов и Савелий Говорков торчали в «линкольне», ожидая появления Немца.

В баню телохранителей не пустили, вот и приходилось дожидаться хозяина в салоне машины. Друзья то и дело выходили на воздух перекурить: некурящий Миллер совершенно не переносил запаха табачного дыма, а потому категорически запрещал курить в машине.

Незаметно сгущались сумерки. Фосфоресцирующие стрелки «командирских» часов на запястье Бешеного показывали без четверти одиннадцать, когда в раскрывшейся двери «оздоровительного комплекса» показалась знакомая фигура Александра Фридриховича.

Савелий, уже хорошо различавший настроение хозяина, сразу же определил, что тот чем-то встревожен.

Так оно и было.

— Андрей, можешь уезжать: на сегодня ты больше не нужен, — даже не оборачиваясь в сторону Воронова, бросил Миллер. — Савелий, давай за руль.

Поехали.

Створка металлических ворот с тихим скрежетом отъехала в сторону, и Савелий, включив передачу, медленно вырулил из темного дворика перед приземистым зданием.

— Куда ехать? — не оборачиваясь, спросил он Миллера.

— Ты в Мытищах когда-нибудь был?

— Приходилось.

— Вот и давай в ту сторону. У МКАДа остановишься. Покажу где…

Незадолго до полуночи движение на столичных улицах затихает, и это позволяет ездить быстро и с относительным комфортом. Да и вызывающе роскошный вид «линкольна» невольно заставлял владельцев более скромных машин уступать дорогу.

Спустя минут сорок серебристый лимузин уже подъезжал к Московской кольцевой автодороге.

— Выйди на минуточку, — приказным тоном произнес Миллер.

Выходя, Бешеный заметил, что Немец набирает на мобильнике какой-то номер. Вне всякого сомнения, разговор был настолько конфиденциальным, что Миллер не счел возможным вести его даже при поднятом стекле, разделяющем водительское место и салон. Правда, обострившийся до предела слух Савелия сумел уловить лишь одну фразу, произнесенную Немцем: «двойной стандарт». Однако вырванные из общего контекста, слова эти ровным счетом ничего не объясняли.

Говорил Миллер недолго — минуты три, а закончив, приоткрыл дверцу и распорядился:

— Можешь возвращаться. Поставишь машину в гараж, но сперва заправишься.

Завтра в семь утра, как обычно, встретите меня с Вороновым.

— А вы как же? — удивился Савелий.

— Сам как-нибудь доберусь, — бросил Немец отрывисто и отвернулся, давая таким образом понять, что разговор завершен.

Разворачиваясь, Бешеный заметил, как к одиноко стоящей фигуре приблизился невзрачный с виду «опель-векгра» грязно-белого цвета. Некто, сидевший за рулем, трижды мигнул фарами, и хозяин поспешил к подъехавшему автомобилю.

Как ни силился Савелий рассмотреть номер «опеля», как ни старался различить человека, сидящего за рулем, густой ноябрьский мрак не позволил ему этого сделать. Описав на пустынном шоссе правильный полукруг, «опель» неторопливо покатил в сторону Мытищ…

Глава двенадцатая

Диверсия

— Максим Александрович, давайте рассуждать абстрактно. Итак, чем в современной России законопослушный бизнесмен отличается от незаконопослушного?

— Практически ничем.

— Правильно. Дух и букву закона нарушают абсолютно все. Без этого нормальный бизнес в России по большому счету невозможен. Чем же тогда просто незаконопослушный отличается от откровенно мафиозного?

— Принципом извлечения доходов, — не задумываясь, ответил Лютый. — Степенью криминальности бизнеса. Но прежде всего системой…

— Тоже правильно. Одно дело — уклоняться от налогов, а другое — торговать оружием, наркотиками или поддельным спиртным. А система одна и та же: криминально заработанные деньги грамотно отмываются и вновь вкладываются в мафиозную коммерцию. Так и происходит круговорот мафиозных денег в природе. — Прокурор, держа тлеющую сигарету на отлете, жестикулировал ею резко и изящно, точно фехтовальщик шпагой, успевая тем не менее смахивать пепел в пепельницу. — А теперь я бы хотел задать вам вопрос, который может показаться странным и неожиданным, потому что на первый взгляд не связан с предыдущими. — Зачем-то он сделал небольшую паузу. — Максим Александрович, для чего на войне, да и в мирное .время тоже, осуществляются диверсии? Сразу не отвечайте, подумайте и назовите одно лишь ключевое слово…