Тигр, светло горящий - Трейси Шевалье

— После этого я не испытывала ничего, что могло бы сравниться с тем по силе ощущений, — не греша против истины, сказала она. — И не думаю, что испытаю еще.

Чарли кивнул. От его улыбки дрожь пробрала Магги.

— Ну хорошо, — сказал он. — Куда мы идем?

Глава седьмая

Мейси стало лучше, после того как ее вырвало. Когда из тумана появились конюшни, она уже была достаточно трезвой, чтобы спросить у Джона Астлея:

— Вы хотите показать мне вашего скакуна?

— Да.

Он и в самом деле повел ее в стойло, где находилась его гнедая кобыла, и зажег свечу, чтобы было видно. После репетиции в амфитеатре кобылу привели сюда, почистили, вымыли, напоили и накормили, и теперь она твердо стояла на ногах, дожидаясь циркового мальчишку, который отведет ее на вечернее представление. Лошадь захрапела, увидев Джона Астлея, который протянул руку и потрепал ее по шее.

— Ну-ну, моя красавица, — пробормотал он, и в голосе его было куда как больше чувства, чем когда он обращался к людям.

Мейси тоже протянула робкую руку и погладила лошадиный нос.

— Ой, какая она чудная!

— Да, чудная.

Джон испытывал облегчение оттого, что Мейси протрезвела.

— Держи, — сказал он, наклонившись, чтобы зачерпнуть ковшом воды из ведра. — Тебе нужно попить.

— Спасибо, сэр.

Мейси взяла ковш, выпила и отерла губы.

— Иди-ка сюда на минутку.

Джон Астлей повел ее мимо других лошадей, среди которых в конце конюшни был и жеребец мисс Ганны Смит.

— А что тут за лошадь — а?

Мейси вглядывалась в полумрак, но не увидела ничего, кроме кипы сена. Джон поставил свечу на перевернутое ведро и, вытащив из угла одеяло, расстелил его на сене.

— Иди сюда, посиди со мной немного.

Лошадиный запах возбудил Астлея, и брюки у него в паху встали торчком.

Мейси помедлила, уставившись на эту выпуклость. Она знала, что этот миг должен был наступить, хотя и не позволяла себе думать о нем. Да и какая взрослеющая девчонка не знает этого? Весь мир, казалось, замер и смотрит, как девочку носит от одного берега реки к другому. Мейси казалось странным, что все это может свестись к одеялу, воняющему лошадьми, на кипе сена, в полумраке конюшни, в затянутом туманом, погруженном в темноту Лондоне. Она представляла себе все иначе. Но вот здесь перед ней стоял Джон Астлей, протягивая к ней руку, и она протянула свою навстречу.

Когда Магги и Чарли добрались до стойла, Джон Астлей успел снять с Мейси блузку и расслабить и опустить корсет, обнажив ее бледные грудки. Он впился губами в ее сосок, засунул одну руку ей под юбку, а другой, ухватив ее пальцы, обучал их гладить выпуклость у себя в паху.

Магги и Чарли уставились на них. Магги пережила несколько долгих мучительных мгновений, которые понадобились парочке на одеяле, чтобы понять, что Баттерфилды смотрят на них, и остановиться. Этого времени Магги хватило, чтобы задуматься над тем, как это стыдно и некрасиво наблюдать за действиями ничего не подозревающих любовников. Она не испытывала ничего подобного семь месяцев назад, когда видела Блейков в их летнем домике. Правда, то было совсем другое дело. Прежде всего, Блейки были далеко, а тут все происходило у нее перед глазами. И потом, поскольку Магги толком и не знала тогда Блейков, то могла смотреть на них беспристрастным взглядом. А теперь, слыша, как постанывает Мейси, она исполнилась чувства стыда.

— Оставьте ее! — закричала она.

Джон Астлей мгновенно вскочил на ноги. Мейси села — голова у нее кружилась от истомы и смущения, она была настолько обескуражена, что даже не сразу прикрыла грудь, хотя Магги и подавала ей знаки, как сумасшедшая. Чарли переводил взгляд с Джона на обнаженную грудь Мейси, пока та наконец не натянула корсет.

К удивлению Магги, никто не прореагировал так, как она ожидала. Астлей не выказывал ни малейшего сожаления или смущения и убежать не пытался. Мейси не плакала и не пыталась закрыть лицо или уползти от своего соблазнителя под защиту Магги. Чарли не набросился на Джона, а стоял, разинув рот и опустив руки. Сама Магги застыла как вкопанная.

Астлей не знал, кто такая Магги, — у него не было привычки обращать внимание на соседских детей, — но Чарли он узнал: тот самый парень, который толкнул его в «Таверне „Геркулес“». И теперь Джон спрашивал себя, настолько ли тот пьян или разозлен, чтобы перейти от бездействия к делу.

Циркачу нужно было предпринять что-нибудь побыстрее, чтобы взять ситуацию под контроль. Ему и в голову не приходило, что соблазнение девчонки может быть сопряжено с такими трудностями, но теперь, когда он уже вкусил ее прелестей на сене, он был исполнен решимости съесть этот плод целиком. Времени, правда, у него оставалось в обрез: цирковой мальчишка скоро должен был прийти за лошадьми и отвести их на вечернее представление. Но препятствия всегда лишь еще больше распаляли Джона Астлея.

— Эй, какого черта вам здесь надо? Убирайтесь из моей конюшни!

Наконец Магги обрела голос, хотя он и прозвучал слабовато:

— Что вы с ней делаете?

Джон фыркнул.

— Убирайтесь из моей конюшни, — повторил он. — Или я вас быстренько упеку в Ньюгейт — даже задницу не успеете подтереть.

При упоминании Ньюгейта Чарли переступил с ноги на ногу. Дик Баттерфилд провел некоторое время в этой тюрьме и советовал сыну не попадать туда. И вообще ему было не по себе в конюшне — тут столько лошадей, того и гляди какая лягнет.

Тут Мейси начала плакать — быстрый переход из одного состояния к его противоположности был слишком тяжелым испытанием для нее.

— Почему вы не уходите?! — простонала она.

Магги не сразу поняла, что эти слова обращены к ней. Она вдруг постепенно стала осознавать, что, кроме нее, пожалуй, никто больше не видел в происходящем с Мейси чего-то предосудительного. Для Джона Астлея, конечно же, раздвинуть девчонке ноги в конюшне было делом обычным — он совершал это десятки раз. Чарли смотрел на это так: мужчина просто получает то, что хочет, а девушка дает ему это. Он даже начал испытывать смущение из-за того, что прервал их занятие. Сама Мейси ничуть не возражала против происходящего и — вынуждена была признать Магги — даже получала удовольствие. Только Магги связала все это с человеком, попавшимся ей на дорожке Влюбленных. И теперь уже не тот человек, а она превращалась в преступницу. Все ее негодование вдруг испарилось, забрав с собой энергию, необходимую для борьбы.

Да и Чарли не собирался ее поддерживать. При всей ненависти к Джону Астлею он побаивался циркача и быстро потерял последние крохи уверенности, когда оказался лицом к лицу с таким человеком. Один, в конюшне, окутанной туманом, в окружении ненавидимых им лошадей, когда рядом нет приятелей, которые поддержали бы его.

«Ах, если бы здесь был Джем, — подумала Магги, — он бы знал, что нужно делать».

— Идем, Магги, — сказал Чарли и потащил ее из конюшни.

— Постой.

Магги в упор посмотрела на Мейси.

— Идем с нами, мисс Пидл. Вставай, пошли. Мы с тобой найдем Джема, хорошо?

— Оставьте ее в покое, — потребовал Джон Астлей. — Она может делать то, что хочет, правда, моя дорогая?

— А это означает, что она может уйти с нами, если захочет. Ну, Мейси, ты что — идешь с нами или остаешься здесь?

Мейси перевела взгляд с Магги на Джона, потом снова на Магги, потом зажмурилась, чтобы ей проще было сказать то, что она собиралась сказать, хотя, как только она закрыла глаза, ей показалось, что мир под ней проваливается.

— Я хочу остаться.

Но даже и после этого Магги могла бы никуда не уходить, а в ее присутствии они бы уж точно не занимались тем, за чем она их застала. Но Астлей вытащил из соломы хлыст и припугнул:

— Убирайтесь!

И это решило все дело. Магги и Чарли подались назад — Магги неохотно, Чарли с облегчением, таща сестру за собой. Лошади заржали, когда они проходили мимо, словно высказывая свое мнение по поводу недостатка мужества у Баттерфилдов.

Глава восьмая

Они вышли во двор, и Чарли направился к дорожке, по которой они явились сюда.

— Ты куда? — спросила Магги.

— Назад в паб, куда же еще. Я и без того потратил тут впустую столько времени, мисс Головорезка. А ты что — не идешь?

— А я найду кого-нибудь, у кого в отличие от тебя кишка не тонка!

Прежде чем он успел схватить ее, Магги бросилась к другой дорожке, ведущей в Геркулес-комплекс. Туман больше не пугал ее — она была слишком зла, чтобы бояться. Добежав до улицы, она посмотрела направо, потом налево. Мимо нее спешили какие-то закутанные фигуры — туман и темнота не очень-то располагали к прогулочному шагу.

— Пожалуйста, помогите мне! Там девушка попала в беду!

Какой-то старик оттолкнул ее и проворчал:

— Так ей и надо — нечего шляться в такую погоду.