Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский

усиливается западноскифское или восточногерманское племя готы. В III в. мы видим, что они господствуют в Скифии, то есть заставляют платить дань соседние народы, в том числе и россалан или рокасов (как их иначе называет Иорнад). Но очевидно, между этими двумя сильнейшими народами Скифии, то есть между готами и россами, идет упорная борьба за господство в Восточной Европе. Решительный верх, то есть кому будет принадлежать честь созидания великого восточноевропейского государства, немецкому или славянскому народу?[66] По всей вероятности, в связи с этой борьбой немцев и славян являются из-за Волги болгаро-гунны, которые вместе с аланами не только разрушают владычество готов в Южной России, но и самые готские народы вытесняют за Днестр, а потом за Дунай и за Карпаты. Очевидно, толчок к так называемому Великому переселению народов дан был еще движением восточно-Славянским.

В VI в. русское племя снова выплывает на поверхность. В этом веке встречаем его в исторических известиях, кроме общих имен скифов и сарматов, также под именами роксалан, антов и тавро-скифов (Иорнанд, Прокопий, Маврикий). Временное германское владычество уничтожено; но, очевидно, затем наступает долгий период трудной и упорной борьбы как с соплеменниками, так и с дикими угро-тюркскими народами. В нашей летописи отголоски этой борьбы слышны в преданиях о насилии обров и казарской дани. В то же время русь возвращается к своей объединительной деятельности и собирает вокруг себя соплеменные славянские народы, которые, конечно, подчиняются ей не по доброй воле, уступают только силе оружия. Со второй половины IX в. начинается период славы и могущества. Нападением на Царьград в 865 г. и походом на Каспийское море в 913-м русь заставила говорить о себе византийских и арабских писателей[67].

В X в., когда источники проливают уже яркий свет на нашу историю, мы видим русь господствующей от Новгорода до Тамани и все это пространство объединенным под властью того княжеского рода, который сидел в Киеве, то есть в земле полян или руси по преимуществу. Но и в этот, вполне исторический период в иноземных источниках встречаем прежнее разнообразие по отношению к нашему народному имени. Арабы более постоянны в употреблении имени русы, но византийцы наряду с этим именем продолжают называть ее сарматами, скифами и преимущественно тавроскифами. Даже для писателей XII в. Киев есть столица Тавроскифии, Галиция страна тавроскифская и т. п. Мы уже говорили прежде, что чрезвычайное множество народных имен в средневековых источниках по отношению к какой-либо стране вносило большую запутанность в историографию; но пора сознать, что менялись и разнообразились имена, а народы по большей части оставались те же самые.

Итак, основателем Русского государства не была какая-то дикая, сбродная шайка, жившая на счет оседлого населения. Нет, это было энергичное могучее племя, выделявшее из себя военные дружины, которые считались иногда десятками тысяч человек. Мы уже сказали, что оно долго жило на азовских и черноморских пределах греко-римского мира, и, конечно, не бесследно для своего умственного развития. Часть сарматов-роксалан даже завладела древним Боспорским царством и, конечно, опередила других своих соплеменников на пути гражданственности. Это так называемая Русь Тмутараканская, впоследствии отрезанная и затертая новым приливом дикарей, каковы половцы и татары. Во второй половине IX в., когда проясняется наша история, руссы являются не только воинственным, но и торговым народом, и притом смелыми, опытными моряками; русские гости проживают подолгу и в Константинополе, и в поле, и в хазарском Итиле. Своею наружностью и суровой энергией руссы, очевидно, производили впечатление на южных жителей. Высокие, статные, светло-русые, с острым взором – вот какими чертами описывают их арабы (теми же чертами Аммиан Марцеллин изображает алан); при бедре широкий, обоюдоострый меч с волнообразным лезвием; на левое плечо наброшен плащ, вроде древнегреческой хламиды. Руссы остались славянами; но, очевидно, у этих восточных славян выработался тип несколько отличный от западных; что вполне естественно, если возьмем в расчет различие географических условий и прекращение с другими этнографическими элементами.

Никакая бродячая шайка – все равно, домашняя или пришедшая из заморья — не могла объединить (да еще притом в короткое время) и крепко сплотить в одно политическое тело многочисленные племена, расселившиеся на равнинах Восточной Европы, дать им единство не только политическое, но и национальное. Это в порядке вещей. Для такого единства потребно было однородное и весьма прочное ядро. Его мог совершить только сильный народ. Более критическое отношение к источникам подтверждает, что и наше прошедшее нисколько не отступало от исторических законов, действующих в развитии человеческих обществ.

Говоря о том, что совершено было тем или другим народом, мы, конечно, должны подразумевать при этом его предводителей; ибо без них немыслимы никакие деяния, а тем более основание государства. Княжеская власть, по всем признакам, издревле существовала у руссов, как и у прочих славян. (Очевидно, не имелось никакой нужды призывать из-за моря для порядка чужих князей, так как и в своих недостатка не было.) Эта власть была довольно сильно развита. (У царских скифов, по известию Геродота, она является даже с характером деспотизма.) Достоинство князей было родовое, то есть наследственное в известных княжеских родах. Борьба единодержавного порядка с удельным началась задолго до Святослава и Владимира; ибо не они, конечно, придумали удельную систему. Без такой борьбы невозможно было бы и объединение самих руссов под властью одного княжеского рода. До нас не дошли имена предшествовавших князей-объединителей. В ряду киевских князей первое достоверное имя, которое мы имеем, это Олег. Его исторические деяния нам неизвестны; надобно полагать, что они не были особенно громки, ибо ни один иноземный источник о нем не упоминает. Но он, несомненно, существовал и имел сношения с греками: доказательством тому служит дошедший до нас его договор (который, конечно, и подал повод к летописной легенде о походе Олега под Царьград). Самое имя его нисколько не иноземное: оно туземное из туземных. За ним выступает Игорь. Это более крупная историческая личность, нежели Олег; он предпринимал не сказочный, а действительный поход на Византию; о нем говорят иноземцы. Так как от него идет непрерывное потомство русских государей до смерти Федора Иоанновича, то он (а не мифический Рюрик) и должен быть поставлен во главе нашей старой династии.

Вот в немногих словах сущность нашего взгляда на происхождение Русского государства. Мы убеждены в том, что усилия изыскателей, направленные не за море, а именно в Южную Россию, со временем разработают нашу древнейшую историю до той степени ясности, которая только возможна при данном состоянии источников. Запас последних может расшириться научными раскопками, особенно в Приднепровском крае[68].

О славянском происхождении