Искушение - Елена Усачева

Мы шли, и коридор казался бесконечным. Он все тянулся и тянулся. Неспешные шаги моего спутника отмеряли пройденные метры.

— Теперь все решать будет время. Сейчас я освободиться не могу. Вечер у меня занят. Я бы с удовольствием с тобой поговорил, но не сейчас. Тот, кто привел тебя сюда, рассчитал верно. Даже я не ожидал такой точности.

Он повернул по коридору налево. Открытая дверь. За ней раздаются голоса. Направо тамбур, налево аппендиксом идет проход, узкое перегороженное помещение, а за ним широкая комната с желтыми шторами на окнах. На стенах планшеты с фотографиями. Ряд черных стульев.

Я удержала Сказочника за локоть.

— Про условие я поняла. Но ведь вы это будете делать не бесплатно?

— Обычно за такие услуги расплачиваются жизнью, красотой, молодостью…

Внутри у меня все оборвалось. Этого только не хватало. Сказочник усмехнулся.

— Хорошо, возьмем другую сказку. Отдашь мне то, о чем не знаешь.

Ответить я не успела, нас заметили студийцы.

— Семен Эдуардович! — взвились вокруг Сказочника возгласы.

— Ой! Как все хорошо получилось!

— А вы видели, как я сыграла!

— Мне костюм порвали.

— Грим поплыл, я только сейчас заметил.

— А пистолеты куда класть?

— Осторожно, осторожно! Выстрелит!

— Переоделись? — Сказочник легко пресек порхающие вокруг него вопросы.

Семен Эдуардович Белый, ста двадцати лет от роду, пожимал протянутые руки, похлопывал по плечам. В глазах девчонок читалось восхищение. Диагноз очевиден — влюблены все. Я обошла собравшихся, заглянула в распахнутую дверь. Это была костюмерная и гримерная в одном флаконе. Трюмо с высоким столиком. Длинная вешалка с разноцветными платьями, под ней горой навалены костюмы. Кажется, кому-то влетит за неаккуратность. Диван. Высокий подоконник, заваленный книгами и бумагами. Пыльная завядшая роза в вазе. Шкаф с посудой и чем-то битым.

— Садитесь, садитесь!

На пороге раздался шорох, я обернулась. Сказочник дошел до трюмо, на ходу развязывая бант, бросил взгляд на свалку под вешалкой.

— Повесишь?

Мне на руки полетела бархатная курточка. Он остался в белой свободной рубахе, поверх которой стал натягивать черный свитер с высоким воротником.

Хотелось возразить. В конце концов, я приехала сюда не для того, чтобы убираться. Но Сказочник уже скрылся в дверях. Многоголосье взметнулось и опало.

— Начали?

Задвигались стулья. Послышалось: «Эй! Куда?», «Катя, со мной!». И наступила тишина.

— Ну что, дорогие мои, я вас поздравляю!

— Ура!

Дрогнул от криков воздух.

Я не выдержала и выглянула.

Они сидели вдоль обеих стен и под окном. Девчонки почти все в голубом. С краю — смешная челка, два хвостика — Маленькая разбойница. Дальше Герда в голубом свитере с синими ромбами. Главный разбойник круглолицый, лопоухий, в желтой футболке и белой толстовке. Суровый Советник облокотился на руку, подперев голову кулаком, решительное треугольное лицо, короткая стрижка. Еще один разбойник, невысокий, в голубой футболке с синими короткими рукавами, на лице восторженная улыбка. Сложив одинаково руки на коленях и перекинув ногу на ногу, прижавшись друг к другу боками, устроились три девицы — голубой джемпер, серо-голубая кофта и синий свитер с мишкой коала на груди. У всех троих черные джинсы, на лицах одинаковые ухмылки. Рядом парнишка в темно-синей кофте. Играл стражника. Снежная королева, еще не смывшая ярко-голубого макияжа с блестками.

Почувствовала, как все глаза на мгновение перешли на меня, и тут же спряталась. Глянула на брошенную одежду. Как-то так все и должно было начаться. В тибетских монастырях ученики по несколько лет таскают воду. А я, значит, буду вешать костюмы.

Встряхнула бархатную курточку. Нашла свободную вешалку, подсунула ее углы под плечики. Восторг девчонок заразителен. Когда воздух наэлектризован обожанием, тяжело не поддаться общему чувству. Я выгребла кучу одежды на середину комнаты, разбирая, что здесь к чему. Костюм Снежной королевы похрустывал от нашитых блесток и бусин. Прикинула его на себя. Нет, голубой мне не идет.

За стеной бурно обсуждалось, кто куда пошел и что не получилось. Сказочник говорил негромко, ребята оправдывались. В комнату проскользнула низенькая девочка в серо-голубой футболке с совенком. Волосы собраны высоко на макушке, отчего получившийся хвост распадался русым фонтаном. В спектакле она была Принцессой. Постояла у дверного косяка, буравя меня светло-зелеными глазами.

Я подняла с пола очередной костюм, расправила. Давненько я не была в роли новенькой. Даже забыла, как это.

— Ты у нас будешь? — без лишних предисловий стала выяснять кнопка.

— У вас — это где? — уточнила я, намеренно растягивая разговор.

— В театре, — с вызовом ответила Принцесса и качнула прической-фонтаном.

— А Ска… то есть Семен Эдуардович у вас давно?

— Эдо? — хихикнула пигалица, мгновенно понимая, что я для их оравы не соперница. — Два месяца назад появился. Ты его откуда знаешь?

Я медленно убрала костюм разбойника. Когда впервые заговорили о колдуне? Катрин дала Максу адрес где-то неделю назад. А перед этим… Кто-то уже произносил название этого города?

«На Урале живет. Город Усть-Катав…»

Вспомнился мелодичный перезвон сигналов сообщений, голос диктора, объявляющий о времени прилета самолетов, далекий гул турбин. Аэропорт. Москва. Нас неожиданно встретила Катрин и стала убеждать, что мне надо учиться. Это был апрель. Два месяца от сегодняшнего дня — это март. В день нашего венчания, 29 февраля, Катрин о колдуне еще не знала, иначе что-нибудь сказала бы. Выходит, она с Семеном знакома недавно. И что-то за это время произошло.

От предощущения чего-то важного вспотели ладони.

— Вы с ним вместе учились в театральном? — продолжала пытать меня пигалица.

Я с сомнением прислушалась к голосам за стеной. Слишком путаная легенда получается у колдуна. Зачем ему театральный институт и работа с подростками в студии, если он, по заверению Катрин, так силен? Принцесса утверждает, что он приехал весной. Откуда? Почему именно сюда? Его так заботит судьба местной самодеятельности? Или он что-то предвидел заранее? Что же здесь должно произойти, помимо моего обучения? Чьи визиты ожидаются?

— Из Екатеринбурга? — не сдавалась мелкая.

— Почти, — я повесила последний костюм. Северный олень. Рога безжизненно болтались, как поверженные знамена.

Два месяца назад — это март. Мы с Максом еще в Норвегии. В это же время Эдо приехал сюда, положил на стол растрепанные, исписанные листы с пьесой и начал собирать спектакль.