Темная лошадка - Андрей Дышев

– Ты по-прежнему относишься ко мне, как к идиотке.

Очень скоро я понял истинный смысл этих слов.

Мы спустились в камеру хранения. Под ироническим взглядом Маши я извлек из носка жетон и получил рюкзак. Отойдя в угол, мы отстегнули клапан, развязали шнур и заглянули внутрь.

– Я всегда знала, что ты Кибальчиш, – прошептала Маша, опуская руку внутрь и перебирая пальцами пачки купюр. Я с удивлением смотрел на ее лицо. Оно преобразилось до неузнаваемости. Глаза Маши стали тяжелыми то ли от смеха, то ли от слез; казалось, что она усилием воли сдерживает в себе какой-то порыв, безумную выходку или дикий крик. Даже ее голос изменился, и звуки стали протяжными и свистящими.

Она туго затянула шнурок, застегнула клапан и набросила лямки на плечи. Я крепко взял Машу под руку.

– Ну-ну, не так сильно! – произнесла она. – Синяков наставишь…

– А ты не лети вперед, как молодая кобылка!

– За кобылку ответишь… Да что ты щипаешься? Убери руку!

– А как, по-твоему, мне еще тебя придерживать?

– Это твои проблемы. Никуда я убегать не собираюсь, я не самоликвидатор.

Наша приглушенная перебранка закончилась тем, что я обнял Машу за плечи, крепко сжав лямку рюкзака в кулаке, и таким сиамским близнецом мы выползли из камеры хранения.

– Который час? – спросила Маша вполголоса, глядя по сторонам.

– Одиннадцать без пяти.

– Регистрация закончилась?

– Да.

Мы, наступая друг другу на ноги, шли вдоль буфетного ряда к центру зала и пока еще не видели бандитов и Бэла.

– Слушай меня внимательно, лох, – прошептала Маша.

– Так я, вроде, еще недавно был зайчиком и Кибальчишем.

– Ну хватит крутить жужу! – выкрикнула она и дернула плечом. – Времени нет, все надо делать быстро… Сейчас мы встанем рядом со входом на третий сектор. Совсем близко от него, понял?..

– Короче, ты хочешь драпануть с бабками, – догадался я.

– А ты не хочешь?

– Надо друга освободить.

– Никуда твой рихтанутый друг не денется. Ты понял? Его отпускают, и ты отпускаешь меня. Вообще меня не держи! Символически, чтоб они раньше времени ничего не заподозрили.

– Послушай, Маня, а у твоих… приятелей «пушки» есть?

– У каждого по пистолету. А у Лу еще и автомат есть.

– Кто такой Лу?

– Ну, этот… лысенький такой.

– Амбал, что ли?

– Амбал, амбал… Все, цыть! Не прячься за меня и посмотри, чтобы за моей спиной никто не стоял.

– Ты взбесилась, Маня! – прошипел я. – Они пристрелят нас как врагов народа.

– Да что ты раньше времени труса празднуешь! Если кого пристрелят, то меня. Но за миллион баксов можно и рискнуть. Такой случай бывает раз в жизни… Вон они!

Мы выплыли к посадочным секторам. У третьего уже не толпились пассажиры, эскалаторная лента крутилась впустую, и контролер в синей форме, опираясь ногой на платформу багажных весов, скользила по залу скучающим взглядом. Напротив сектора, почти в центре зала, стояли трое мужчин: амбал Лу, Бэл и еще один незнакомый мне «бычара», одетый, как и бритоголовый, в черную кожанку. Он поддерживал Бэла под руку, словно верный друг своего собутыльника, принявшего изрядную дозу спиртного.

– Они слишком далеко, – шепнула Маша. – Пусть подойдут.

Мы встали в нескольких шагах от сектора. Маша подняла руку и махнула. Бэл, увидев меня, вскинул голову и переступил с ноги на ногу от нетерпения. Я улыбался ему совершенно идиотской улыбкой. Амбал крутил лысой головой, шаря глазами по залу. «Бычара» слегка подтолкнул Бэла, и вся троица медленно двинулась нам навстречу.

– Отпусти меня, – не разжимая губ, произнесла Маша. – Убери руку с плеча…

Я убрал руку. Движения были скованными и неестественными. Троица остановилась метрах в трех напротив нас. Маша стала едва заметно пританцовывать на месте от волнения.

– Все в порядке! – вырвалось у нее. Голос подвел, и получился какой-то надломанный хрип.

«Бычара» отпустил руку Бэла и подтолкнул его в спину. Нетвердой походкой, словно был на протезах, Бэл пошел в нашу сторону. Если сейчас Маша бросится к сектору, понял я, то они без труда остановят Бэла. Но Маша выждала еще две-три секунды, сделала шаг вперед и как-то лениво, задирая вверх руки, словно снимала с себя ночную рубашку, стала стаскивать рюкзак.

Бэл шел слишком медленно. Он не понимал, какая угроза нависла над ним, и слишком быстро оттаивал, расслаблялся, и уже улыбался мне, и протягивал руку. Чувствуя, что Маша вот-вот сорвется с места, стараясь опередить ее хоть на долю секунды, я сделал выпад вперед, словно наносил невидимой шпагой колющий удар, схватил Бэла за руку и потащил его к узкому проходу через сектор, ограниченный с одной стороны лентой эскалатора, а с другой – багажными весами.

– Мы опаздываем на самолет!! – крикнул я контролеру, которая попыталась преградить нам путь своей грудью, и сунул ей под нос сжатые в кулаке билеты.

– Регистрация закончена! – услышал я уже за своей спиной, и вслед за этим – грохот ног по платформе весов.

– Дорогу беременной!! – диким голосом завизжала Маша, с легкостью обгоняя нас с Бэлом и помогая расчищать себе путь рюкзаком.

Она первая вбежала в зал досмотра, кинулась через металлическую арку, определяющую наличие тяжелых металлических предметов, но два милиционера преградили ей дорогу. Маша, чувствуя себя загнанной в угол, понеслась обратно, врезалась в нас, едва не повалив на пол.

– Оставьте рюкзак!! – кричали ей хором все работники зоны досмотра.

Подталкивая Бэла к арке, я обернулся. Ни амбала, ни «бычары» через дверной проем уже не было видно. Скорее всего они кинулись нам наперехват, возможно, уже приближаются к летному полю.

Маша, кинув рюкзак на конвейерную ленту, с совершенно дикими глазами прошла через арку. Какая-то полная женщина, делая отметку на ее билете, громко хохотала:

– Первый раз вижу такую беременную очаровашку!.. Девушка, билет возьмите!

Слабо соображающий Бэл наступал мне на ноги и тыкался во все закрытые двери, не замечая неоновой таблички: «ВЫХОД НА ПОСАДКУ».

– Что у вас там? – спросил милиционер, глядя на экран дисплея, где демонстрировались серые пятна внутренностей рюкзака. Доллары не высвечивались.

– Тампаксы, – тотчас ответила Маша, замотала головой, зажмурила глаза и поправила себя: – То есть, памперсы.

– Есть кто еще на Москву?! – крикнула дежурная с перрона.

– Есть!! Есть!! – в один голос закричали мы.

– Бегом! Автобус уже ушел!

Распахивая своими телами двухстворчатые стеклянные двери, мы вывалились на перрон и кинулись к аэробусу. Маша бежала впереди всех, крепко прижимая рюкзак к груди, словно младенца, которого она родила в зоне досмотра. За ней – Бэл. Несмотря на свой грузный вес, он достаточно резво мчался по бетонке, сильно размахивая руками. Я замыкал нашу странную компанию.

Когда мы, часто дыша, как тройка гнедых лошадей, подбежали к самолету, диспетчер уже проверила билеты у последнего пассажира и собиралась возвращаться в аэровокзал.

– Ой!! – взвизгнула Маша, глядя куда-то за наши спины.

Мы с Бэлом обернулись и увидели амбала Лу, который черной пантерой бежал к нам, делая большие прыжки, словно преодолевал широкие ступени. Расстояние между нами стремительно сокращалось.

– Побыстрее, пожжжалуйста, тетечка-а-а! – нараспев произнесла Маша и, не дождавшись, когда диспетчер вернет ей билет, вскочила на лесенку и нырнула в темную утробу нижней палубы.

– А это еще кто такой? – спросила диспетчер, подняв лицо и увидев бегущего Лу. – Еще один опоздавший?

– Нет-нет!! – закричали мы с Бэлом и, перебивая друг друга:

– Это жулик, аферист!!

– У него нет билета!!

– Не пускайте его в самолет, он хочет пронести бомбу!..

Пока диспетчер, раскрыв рот, следила за приближающимся амбалом, мы, толкая друг друга, полезли в самолет. Очутившись в багажном отсеке, Бэл зачем-то кинулся на стеллажи, будто Маша, будучи совершенной идиоткой, оставила рюкзак здесь. Наверное, у моего друга после плена совсем перестали работать мозги. – Не задерживайся! – прошипел я, хватая Бэла за ворот и подталкивая его к лестнице, ведущей на верхнюю палубу.

В салоне мы несколько придержали свои эмоции и даже сняли куртки в гардеробе и причесались.

– Где она? – спросил Бэл. – Ты не знаешь, какое у нее место?

– Не знаю. Иди по левому ряду, а я по правому.

Мы двинулись по проходам в сторону второго салона и очень скоро нашли Машу. Она сидела в среднем ряду между пожилой дамой и спортивного вида юношей, крепко прижимая к себе рюкзак и исподлобья глядя то на меня, то на Бэла.

– Вы не могли бы пересесть на мое место? – вежливо попросил я даму, протягивая ей свой билет. – Нас с сестрой разлучили. А на моем месте вам будет даже удобнее.

Дама без лишних уговоров сложила газету, которую читала, и стала выбираться из глубокого кресла.

– Нет-нет! – воспротестовала Маша. – Он мне вовсе не брат!