За Русь святую! - Николай Андреев

— Приготовиться! — скомандовал Аксенов, залегая с «мадсеном» у баррикады и нацелив ручной пулемет в ту сторону, откуда должен был показаться противник. — Всем нонкомбатантам разойтись! Живо! Люди, уходите от греха подальше! Убьют!

Но многие все-таки не спешили уходить, толпа только растекалась между домами. Ну как же, интересно все-таки.

— Двенадцать дивизий чертей, — процедил сквозь зубы Аксенов и перевел все свое внимание на уже показавшихся впереди солдат Совета. — Все по новой. Эх, лишь бы не как у Стрыя все получилось…

— Пулеметчики! Готовсь! — По баррикадам разлетались команды.

Аксенов приметил красные полотнища, развевавшиеся над наступающими, и различил звуки песни… Что-то знакомое…

Вихри враждебные веют над нами,Темные силы нас злобно гнетут.В бой роковой мы вступили с врагами,Нас еще судьбы безвестные ждут.

Это было уже нечто новое: Совет все-таки смог нормально организовать солдат. Несколько командиров из наиболее «идейных», знамена, песни, убеждение, что и так всех перестреляют, поэтому — на пулеметы. Запасникам было, за что воевать…

Но мы подымем гордо и смелоЗнамя борьбы за рабочее дело,Знамя великой борьбы всех народовЗа лучший мир, за святую свободу.

Но пулеметы прервали эту песнь. Да она была и не самой громкой: мало кто из запасников пел ее от души, во всю мощь легких. Не хватало времени Совету, чтобы спаять людскую массу, сделать из него настоящую армию…

Противник залег, пытаясь найти укрытие: запасники боялись. А еще они очень хотели жить. Их спасал только гигантский численный перевес…

Кровавый хаос. Аксенов расстрелял весь боезапас «мадсена» и взялся за револьвер. Автоматчики-«румынцы» изредка открывали огонь по врагу — тоже берегли патроны. Из Петропавловки вот-вот должны были доставить огнеприпасы. Только вот подкреплений ждать было неоткуда…

С подпоручика сбили выстрелом фуражку: он слишком высоко поднял голову над баррикадой, да и не кланялся он никогда вражьим пулям. Только вот теперь-то стреляли по нему свои же, русские. И это-то и было страшно…

Противник отступил в переулки, откуда доносились немногочисленные выстрелы. Передышка. Аксенов огляделся по сторонам. Потери был незначительные: несколько раненых да трое убитых. Только вот патронов маловато, снабжение нормально наладить все не могли, да и как? Кирилловцам постоянно приходилось то отступать со спешно построенных баррикад, то занимать какие-нибудь улицы или переулки: Кутепов и Сизов строили «эластичную оборону». Малое количество наличных сил, распыленных по широкому городскому «фронту», приходилось перебрасывать с одной позиции на другую. Солдатам и офицерам отдыхать было некогда, скоро должны были подойти к концу запасы горючего для грузовиков. И что тогда? Передвигаться по городским улицам на своих двоих и ждать, когда тебя окружат восставшие?

Аксенов чертыхнулся, завидев вновь пошедшего в атаку противника. Только теперь медленно-медленно, ползком, готовясь к залпу, прицеливаясь, примериваясь к слабым местам баррикад. А такие «пробоины» были, и насчитывалось их немало. На бульвар мешков с песком не хватило, потому баррикада там «прогибалась», была очень низкой, и именно туда устремились запасники…

Там же стоял и «виккерс-максим», который начал поливать очередями противника. Запасники огрызнулись винтовочными залпами и попятились назад.

— Ну сущий Западный фронт! — усмехнулся один из соседей Аксенова, какой-то донец. — Этак мы несколько недель будем огрызаться, если патронов хватит у нас или у них — людишек.

— А у вас есть план получше? — подпоручик не был настроен на галантную беседу.

— Ин была бы у меня сотня конная, тогда предложил бы обойти тех молодчиков с обеих сторон, сперва дав поближе подойти, а потом бы как схватил за место известное! От потеха была бы! — захохотал донец.

— Но у нас нету конной сотни, — напомнил Аксенов.

— Вот потому плану операцьи и не говорю. А вдруг у них там бомбы найдутся? Пулеметчиков-то снимут, если подпустить близко. Вот сейчас как раз и топают сюда. — Донец повернулся в сторону Малой Дворянской, откуда наступал второй отряд противника.

— В клещи взять хотят. — Пулеметное гнездо как раз располагалось на стыке двух ударов.

На этом участке было еще два пулемета, но те до поры до времени молчали: расчеты расположились на крышах домов и должны были подпустить противника поближе. Или прикрыть отступление кирилловцев, если восставшие слишком сильно надавят…

На бой кровавый,святой и правыйМарш, марш вперед,рабочий народ.

Мрет в наши дни с голодухи рабочий,Станем ли, братья, мы дольше молчать?Наших сподвижников юные очиМожет ли вид эшафота пугать?

«За их плечами — тоже правда», — подумал Аксенов, целясь в знаменосца. Тужурка, хлипкая куртка и горящий взгляд. А еще радостная улыбка на лице: он шел сражаться за свою свободу и еду для своих детей.

Выстрел — и красное полотнище упало на мостовую, но его тут же подхватил такой же рабочий, с тем же блеском в глазах.

— Да что же тут творится, господи и все твои апостолы, — воскликнул в сердцах Аксенов, когда и второго знаменосца, настигнутого пулеметной очередью, заменил «новичок» бледный со взором горящим. — Почему они не отступают? Сражаются как черти!

— Так ведь русские. Даже мертвыми не победить! — ответил донец, прищурив глаз. — Эх, что ж за проклятие на род людской…

А второй отряд, рабочие, студенты, все шел вперед, не отступая перед огнем «виккерса-максима». Пулеметная лента змеилась, и вот-вот должен был показаться ее хвост.

Винтовочные залпы. Автоматные трели и пулеметные очереди. А те люди все шли и шли вперед…

В битве великой не сгинут бесследноПавшие с честью во имя идей.Их имена с нашей песней победнойСтанут священны мильонам людей.

На бой кровавый, святой и правыйМарш, марш вперед,рабочий народ!

— Братцы, запевай! Что мы, рыжие! — воскликнул один из солдат-кирилловцев.

Оставалось или петь или отступать перед вражьей песней…

Мы русские, с нами бог!Мы отстоим родную землю!Назло революции, красной, чумной,Одержим святую победу!

Этот солдат был среди тех, кто шел на помощь юнкерам на Гренадерском мосту, и слова той песни запали ему в душу. А на небесах, верно, широко улыбался юнкер Павел, зная, что оставил свой след в истории, след, посвященный любимой…

Все-таки надломилось что-то в наступавших: рабочие не выдерживали пулеметного огня, подавались назад, разбегались в стороны, подальше от пуль…

Красное знамя втоптали в грязный снег. Запасники тоже попрятались по переулкам. Это же были необстрелянные части с фронта, способные без лишних нервов выдерживать ад артобстрела…

Начался обмен выстрелами. То с той стороны немножко постреляют, то с этой: патроны берегли.

Аксенов расслабился, достал австрийскую трофейную зажигалку, чиркнул, задымил папироской. Последняя…

— Ваш благородь, долго нам тут еще сидеть? — спросил один из автоматчиков. — Где ж подмога? Сейчас собраться всем да враааз ударить…

— Враз? Ну, посмотрим. — Подпоручик задумался. А что, как Деникин под Луцком: «Защищаться не имею никакой возможности, принял решение о наступлении». — Тогда возьми у пулеметчиков на крыше патронные ленты и передай всем, чтобы готовились к атаке.

Солдат кивнул, пригнулся и побежал к дому, на крыше которого засели пулеметчики.

— Вот это по-нашему, — улыбнулся донец.

— Слушай мою команду! Приготовиться к атаке! В штыковую по возможности не входить, отгонять врага огнем! Патронов не беречь! Они побегут от нас!

«Интересно, слышат ли там мои команды?» — Аксенов всмотрелся в противоположную сторону. Запасники и рабочие подались назад, поближе к домам. Похоже, все-таки услышали.

Двое солдат принесли пулеметные ленты. Слышался грохот подтаскиваемых пулеметов.

— Чагой на крыше-то делать им? Нехай постреляют! — ухмыльнулся в усы один из солдат пулеметного расчета.

— Ин правильно, — одобрил донец, перезаряжая винтовку.

— Командир просил передать, что мы с вами, — прибежал какой-то из нижних чинов от соседей по баррикаде. — Вся улица в наступление пойдет. Надоело под пулями сидеть.

— Замечательно. Значит, по моей команде пулеметчики открывают огонь, это заставит противника попрятаться в норы. А после мы поднимаемся в атаку. Начинаем, — кивнул Аксенов. «Сосед» понесся назад, к своей части.

«Виккерсы-максимы» расположили на расстоянии ста шагов друг от друга. Приготовились к стрельбе.