Поцелуй осени - Ольга Карпович

— Как мне к вам обратиться, не подскажете? «Дорогой…»

И Лика, проглотив сдавивший горло комок, усмехнулась:

— Напишите просто: «Случайной знакомой».

Прочь, прочь отсюда! Из этого склизкого, холодного, удушливого склепа.

И только выйдя на улицу, вдохнув полной грудью зимний воздух, она ощутила, как нечто тяжелое, много лет не дававшее распрямить плечи, давившее, делавшее ее хуже других людей, уходит, развеивается по морозному городу. Плечи распрямляются, дышится легче, и чувствует она себя абсолютно свободной.

Рассказовой она перезвонила через несколько дней. Лариса Николаевна отозвалась обычным своим резким, привыкшим повелевать голосом. — Это Лика, — представилась она. — Лариса Николаевна, я побывала у Евгения Павловича, отвезла его работы в экономический отдел, но, к сожалению…

— Совсем ерунда, так? — закончила за нее министерская железная леди.

— К сожалению, наших сотрудников они не заинтересовали, — постаралась выразиться дипломатичнее Лика.

— Ну что ж, мы с вами хотя бы попробовали, — шумно вздохнула Рассказова. — Попытка не пытка, верно ведь?

— Лариса Николаевна, у меня к вам будет просьба, — продолжала Лика. — Вы, пожалуйста, сообщите об этом Евгению Павловичу сами. Мне… мне не хочется больше с ним общаться… Хорошо?

9

Пресс-конференция шла своим чередом. Прибывший утром в Россию премьер-министр Израиля терпеливо и доброжелательно отвечал на вопросы многочисленных журналистов, и только по его глубоко запавшим глазам на посеревшем лице можно было понять, что этот матерый политик едва держится на ногах от усталости.

В зале, где проходила пресс-конференция, стоял монотонный раздражающий гул, то и дело мигали вспышки фотокамер. Стрекочущие вентиляторы не справлялись с духотой, и переводчик премьера изредка промакивал багровый лоб клетчатым носовым платком.

Желающих задать вопросы было много, и над толпой представителей прессы постоянно взмывали вверх руки пытающихся обратить на себя внимание газетчиков. Министр старался никого не обойти вниманием, по очереди кивал то одному, то другому журналисту, предлагая озвучить свой вопрос.

Лика и Саша стояли довольно близко от стола, за которым восседал израильтянин. Они явились на конференцию одними из первых и заняли выгодную позицию. Однако невесть откуда появившийся франт в светло-сером в тонкую голубую полоску костюме вскоре попытался оттеснить Лику назад и занять ее место. Импозантный седоватый представитель писательской братии пробивался вперед с напористостью танка, не забывая, впрочем, расточать направо и налево приветливые белозубые улыбки. Возмущенная этакой бесцеремонностью, Лика подалась вперед и, будто случайно, двинула наглеца острым локтем под дых. Незнакомец сипло вдохнул воздух, беспомощно огляделся по сторонам. Лика одарила его невозмутимой улыбкой и заняла полагающееся ей по праву место.

Конференция была в разгаре, и Лика вскинула руку, дожидаясь своей очереди задать вопрос. Саша уже направил на нее камеру, премьер поощряюще кивнул ей. Лика открыла было рот, собираясь заговорить, как вдруг услышала позади себя хорошо поставленный голос, громко спросивший по-английски:

— Господин премьер, как вы оцениваете сложившуюся на сегодняшний день обстановку на Ближнем Востоке?

Выслушав переводчика, министр пустился в пространные объяснения. Лика, задохнувшись от злости, обернулась и встретилась с все таким же любезным, хотя и выдающим скрытую издевку, взглядом журналиста. Да откуда только взялся этот наглый, невоспитанный хлыщ? Она быстро взглянула на болтавшийся на груди незнакомца бейджик — «Пирс Джонсон, «Москоу ньюс», США». Ах, вот оно что, значит, гость с запада!

Дождавшись, пока переводчик озвучит точку зрения премьер-министра на положение на Ближнем Востоке по-русски, Лика, окинув бравого америкоса уничижительным взглядом, звонко спросила:

— Не кажется ли вам, господин премьер, что США в сложившейся ситуации ведут себя бесцеремонно, можно даже сказать, по-хамски?

Саша удивленно вытаращил на нее глаза, израильтянин поморщился, выслушав такой неполиткорректный вопрос. Лика быстро сверкнула на Джонсона угрожающе сузившимися глазами через плечо. Кажется, ей удалось-таки стереть с холеной физиономии американца неизменную широкую улыбку. В его глазах ей удалось разглядеть неподдельный интерес, он взглянул на нее с невольным уважением.

Пресс-конференция закончилась, и Лика, довольная, что последнее слово все-таки осталось за ней, двинулась к выходу, пробираясь в толпе других журналистов. Уже в коридоре, оглянувшись в поисках замешкавшегося Саши, она снова увидела американца. Тот нагнал ее, обратился с подчеркнутой любезностью:

— Извините, пожалуйста. Мне кажется, я невольно обидел вас…

Он говорил по-русски хорошо, разве что слишком правильно, используя давно вышедшие из повседневного употребления обороты. Его речь могла бы принадлежать кому-нибудь из героев Льва Толстого, и забавно было слышать подобные реплики, вырывающиеся из уст пышущего здоровьем, гладколицего, благоухающего модным одеколоном пижона.

— Невольно? — вскинула брови Лика. — По-моему, вы прекрасно знали, что делаете.

— Но ведь и вы в долгу не остались? — съехидничал Джонсон.

— Не имею такой привычки, — отрезала она.

— Я в отчаянии, — сокрушенно покачал головой он. — Я вызвал немилость очаровательной женщины. Если бы я только знал, как загладить свою вину…

— Попробуйте искупить ее кровью, — с улыбкой бросила Лика.

И, подхватив под руку подоспевшего Сашу, быстро ушла вперед по коридору.

На следующий день Лика скучала на традиционной утренней летучке. Паша, бессменный руководитель отдела новостей, вещал что-то чрезвычайно правильное и не менее занудное. Лика в раздражении машинально рисовала ни листке бумаги скудный восточный пейзаж — пыльную дорогу, пологие горные вершины на горизонте, кружащий в безоблачном небе вертолет. В кабинет заглянул Саша. — Проходи, проходи! Мы уж и не чаяли тебя увидеть, пунктуальный ты наш, — съязвил руководитель.

Саша, кивая налево и направо, извиняясь, пробрался к столу, за которым сидела Лика, плюхнулся рядом, подсунув ей под нос газетный разворот.

— Поздравляю, мать. Прославилась! — буркнул он.

— В смысле? — не поняла Лика.

Она пробежала глазами напечатанные английские строчки, прочла: «Можно было бы сказать, что пресс-конференция с премьер-министром Израиля прошла в полном соответствии с ожиданиями, если бы не внезапный вопрос российской журналистки Элеоноры Беловой. Девушка выступила с резкой критикой политики США в отношении ближневосточного вопроса. Несмотря на принципиальное несогласие с точкой зрения Беловой по данному вопросу, нельзя не отметить, что ее откровенное и «неприглаженное» высказывание придало пресс-конференции неожиданную остроту». Лика быстро заглянула в конец статьи. Что ж, так и есть, заметка была подписана «Пирс Джонсон».