Подлунная Роза - Алёна Дмитриевна Реброва

Мне было жаль ее. К тому времени я уже заметила, что положение королевы давалось Рик нелегко, она бросила все силы на то, чтобы не подвести мужа, но ей отчаянно не хватало навыков. Она переживала за Томаса, за королевство, за Нилса, еле удерживала в замке порядок – хотя это слабо сказано: Рик не могла переспорить даже самую робкую служанку – и ко всему прочему под боком была еще и я. Ведьма с кровавым прошлым, чье положение она посмела занять, – я бы и не так перепугалась, окажись на ее месте.

Когда-то у меня в голове не укладывалось, что Эдвин мог устроить этот спектакль с помолвкой просто из ревности, а вовсе не потому, что ему понадобилось королевство. Так и Рик не могла поверить, что мне вовсе не приспичило вернуть корону.

Одной ночью я выбралась из комнаты, чтобы пройтись по замку.

Прогулявшись в ночном саду под полной луной, я набрала трав для чая, а затем отправилась на кухню, предвкушая спокойную трапезу в гордом одиночестве. Можно было пригласить одного из дворцовых котов составить мне компанию, но ни один из них мне не попался.

Однако на кухне я оказалась не единственной полуночницей: Рик уже была там, когда я пришла. Она сидела за пустым столом, перед ней стояла полная до краев чашка с уже остывшим отваром. Рик упиралась головой в сложенные, как в молитве, руки, ее лоб был нахмурен, а лицо в свете масляной лампы казалось сильно покрасневшим. Перед ней лежал развернутый лист бумаги, печать на котором я узнала издалека. Видимо, Томас наконец все ей рассказал и подтвердил слова Эдвина.

Она заметила мой светлячок и, опомнившись, испуганно утерла глаза. Не сказав ни слова, я, как и собиралась, прошла в кладовую за остатками ужина, затем вытащила из буфета пару чашек и села напротив Рик.

Растерев в руках собранные травы, чтобы они дали сок, я положила их в обе чашки, залила водой из остывшего чайника и подогрела магией. Состряпав это нехитрое снадобье от всех горестей, я пододвинула одну чашку к Рик, а из другой отпила сама.

Она посмотрела с сомнением, но потом все же выпила, морщась, словно я предложила ей перцовки. Но, как оказалось, чай с мелиссой, даже подогретый колдовством, ничем не отличается от обычного, и лицо Рик разгладилось.

Мы продолжили молча сидеть в ночной тишине, такой непривычной для суетной жизни замка. Я принялась за остывший ужин.

– Я так боюсь за него, – вдруг тихо призналась Рик, смотря в свою чашку. По ее щеке скатилась слеза и упала в дымящийся напиток. – Каждый день он там, и я с ужасом думаю, что однажды утром гонец станет рассказывать мне, как храбро он сражался перед смертью… Я просто не вынесу этого.

Она всхлипнула и закрыла лицо руками, добела сжимая пальцы у глаз. Я молчала, сочувственно смотря на ее хрупкую фигуру.

Что тут сказать?

Едва ли я могла разделить ее переживания – в отличие от Томаса, Эдвин никогда не станет рисковать собой. Я точно знала, что в случае крайней опасности он просто сбежит оттуда, прихватив с собой брата: героизм не его стезя. Томас же первый полезет на мечи, защищая своих людей, в этом я не сомневалась. На месте Рик я бы уже давно поседела.

Однако подумав, я все-таки нашла, чем утешить ее.

– Он не один, – сказала я, неловко сжимая собственную чашку. – Когда я впервые встретила Томаса, он готов был сражаться за меня и Эдвина, защищать моего отца, даже когда врагов было вдесятеро больше, а он не мог противопоставить им ничего, кроме меча и сноровки. Уверена, сейчас он ничуть не изменился, но теперь он не просто воин, он король. Ни его люди, ни Эдвин не позволят ему рисковать собой.

Рик кивнула, отпив еще чая и прикрыв покрасневшие веки.

– Я всегда уважала Томаса за его принципы, но теперь… я рада, что с ним рядом есть кто-то вроде твоего мужа, – проговорила она, и подняла на меня ясные голубые глаза. – Прости меня. Я не знала, что о тебе думать. Томас никогда о вас не рассказывал, только мельком, и я испугалась…

Я жестом остановила ее. О ее страхах я могла догадаться и без объяснений.

– Лучше расскажи, как вы с Томасом познакомились. – Я улыбнулась, надеясь, что сумела вложить в эту фразу все свое дружелюбие.

Как ни странно, Рик согласилась на мою игру. Лишь позже я поняла, почему ей оказалось так легко сменить гнев на милость: на самом деле во дворце ей было не менее паршиво, чем мне самой, и поговорить ей, так же как и мне, было не с кем.

Она родилась дочерью небогатого провинциального графа, который приехал на коронацию Томаса и пригласил его в свое поместье, втайне надеясь, что молодой король заметит красоту его дочери. В ее семье жили бедно, она была старшей из дочерей – ровесницей Томаса – и осталась последняя незамужняя, так что отец всерьез намеревался отдать ее за местного кузнеца.

Каково же было их удивление, когда Томас не только согласился приехать погостить, но и всерьез заинтересовался Рик. Сама она не одобряла затею отца и не хотела покидать родные земли, однако искренне полюбила Томаса и отважилась уехать с ним во дворец, хотя никогда не хотела быть королевой. На новом месте Рик пришлось непросто. Только она начала приспосабливаться и Нилс подрос, как Томас уехал, оставив ее один на один с кабинетом министров и решениями, которые она никогда не готовилась принимать. Для придворных она была и оставалась деревенщиной, ее ни во что не ставили даже слуги, не говоря уже о министрах или послах. Ее не слушались и ей не помогали, на ее замечания не реагировали, без Томаса все делалось кое-как, и она не находила в себе сил исправить это.

Рик разрывала тревога за мужа, она едва выдерживала легшую на ее плечи ответственность за замок и королевство, а теперь, когда узнала, насколько плохо обстоят дела, оказалась на грани срыва. Ей так нужна была поддержка, что она согласилась принять ее даже от меня.

Чай сменился подогретым со специями бренди, мы с Рик проговорили почти до утра, неожиданно обретя друг в друге понимание. В тот вечер мы впервые увидели, насколько похоже наше положение: две недокоролевы, одна из которых чуть что готова разрыдаться, а другая – спалить все вокруг. Мы обе привыкли стоять за спинами своих мужей, а теперь, оставшись без