Конан Победитель - Джон Робертс

Вечером, когда воины спешились и стали устраиваться на ночлег, Конан все же был ими доволен Он сделал все, что мог.

И тут в лагерь прибежали несколько ловчих. Не успев отдышаться, один из них, молодой кучерявый парень с коротким копьем в руках, доложил:

— Мы выследили торманнов, предводитель! На дорогу сюда у них уйдет около восьми часов — они идут медленно. Сейчас они, наверное, сделали привал и находятся в шести часах пути отсюда

— Они выслали вперед разведчиков? — спросил Конан.

Парень отрицательно потряс головой:

— Нет. Они идут все вместе, впереди только несколько всадников Мы видели и короля Тотилу. Мы узнали его по мантии из человеческих скальпов.

— Хорошо, — сказал Конан. — До наступления рассвета ты отведешь один отряд в то место, что находится. поблизости от дороги, по которой идут торманны, и пригодное для засады.

Прошло не больше часа, и другие ловчие также доложили Конану, что выследили тунгов — те шли несколько южнее. Если все пойдет как задумано, то завтра к полудню воины Альквины нанесут врагам первый удар.

Как было условлено, Конан возглавил отряды, выступавшие против тунгов, Леовигильд — отряды, готовившие нападение на торманнов. Конану совсем не нравилось такое разделение обязанностей, потому что Тотилу и его воинов он считал более опасным противником и предпочел бы сражаться с ним сам. Но Леовигильд не хотел воевать против собственного народа. Воины отрядов, шедшие в бой с Тотилой, потребовали, чтобы их возглавил отпрыск королевского рода, раз уж сильнейший из воинов, Конан, должен был повести за собой другие отряды. Многие воины рассчитывали при этом также показать в бою доблесть и преданность человеку, который, по всей вероятности, скоро станет их королем.

Зимнее солнце еще не поднялось над горизонтом, когда все уже были готовы к выступлению. Конан отвел в сторону Зиггайра, который должен был повсюду следовать за Леовигильдом и в случае необходимости мог взять на себя командование. Зиггайр должен был также дать сигнал к наступлению.

— Зиггайр, не давай Леовигильду возможности самому вступить в бой с Тотилой. Для мальчика это верная смерть. Тотила слишком опытный воин для такого зеленого юнца.

Зиггайр ответил после недолгого молчания:

— Сделаю все, что в моих силах. Но как можно удержать молодого, горячего парня, если он ищет славы? Я уверен, что он хочет доказать Альквине, что он не только умен, но и отважен

Конан хлопнул приятеля по плечу.

— Сделай что сможешь. Дело предстоит опасное для всех нас — Затем Конан повернулся к воинам: — По коням! — и сам вскочил на своего низкорослого северного жеребца. Подъехав к Леовигильду, киммериец поднял руку: — Ну, ни пуха ни пера, принц!

Леовигильд как положено ответил на охотничье напутствие и добавил:

— Еще увидимся, Конан. Либо в доме Альквины, либо — у Имира.

Глухо застучали копыта, поднимая снежные вихри, и вскоре войско разделилось на два отряда. Один направился на запад, другой — на юг.

Конан, спешившись, стоял под деревом и держал коня в поводу. Все его воины также укрылись под деревьями, откуда, однако, могли видеть дорогу, бежавшую далеко внизу. Тунги продвигались вперед и уже миновали два из трех отрядов Конана. Киммериец со своим отрядом хотел атаковать голову колонны. Рука его сжимала рукоять меча.

Он долго искал в оружейной палате Альквины, пока не нашел, меч такой длины, чтобы годился для сражения верхом. Меч этот, очевидно, был изготовлен оружейниками Аквилонии. Может быть, подарок какого-нибудь князя — давние дела. Наверное, никто этим мечом не бился, ведь для боевого стиля камбров он не годился.

Теперь тунги были достаточно близко. Конан тихо скомандовал:

— По коням!

Воины убрали куски дерюги, которыми были укрыты морды коней, и схватились за копья. Лица у всех были полны решимости. Конан вынул из ножен меч и кивнул Хагбарду, который стоял к нему ближе всех. Воин поднес к губам охотничий рог и протрубил громкий и протяжный сигнал к атаке. С воинственным кличем камбры ринулись вниз по склону холма.

Шедшие по дороге в смятении уставились на мчавшийся к ним небольшой отряд конников. Не может быть! Таких атак не бывает! Почему они верхом? Чтобы сражаться, нужно спешиться! Почему они не произносят традиционных оскорбительных речей, почему не похваляются своей силой перед началом боя? Но людям Одоака размышлять обо всем этом было некогда — всадники уже теснили их.

Конан наклонился вперед и взмахнул мечом. Его противник не был готов принять такой удар и не успел прикрыться щитом. Меч разрубил его бронзовый шлем. Потоком хлынула кровь, воин как сноп повалился на землю. Конан оглянулся и увидел, что его воины бьются на славу, нанося удары копьями. Кое-кто не устоял все же перед искушением и бросил копье, хотя Конан строжайше это запретил. Теперь у них остались только короткие мечи.

Один из тунгов метнул в Конана копье. Конан отбил удар и глубоко разрубил плечо врага. Тот с проклятьем упал. И тут Конан увидел жаркую схватку, которая шла вокруг толстого седобородого человека в великолепных доспехах. Это же Одоак, а вокруг бьются его телохранители! Конан попытался пробить себе дорогу туда, но его конь, не привычный к сражениям, не слушался и не шел в эту свалку.

— Хагбард! — крикнул Конан. — Труби отход!

По сигналу Хагбарда большинство воинов Конана повернули назад и ускакали в лес. Конан еще немного обождал — он хотел увидеть, многие ли послушались сигнала. Как он и опасался, несколько человек бились словно одержимые — настоящие берсерки! Все они потерпели поражение и были убиты.

Отряд собрался в лесу. Конан пересчитал воинов Они потеряли десятерых. Меньше, чем он предполагал. А с этого дня потерь у них будет еще меньше, потому что горячие головы и глупцы уже погибли.

— Прямо сейчас все повторим? — спросил его какой-то воин, у которого из-под шлема текла кровь.

— Нет, не сегодня, — ответил Конан. — Кони еще не привыкли. Сегодня мы подыщем хорошее место для лагеря, а завтра утром повторим атаку. Завтра совершим два или три нападения — сколько успеем до темноты.

В этот вечер воины сидели у костра и так радостно обсуждали атаку, как будто одержали великую победу, а не устроили незначительную стычку с врагом, в которой было убито и ранено не больше двадцати воинов противника Конан мрачно усмехнулся. Завтра вечером эти парни уже не будут так задорно похваляться своими подвигами. Они поймут, что партизанская война, которую они ведут, дело длительное, суровое и опасное, да к тому же и славы приносит мало.

— О чем ты задумался, Конан? — спросил Хагбард. — Разве мы плохо справились с задачей?