Красные гиганты. История советского баскетбола - Марк Брет Кано

Чехословакии, танками затормозив ”Пражскую весну“ и организовав так называемую «доктрину Брежнева»[46].

Во-вторых, в США при правлении президента Линдона Джонсона наблюдался рост вовлеченности в войну во Вьетнаме с невозможностью ее разрешения в ближайшей перспективе. Это серьезно подорвало их международную репутацию. Более того, убийство Мартина Лютера Кинга и сегрегация афроамериканцев стали причиной формирования движения, призывающего чернокожих спортсменов бойкотировать Игры.

По ту сторону «железного занавеса» сборная СССР была в отличной форме к 1967 году. В состав входили более молодые игроки (по сравнению с Олимпиадой в Токио)[47] – новые талантливые спортсмены – Сергей Белов, Поливода, Паулаускас и Саканделидзе. С другой стороны, над сборной США вновь нависли сомнения из-за отсутствия Лью Алсиндора[48], который вместе с Элвином Хейзом, Уолтом Фрейзером и Уэсом Анселдом стал великой университетской звездой того времени. Уровень команды под руководством Хэнка Айбы вызывал опасения.

На деле же команда, практически полностью состоящая из членов олимпийской сборной, была, можно сказать, растоптана в турне по Югославии и СССР, потерпев четыре поражения в пяти матчах. В таких условиях неудивительно, что шанс на победу у США резко сократился.

Однако несмотря на поражения, команда США нашла нового сильного игрока – девятнадцатилетнего Спенсера Хейвуда, который стал новой звездой. Афроамериканский игрок был силовым форвардом ростом едва выше двух метров, но обладал огромной физической силой и мягким броском. Хейвуд стал лидером команды, продемонстрировав революционный скачок, подобный Биллу Расселу или Оскару Робертсону.

«В Мичигане и по всей стране происходили беспорядки, чернокожие требовали равных прав, и Гарри Эдвардс призвал бойкотировать Игры 1968 года <…>. Они собрали всех игроков для отборочных игр, Боба Ланьера и много других ребят тоже не было, поэтому было принято решение взять в команду меня, восемнадцатилетнего парня. Сказали, что у меня есть шансы. Среди тех, кого отсеяли, были Пит Маравич, Келвин Мерфи, вот в таком составе мы и приехали в Мексику. Впервые люди стали обсуждать возможность нашего поражения на Олимпиаде. Мы не были лидерами, но выиграли все девять матчей и завоевали золото, а я побил рекорд по количеству очков, набрав 144» [105].

Поливода: «В Москве у нас прошел подготовительный турнир, на котором американцы представили очень известного игрока по фамилии Хейвуд. Я хорошо помню: он был молодой, я тоже тогда только начинал. На одной фотографии, которая была опубликована в газете, мы стояли рядом, и было заметно, что Хейвуд был почти на голову выше меня! Но я все равно выступал для него достойным соперником, а потом долго следил за его карьерой» [95].

В составе советской команды практически не произошло изменений по сравнению с Евробаскетом в Финляндии, однако вместо Жармухамедова выступил украинский центровой Сергей Коваленко, рост которого составлял 2,15 м. Большой проблемой для спортсменов стала адаптация к высоте более 2000 метров над уровнем моря в Мехико.

Сергей Белов: «Подготовка к олимпийскому турниру продолжалась около 3 месяцев. Руководители советского спорта попытались, как сумели, создать условия для олимпийских сборных <…> В частности, в том олимпийском цикле было начато строительство многопрофильной учебно-тренировочной базы в Цакхадзоре, в Армении. Маленький городок стал центром олимпийской подготовки. Однако для подготовки к Мехико Цакхадзора оказалось недостаточно, ведь высота, на которой проходили старты Олимпиады, почти в два раза превышала армянское среднегорье. В октябре 1966-го нам довелось побывать в Мексике на товарищеских играх, и уже тогда стало ясно, что на Олимпиаде всех ожидает что-то ужасное» [98, с. 91].

Поливода: «У нас была сформирована фантастическая команда после победы на чемпионате мира в 1967 году. Даже седьмой или восьмой игрок был на очень высоком уровне. Однако мне немного не повезло: за день до отъезда в Мексику мы играли товарищеский матч с ЦСКА. Я решил совершить данк, и один из игроков ЦСКА, Кульков, выбил меня из равновесия, из-за чего я получил серьезную травму <…> Помню, мы летели в самолете, и мне пришлось лететь лежа, чтобы перетерпеть боль» [95].

Белов: «Впечатления от обстановки, в которую я окунулся во время своей первой Олимпиады, у меня были самые светлые. Несмотря на казарменные условия размещения в Олимпийской деревне, обстановка была радостной и дружественной, было ощущение огромной олимпийской семьи, непередаваемая атмосфера. Это была пора довольно легкомысленного и безответственного отношения к мерам безопасности на олимпийских объектах. Олимпийская деревня производила впечатление бурлящего котла. Зайти в нее посторонним в условиях отсутствия сколько-нибудь серьезного фейс-контроля было элементарно, стоило лишь набросить на плечи какую-нибудь спортивную куртку» [98, с. 92–93].

Уже в Мексике советская команда, похоже, не ощутила на себе влияния высоты, обыграв первых шесть соперников по групповому этапу с ошеломляющим отрывом: Польша (+41), Марокко (+72), Южная Корея (+41), Болгария (+25), Куба (+34) и Мексика (+20). Последний матч первого этапа – с Бразилией, которая также считалась непобедимой командой, а поражение обрекало на встречу с командой Хэнка Айбы в полуфинале.

После равной первой половины матча СССР ушел в отрыв благодаря великолепному Паулаускасу (30 очков) и в итоге победил со счетом 76:65. В полуфинале их ждала Югославия, которая, в отличие от чемпионата Европы 1967 года, на этот раз отправила на соревнования своих лучших игроков. В своей группе сборная США, несмотря на возникшие перед игрой сомнения, продолжила свою историческую победную серию. Хотя в заключительный день ей пришлось приложить немало усилий для победы над Пуэрто-Рико.

Казалось, что все готово для очередного финала между двумя сверхдержавами, но неудачный матч против Югославии поставил крест на ожиданиях советских спортсменов (62:63).

Поливода: «Я не считаю Гомельского великим тренером, он был скорее менеджером, организатором. Он сам не играл в баскетбол на высоком уровне, поэтому многие вещи были ему непонятны. Потом он набрался опыта, многому научился, но на том турнире он допустил большую ошибку <…>. Раньше сборная доминировала над командами благодаря сильной защите. Югославы же, наоборот, играли в более атакующий баскетбол, как американцы <…>. Мы любили защищаться в зоне, но Гомельский сказал, что надо перейти к личной защите, но такой подход против Югославии не сработал. Мы должны были играть ближе к кольцу, закрывать все легкие голевые проходы. Они были очень техничными игроками, и, только защищаясь, мы позволили получить им преимущество. <…> Так победа ускользнула от нас. Нам Гомельский сказал, что возьмет вину на себя, что это из-за его ошибок мы проиграли, но когда мы вернулись в СССР, он обвинил во всем игроков. После этого я его совсем перестал уважать» [95].

Селихов: «Тренер югославской сборной поставил зону 1–3–1, и неумение играть против нее обрекло