Мистик-ривер - Деннис Лихэйн

— Да, порядочно лет накапало, — сказал Дейв. — Годков шесть, наверное?

— Ага. Что-то вроде этого. Ты хорошо выглядишь, старина.

— Как поживаешь, Шон? — И Шон почувствовал, как его охватывает теплая волна радости, хотя умом он понимал, что лучше ему отсюда бежать без оглядки.

Но почему? Ведь их осталось так немного, друзей детства. И виной тому не только банальные причины, такие, как наркотики, тюремные сроки или полицейские преследования. Существуют и другие — переезды в пригороды, в другие манящие штаты, стремление быть как все: слиться с толпой игроков в гольф и шары, мелких предпринимателей с женами, выкрашенными в платиновый цвет, и широкоформатными телевизорами.

Нет, их и вправду осталось раз-два — и обчелся, и в груди Дейва шевельнулись гордость, и счастье, и застарелая печаль, когда, сжав руку Шона, он вспомнил, как Джимми спрыгнул вниз на рельсы метро, и вспомнил их совместные субботы и время, когда все еще было впереди.

— Прекрасно поживаю, — сказал Шон, и это прозвучало вполне искренне, хотя улыбка его показалась Дейву чуть кривоватой. — А это кто?

И Шон наклонился к Майклу.

— Это мой сын Майкл, — сказал Дейв.

— Привет, Майкл. Рад с тобой познакомиться.

— Привет.

— Я Шон, папин старый-старый приятель.

Дейв мог видеть, как голос Шона зажег в Майкле некий огонек. Голос Шона определенно обладал этим свойством — увлекать, как увлекают голоса ярмарочных зазывал и рекламных агентов, и, услышав его, Майкл оживился, видимо представив себе эту картину: папу и этого высокого, уверенного в себе незнакомца, когда они были детьми и играли на этих же улицах и мечтали о чем-то, подобном мечтам Майкла и его друзей.

— Очень приятно, — сказал Майкл.

— Взаимно, Майкл. — Шон пожал руку Майклу и, выпрямившись, встретил взгляд Дейва. — Красивый парнишка, Дейв. Как Селеста?

— Превосходно, превосходно. — Дейв силился вспомнить имя девушки, на которой женился Шон, но вспомнил только, что встречал ее в колледже. Лора? Эрин?

— Передавай ей привет от меня.

— Конечно. Ты все еще в полиции штата?

Дейв щурился, потому что солнце выглянуло из-за тучи и лучи его со всей силой ударили в черный лакированный бок правительственного «седана».

— Ага, — сказал Шон. — Вот, кстати, сержант Пауэрс, Дейв. Мой босс. Из Отдела убийств.

Дейв потряс руку сержанту Пауэрсу, чувствуя, как слово «убийство» неприятно повисло в воздухе.

— Как дела?

— Хорошо, мистер Бойл. А у вас?

— Все в норме.

— Дейв, — сказал Шон, — если у тебя найдется минутка, мы бы очень хотели быстренько задать тебе пару вопросов.

— Угу. Конечно. А в чем дело?

— Мы не могли бы войти в дом, мистер Бойл? — Сержант Пауэрс дернул подбородком в сторону входной двери квартиры Дейва.

— Конечно. — Дейв опять взял за руку Майкла. — Идите следом, ребята.

На лестнице возле квартиры Макалистера Шон сказал:

— Слыхал я, что квартирная рента даже здесь подскочила.

— Даже здесь, — подтвердил Дейв. — Хотят превратить нас в Стрелку. От антикварных магазинов уже продыху нет.

— В Стрелку, да, наверное, — с сухим смешком проговорил Шон. — Помнишь дом моего отца? Так его превратили в кондоминиум!

— Ну да? — удивился Дейв. — Такой красивый дом был.

— И все потому, что он продал его до того, как взлетели цены.

— Так, значит, теперь это кондоминиум, — сказал Дейв, и голос его гулким эхом прокатился по лестничной площадке. Он покачал головой. — Хлыщи, купившие его, небось за долю заплатили больше, чем получил твой старик за целый дом!

— Похоже, что так, — сказал Шон. — Ну а что поделаешь, правда?

— Не знаю, но должен же быть какой-то способ их остановить. Оттеснить их, вернуть назад, туда, откуда они родом. Вот пускай и убираются туда подобру-поздорову со своими сотовыми телефонами! Знаешь, что как-то раз сказал один мой приятель? Он сказал, что району этому не хватает хорошенькой волны преступлений, чтобы кончилось все это блядство! — Дейв засмеялся. — Вот тогда тут же и цены на недвижимость упадут, и квартирные ренты. Правда ведь?

— В Тюремном парке девушку убили, — сказал сержант Пауэрс. — Кажется, ваша мечта начинает сбываться.

— Ну, моя мечта — это слишком сильно сказано! — возразил Дейв.

— Согласен, — сказал сержант Пауэрс.

— Ты сказал плохое слово, папа, — заметил Майкл.

— Прости, Майк. Больше не буду. — И он через плечо подмигнул Шону, открывая дверь.

— Ваша жена дома, мистер Бойл? — осведомился сержант Пауэрс, когда они вошли.

— А? Нет. Ее нет дома. Слышишь, Майк, займись уроками не откладывая. Хорошо? Нам скоро ехать к дяде Джимми и тете Аннабет.

— Ну почему? Я хотел…

— Майк, — сказал Дейв, сверху вниз глядя на сына, — сейчас же отправляйся к себе наверх. Нам тут надо поговорить.

Майкл тут же понурился, приняв сиротливый вид, как это делают маленькие мальчики, когда взрослые их прогоняют, прежде чем начать серьезный разговор. Вжав голову в плечи, он направился к лестнице, волоча ноги так, словно к ним были привязаны холодные кирпичи. Глубоко вздохнув, совсем как мать, он стал подниматься по лестнице.

— Вот все они так, — сказал сержант Пауэрс, садясь на диван в гостиной.

— Вы это про что?

— Сутулятся, вжимают голову в плечи. Мой сынишка точно так же делал в этом возрасте, когда мы гнали его в постель.

— Да? — сказал Дейв, усаживаясь на козетку возле кофейного столика.

Минуту-другую они глядели друг на друга: Дейв глядел на Шона и сержанта Пауэрса, а они — на него, внимательно подняв брови, чего-то ожидая.

— Ты слышал о Кейти Маркус? — спросил Шон.

— Конечно, — сказал Дейв. — Я был у них сегодня утром, а Селеста еще там. Ужас, что творится. Кошмарное преступление.

— Истинная правда, — сказал сержант Пауэрс.

— Вы поймали того парня? — спросил Дейв. Он потер свой распухший правый кулак левой ладонью и лишь потом понял, что делает. Слегка нагнувшись, он сунул руки в карманы, пытаясь выглядеть непринужденно.

— Прилагаем все усилия. Поверьте, мистер Бойл.

— Как держится Джимми? — спросил Шон.

— Трудно сказать. — Дейв рад был возможности смотреть на Шона, а не на сержанта Пауэрса, что-то в выражении глаз последнего его тревожило. Не нравилось ему, как тот вглядывается, словно наперед зная, когда ты солжешь, зная наизусть каждое твое лживое слово с самого детства и до конца всей твоей проклятой жизни. — Ты ведь знаешь Джимми, — сказал Дейв.

— Не очень-то. А теперь уж совсем не знаю.

— Ну, он привык таить все внутри, — сказал Дейв. — Никогда не видно, что у него там в голове.

Шон кивнул.

— Мы потому и пришли к тебе, Дейв.

— Я ее видел, — сказал Дейв. — Не знаю, известно ли это вам.

Он посмотрел на Шона, и Шон распрямил ладони, ожидая продолжения.

— Видел в ту ночь, — продолжал Дейв, — когда, по-моему, она и погибла. У Макдэкилса ее видел.

Шон переглянулся с товарищем, после чего подался вперед, дружелюбно глядя на Дейва.

— Да, приятель, это-то нас и привело к тебе. Твое имя было в списке посетителей, который по памяти составил бармен. Мы слышали, Кейти там устроила целое представление.

Дейв кивнул:

— Они с подружкой танцевали на стойке.

— Очень напились? — поинтересовался сержант.

— Да, но…

— Но что?

— Но вели они себя вполне безобидно и мирно. Они танцевали, но никакого стриптиза, ничего такого не было. Ну, просто, как вам сказать, вели себя как девятнадцатилетние, понимаете?

— Продавать спиртное девятнадцатилетним, — заметил сержант Пауэрс, — для владельца значит рисковать своей лицензией.

— С вами этого не случалось?

— Чего «не случалось»?

— Не случалось пить в баре, будучи несовершеннолетним?

Сержант Пауэрс улыбнулся, и улыбка его показалась Дейву такой же проницательной, как и его глаза, словно каждый дюйм тела этого человека был настороже и следил.

— Так когда же, говорите, вы ушли из бара, мистер Бойл?

Дейв пожал плечами:

— Около часу, наверное.

Сержант Пауэрс записал этот ответ в блокнот, который он держал на коленях.

Дейв взглянул на Шона.

Тот сказал:

— Мы просто все уточняем, Дейв, для полноты картины. Ты сидел со Стэнли Кемпом, с Большим Стэнли, так?

— Да.

— Кстати, как он там? Слышал, у его мальчишки что-то вроде рака.

— Лейкемия, — сказал Дейв. — Это уже года два назад как было. Он умер. Четырех лет от роду.

— Господи. Вот мерзость-то. Черт. Не знаешь, что тебя ждет. Мчишься, мчишься на полной скорости, и вдруг — поворот, подхватываешь какую-нибудь мудреную хворь. Глядишь — и тебя через пять месяцев на кладбище волокут. Вот ведь какая штука жизнь, старина!