«За други своя…». Хрестоматия православного воина. Книга о воинской нравственности - Е. Ю. Голубева

силою победил и побил полки врагов, самого же магистра ранил в лицо. Те же, положив трупы убитых во многие учаны[133], повезли их в землю свою, а оставшиеся в живых обратились в бегство месяца июня в восьмой день, на память перенесения мощей святого мученика Федора Стратилата.

И снова во времена княжения Довмонта начали поганые латиняне угрожать псковичам набегами и неволей. Боголюбивый же князь Тимофей не потерпел обиды, выехал с мужами-псковичами и разорил землю их и города сжег.

Вскоре после этого, в сентябре месяце, было лунное затмение. В ту же зиму за грехи наши ворвались немцы легкими отрядами в предместья Пскова в год 6807 (1299) 4 марта и перебили игуменов и с ними семнадцать монахов, много чернецов, и черниц, и убогих, и женщин, и малых детей, а мужчин Бог сохранил. Наутро поганые немцы обступили город Псков, собираясь его захватить. Боголюбивый же князь Тимофей в нетерпении не дождался своего основного войска и выехал с малою дружиною мужей-псковичей и приготовился к битве. С помощью Святой Троицы ударил по ним Довмонт у церкви святого Петра и Павла на берегу, и была сеча жестокая, какой никогда не бывало у Пскова, и самого кумендеря[134] ранили в голову, а остальные вскоре бросили оружие и побежали, страшась грозы храбрости Довмонта и его мужей-псковичей.

Сей князь не только одной храбростью отмечен был от Бога, но отличался боголюбием, был приветлив в мире, и украшал церкви, и любил священников, и все праздники достойно соблюдал, наделял необходимым священников и чернецов, был милостив к сиротам и вдовицам. Как сказал Исайя-пророк: «Хороший князь в стране – приветлив, боголюбив, любит странников, кроток и смиренен по образу Божию, ибо Бог в мире не к ангелам питает любовь, но к людям, наделяя их щедро, благодетельствует им и на земле проявляет милосердие Свое».

И прославилось имя князей наших во всех странах, и было имя их грозою во время ратное, и были они князья князьям и воеводы воеводам, и был голос их грозен перед полками, как звенящая труба, и побеждали они, но были непобедимыми, подобно Акриту[135], одному побеждающему полки мужеством силы своей. Так и великий князь Александр, и Дмитрий, сын его, со своими боярами, и с новгородцами, и с зятем своим Довмонтом, и с его мужами-псковичами побеждали народы иноверные. Не ради ли одного Иезекии[136] был сохранен Иерусалим от разорения Сенахиримом, царем ассирийским? Так и великим князем Александром, и сыном его Дмитрием, и зятем его Довмонтом спасены были Новгород и Псков от нашествия поганых немцев.

(Древнерусские повести, с. 39–43)

Сказание о Мамаевом побоище

Не было, наверно, в военной истории нашего Отечества события, столь обильно сдобренного живой и горячей молитвой всех, принявших в нем участие, – от князей и воевод до простых ратников – как Куликовская битва (1380 г.). Молитва сопровождала и питала русское воинство на всех этапах подготовки к этому сражению, в самой сече и после ее победного окончания. Пример предков свидетельствует, что они равно были способны смело поражать мощной рукой неприятеля и склонять небеса к помощи чистотой своего сердца и неложным упованием веры.

Слезное воздыхание летописцев по поводу монгольского нашествия «и было все то за грехи наши» не прошло бесследно для народного сознания. Обратим внимание на огромную разницу в поведении ордынских и русских воинов перед битвой. Буйство, шумный разгул с одной стороны и благоговейная тишина и молитвенное самоуглубление – с другой. Это урок и нам: неверие, гордыня, жестокость, бесчинство всегда бывают побеждаемы крепким упованием на Бога, самоотречением, хранением в чистоте мыслей, слов и поступков, выступающими надежными источниками мужества и воинского духа.

Когда князь великий был за двадцать три поприща от Дона настал уже пятый день месяца сентября, и прибыли двое из его сторожей заставы, привели знатного языка из числа сановников царского двора. Рассказывает тот язык: «О твоих сборах царь не ведает и встречи тобою не ожидает; через три же дня должен быть на Дону». Князь великий спросил его силе царской, и тот ответил: «Несчетное множество войск его сила, никто их не сможет перечесть».

Князь же великий стал совещаться с братом своим и со вновь обретенною братиею[137], с литовскими князьями: «Здесь ли и дальше останемся или Дон перейдем?» Сказали ему Ольгердовичи: «Если хочешь твердого войска, то прикажи за Дон перейти, чтобы не было ни у одного мысли об отступлении; о великой же силе врага не раздумывай, ибо не в силе бог, но в правде: Ярослав, перейдя реку, Святополка победил, прадед твой, князь великий Александр, Неву-реку перейдя, короля победил, и тебе, призывая Бога, следует то же сделать. И если разобьем врага, то все спасемся, если же погибнем, то все общую смерть примем – от князей и до простых людей. Тебе же, государю великому князю, ныне нужно забыть о смерти, смелыми словами речь говорить, чтобы от тех речей укрепилось войско твое».

И князь великий приказал войску всему через Дон переправляться.

А за многие дни множество волков стекалось на место то, завывая страшно, беспрерывно все ночи, предчувствуя грозу великую. У храбрых людей в войсках сердца укрепляются, другие же люди в войсках, ту прослышав грозу, совсем приуныли: ведь небывалая рать собралась, безумолчно перекликаются, и галки своим языком говорят, и орлы, во множестве с устья Дона слетевшись, по воздуху паря, клекчут, и многие звери свирепо воют, ожидая того дня грозного, Богом предопределенного, в который должны лечь тела человеческие: такое будет кровопролитие, будто вода морская. От того-то страха и ужаса великие деревья преклоняются и трава расстилается.

Многие люди из обоих войск печалятся, предвидя свою смерть. Начали же поганые половцы[138] в великом унынии сокрушаться о конце своей жизни, потому что если умрет нечестивый, то исчезнет память о нем с шумом. Правоверные же люди еще и больше воссияют в радости, ожидая уготованного им чаяния, прекрасных венцов, о которых поведал великому князю преподобный игумен Сергий.

Тогда начал князь великий Дмитрий Иванович с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями Андреем и Дмитрием Ольгердовичами полки расставлять. Некий воевода пришел с литовскими князьями, именем Дмитрий Боброк, родом из Волынской земли, который знатным был полководцем, хорошо он расставил полки, по достоинству, как и где кому подобает стоять.

Князь же великий, взяв с собою брата своего, князя Владимира, и литовских князей, и всех князей русских, и воевод и