Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова

– Прости, пожалуйста, – пробормотал Сергей, – я не хотел тебя огорчать.

Не хватало ему только проблем с нежным мужем, который велел жене “не нервничать”, а Сергей своими дурацкими вопросами “разбередил ей душу”.

Дело оказалось сложнее, чем Сергей предполагал поначалу. Кажется, именно так и бывает с классическими сыщиками из детектива.

Сначала они уверены, что дело не стоит выеденного яйца: “Это дело на одну трубку, Ватсон!” Потом они “заходят в тупик”: “Никогда в жизни у меня не было такого сложного дела, Ватсон!” Потом они начинают “приближаться к разгадке”: “В темноте забрезжил свет, Ватсон!” И, наконец, разгадка – ослепительная в своей простоте, и признание, что дело все же было “на одну трубку”.

Лена Пухова нервничала из-за смерти Костика ничуть не меньше, чем Кира Ятт. Костик был другом и начальником Киры и шел именно к ней, когда его застрелили. При чем тут Лена Пухова?!

Этот проклятый свет когда-нибудь забрезжит или нет?!

– Сереж, – сдавленно попросила Лена, – мне надо… прилечь. Извини.

И голос, и фраза, и слово “прилечь” казались ненатуральными, как пластмассовая ваза, расписанная “под Хохлому”, и Сергей быстро и невнятно попрощался.

Ему нужно было срочно навестить няню с ребенком, которые вечером выходили на детскую площадку. Выходили так поздно, потому что мать, по мнению Марьи Семеновны, бесценного источника правдивой информации, в это время околачивала груши. Должно быть, в переводе с народного это означает – работала.

Он так и не понял, что все, что ему нужно, он уже знает, и больше нет никакой необходимости никого навещать, искать, выяснять.

Вот вам и дело “на одну трубку, Ватсон!”.

Попасть в восьмую квартиру оказалось трудно. Гораздо труднее, чем в дом звезды мирового спорта и лидера НХЛ.

– Откуда я знаю, что вам нужно, – неприветливо говорили из-за цепочки. Сергей видел только один глаз, посверкивающий в коридорной темноте, как у маньяка в фильме ужасов, – лучше идите отсюда, пока я милицию не вызвала!

– Меня зовут Сергей Литвинов, я с пятого этажа, из двенадцатой квартиры, я только хотел спросить…

– Мы ничего не знаем! Хозяйка приедет, тогда и…

– Да не нужна мне хозяйка!

– А кто вам нужен?

– Вася! – закричал откуда-то детский голос. – Вася, Вася!

– Пока вы со мной препираетесь, – заявил Сергей, – ваш ребенок кота потерял. Теперь спать не будет. Давно бы поговорили, и я ушел.

– Вася – это я, – сообщил голос мрачно. – Ладно. Входите. Только у меня газовый баллончик приготовлен. Так что без глупостей.

– Вася! – совсем рядом крикнул голос. – Васька, ты что? Уходишь?

– Привет, – поздоровался Сергей, пытаясь рассмотреть того, кто звал Ваську, – ты кто?

– Я Федот. Федот Шубин. А ты кто?

– Я Сергей Литвинов. Мы на пятом этаже живем.

– Я знаю, – объявил Федот Шубин, – твою маму зовут Кира. Она к моей маме приходит. Она говорит, что это называется покурить.

– Это не мама, – возразил Сергей, – это моя жена.

– А у меня нет жены, – сообщил Федот Шубин, – у меня только мама и Васька.

Наконец-то Сергей его увидел. Ему было лет пять – розовые щеки, пухлые ладошки, блестящие глаза и светлые волосы. На пижамном животе нарисован Винни-Пух с бочкой меда, а на заду – это обнаружилось, когда Федот Шубин повернулся спиной, – ослик Иа, стоящий на голове.

– Ты пришел покурить?

– Нет, я не курю.

– И я не курю, – сказал Федот, – я еще маленький. Ты к Ваське?

– Почему ты ее называешь Васька?

– Потому что ее так зовут, – удивился Федот.

– Василиса, – мрачно представилась нянька.

– Сокращенно – Вася. Ты что? Не понимаешь?

– Понимаю.

– А моя мама в Париже. У нее там дела. Она мне оттуда привезет подарок. И Ваське привезет. Мы на бумажке написали и ей в чемодан положили, чтобы она не забыла, что мы хотим.

– Федот, ты бы шел в постель.

– А можно я ту-ут?!

– Вам чего нужно-то? – спросила Васька, кажется, окончательно смирившись с судьбой и с Сергеем Литвиновым. – Ребенку спать пора!

– Вась, ты мне почитаешь?

– Почитаю. Мы же договорились.

– Я хотел спросить… Вчера, когда выходили на улицу, вы никого в подъезде не видели?

– Это вы про убийство-то? – спросила нянька презрительно. – Никого и ничего я не видела.

– Совсем ничего?

– Вась, мы же видели, как они разговаривали, – встрял Федот Шубин, взял няньку за костлявую руку и покачал туда-сюда. – Ты мне сказала, что культурный человек должен всегда здрасти говорить!

– Кто они?

– Никто, – угрюмо буркнула нянька. – Вам скажи, а вы потом хорошему человеку всю жизнь отравите!..

– Господи ты боже мой! – рассердился Сергей. Так всегда говорила теща, когда сердилась или недоумевала. – Кто испортит? Какому человеку?!

– Такому. Хорошему. Это отношения к делу не имеет.

– Черт бы вас побрал, – пожаловался Сергей в пространство, – что не имеет?

– Ты не ругайся, – посоветовал Федот Шубин и запрыгал на одной ноге вокруг Васи, – я вчера вышел и говорю: “Вася, посмотри, как чертовое я одет!” А она мне говорит, что “чертовое” неправильно говорить и ругаться тоже неправильно.

– Послушайте, – быстро сказал Сергей, – Костик, которого убили, – это начальник моей жены. И друг. Милиция считает, что его убила Кира, а это чушь! Помогите мне, пожалуйста. Кого вы видели? Кто разговаривал? Кто хороший человек?

– Покойный разговаривал, – буркнула нянька, – на третьем этаже. С Леной, женой хоккеиста. О чем, не знаю, они замолчали, когда мы проходили. Лена поздоровалась, у нее глаза… Короче, плакала она и на нас не смотрела. Мы прошли, и все. Больше никого не видели. Сергей ожидал чего-то в этом роде, но все равно ощущение было такое, как будто за шиворот вывернули ушат с лягушками.

– А вернулись когда?

– Ну, сколько мы гуляли? Может, минут двадцать. Федот сказал, что ему нужно башню построить из песка и прочесть волшебный стишок, чтоб к утру был замок. Ну, мы и пошли башню строить.

– Получился замок?

– Не-а, – откликнулся Федот, – его машина переехала. Башню то есть.

– Только я вам сказала, а больше никому повторять не буду, – объявила решительная Вася, – вы так своей милиции и передайте. Никаких протоколов и свидетельских показаний. Никто не докажет, что мы с Федотом ее видели, с покойником-то!

– Да я не из милиции!

– А мне все равно. Ничего не видела, ничего не знаю. Вероника вернется из Парижа, пусть ее спрашивают, а я тут человек посторонний. На работе я.

– Вась, я есть хочу!

– Ты только что ел!

– Я опять хочу.

– А пока вы башню строили, из подъезда никто не выходил?

Вася сердито вздохнула: