Возвращение некроманта. Том 3 - Тимофей Тайецкий

— Милый, подойди. Ты узнаешь, что значит быть настоящим мужчиной… — заговорила одна из них, стоя возле фонарного столба, у входа в переулок.

У нее были рыжие вьющиеся волосы, обольстительная фигура, хотя ей, казалось, уже за сорок. Ее лицо виднелось немного размытым. Заметив мой взгляд, она изогнула тело, чтобы подсветить свои прелести — красивую грудь, сжатую руками и выпирающую из платья.

Зазвучал мягкий стон «Аахх…» и, открыв рот, она указала на него пальцем. Несколько раз облизав его, она медленно и соблазнительно ввела палец в рот. Это простое действие вызвало во мне бурю чувств. Я почувствовал, как мои мышцы вспыхнули огнем, и в штанах появился бугор.

Но мне некогда, время не ждет. Сегодня ночь правосудия.

Комендантский час все еще действовал, и количество стражей на улицах почти вдвое превышало обычное. Они не трогали женщин под фонарями, потому что были в доле. Но меня, это также совершенно не беспокоило. Я словно растворился в тени и направился в район знати.

В этом мире сословия были четко разделены. Богачи с высоким социальным статусом жили отдельно от обычных людей. И район знати считался своего рода крепостью, охраняемой стражей.

Обычным горожанам было строго запрещено проникать в этот район: их допрашивали и выгоняли, как только они подходили к входу. Но если у кого-то была элегантная, чистая одежда, стражи пропускали его. Однако бродягам не миновать наказания, если они попадут в этот район.

Конечно, я мог бы прикрыться своим дворянским титулом и пройти мимо стражи. Но я не хотел, чтобы кто-то мог заподозрить меня в том, что я собирался сделать. Так что мне нужно проникнуть туда тайно.

По сравнению с другими частями города, район знати выглядел гораздо более ухоженным. В его темных переулках не было следов экскрементов, не встречалось сточных канав.

Покрытие из гладких камней, дождевые стоки в подземную канализацию, клумбы и деревья вдоль каждой дороги, элегантные виллы с витражами на окнах, символизирующих богатство — все это создавало особую атмосферу. Обычные люди могли себе позволить только бумажные окна или вовсе из бычьих пузырей.

Но главное отличие района знати от остального города заключалось в наличии патрулей и постов стражи у входов. И все это из-за людей, подобных членам Воровской гильдии.

Многие терпели неудачу, пытаясь украсть что-то из дома аристократа. И стража останавливала и наказывала тех, кто осмелился проникнуть. Воровство в этом районе считалось серьезным преступлением, за которое можно было получить немедленное наказание, вплоть до сломанной руки или отправки в шахты.

Подойдя к высокой каменной стене, ограждавшую район бедняков от квартала богачей, я огляделся по сторонам, чтобы не было посторонних.

Затем достал верёвку и крюк-кошку из своего многомерного мешка. Замахавнувшись ей, как учил меня Бурдюк, забросил крюк в бойницу стены. Дёрнув за верёвку, решил, что зацепилось крепко, и начал забираться.

На двадцатиметровую стену я забрался быстрее, чем за минуту. Затем осторожно изучил окрестности, сидя на узкой стене. На ней не бывает стражи. Она просто ограждает богатых от бедных. Убедившись, что вокруг никого нет, я перебросил крюк с другой стороны и спустился. Сильно дёрнул за верёвку и крюк вместе с верёвкой спустились вслед.

Хотя света практически не было, я как полудемон, отлично видел в темноте. Сложив вещи обратно в мешок, закутался в плащ-хамелеон и вновь огляделся. Прошептав несколько слов и наложив на себя покров невидимости, я скрылся в темном переулке. Вскоре я полностью исчез, словно меня там и не было, и лунный свет проходил сквозь меня, будто я невидимка.

Под воздействием этой магии мои шаги стали почти бесшумными, и стражи не обратили внимания на меня. Я даже прошёл мимо двух патрульных всего в паре метров от них. Они продолжали болтать о какой-то ляди из таверны и смеяться.

Если бы я захотел, я мог бы положить конец их жизни прямо здесь, но бессмысленные убийства меня не привлекали. Тем более они просто исполняли свою работу. К тому же отец был бы недоволен, что я порчу казенное имущество.

Всюду в поместьях погасли огни, ведь практически все уже спали. Далеко впереди тянулись дворцы высшей знати, но я предпочитал избегать этого региона. У низшей знати не так уж и много богатства, а у высшей слишком много коварных уловок, поэтому мой интерес лежал в среднем классе. Жаба принадлежал именно к ним. Нувориш из низов, который сколотил состояние поставляя «свеже мясо» для богатых извращенцев.

Пока общество этого мира придерживалось традиционной социальной структуры, а не просто подражало сильным. По силовым параметрам многие аристократы не превосходили простолюдинов. Только тем, кто держал высокие позиции, нужно было обладать мощью, ведь им приходилось управлять городом, населенным множеством сильных личностей.

Большинство аристократов переняли свой статус из прошлых поколений. Некоторые титулы были в семьях уже несколько поколений. Однако даже с постоянным статусом, если в семье долго не появляются одаренные личности, их медленно, но верно, отправляют в ряды простолюдинов.

У знати среднего класса, конечно, были усадьбы за пределами города. Но они также имели поместья в знатном квартале, поддерживая связи с другими аристократами, и проводили полгода в своих виллах и полгода в городе.

Поэтому большинство балов приходилось на период с марта по июнь. Некоторые из них предназначались для обсуждения дел, другие — просто для развлечения. На последние часто приглашали жриц Любви, а также пленных суккуб. В общем-то, их образ жизни был весел и разнуздан.

Я быстро изучил окружение и вскоре выявил дом Жабы: поместье средних размеров и обширным садом, лишенное охраны. Свет в комнатах слуг уже погас. Но, удивительно, он горел в комнате хозяина наверху.

Подсчитав в уме время, до прихода патруля стражников, я прикинул сколько мне осталось. Затем совершил прыжок и ухватился за край балкона на втором этаже, и пополз в поместье.

Аккуратно перелез через перила. На балконе раздался едва уловимый шорох, когда мои ноги неприметно приземлились. Затем притаившись у большого цветочного горшка осмотрелся.

— Аристрах, это ты? — раздался нежный женский голос.

Леди лет сорока, в свободном красном пеньюаре,