Тайна человека со шрамом - Карина Вальц

– Во дворце. Мы повздорили, и… помнишь артефакт-кость? Он встал на мою защиту, Ника сильно пострадала. Сейчас с ней все в порядке, она жива, но вчера… она так долго лежала мертвой, Мартин. Так долго. Артефакт едва ее не убил.

– Хорошо. Это хорошо. Потому что я сам ее убью.

– Мартин, – ахнула я.

– Мы и с этим разберемся, я обещаю. Лучше обернись назад – там есть поворот, первый за все время. Видимо, нас обоих утомил лабиринт.

Воин ушел вперед, но я догнала его и преградила путь.

– Подожди! Прежде, чем мы выберемся, ты должен кое-что пообещать. Это важно, иначе я бы не просила. Ты… ни словом, ни делом, ни даже взглядом не покажешь, что между нами не все гладко. Важно вести себя как обычно, – я тряхнула его за плечи, заставив смотреть мне в глаза. – Это вопрос жизни и смерти, Мартин. Никто не должен знать.

– Почему?

– Потому что ты сказал, я могу тебе довериться, ты не подведешь и готов на все.

– Грязный прием, Альмар.

– Знаю. Но это твое обещание, Мартин.

Он долго смотрел на меня, но наконец ответил:

– Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь доверить мне все свои секреты. А пока я всеми силами буду хранить этот, раз для тебя это важно.

– Спасибо.

Мы выбрались из лабиринта быстро.

На озере Талль ярмарка переросла в новый праздник с танцами и горячим вином, на улице давно стемнело. Наше появление вызвало переполох среди моей охраны, их бледные лица залила краска, а в эмоциях царило облегчение: жива, здорова, не сбежала… значит, сегодня никого со скал не скинут, есть повод порадоваться.

– А где Алекс? – заволновалась я.

– В замке, конечно, – ответил один из парней.

И мы тоже заторопились. Мартин чутко уловил мою нервозность и нахмурился. А ведь я его просила вести себя нормально, а сама на это вряд ли способна. При одной мысли, что Алекс бродит без присмотра, хотелось бежать в замок через все сугробы, лишь бы побыстрее там оказаться, лишь бы ничего не упустить.

В замке мы сразу встретились с Олли, он ждал у порталов и рассказал, как они вернулись и разошлись по делам. У Алекса что-то там с мышами нарисовалось, Олли так и не разобрался, что за мыши такие, да и не стремился к этому, а сам общался с моими сестрами и Драгоном.

– С вами все нормально? – внезапно прервал рассказ Олли, приглядываясь к Мартину. Тот больше походил на каменное изваяние, чем на живого человека.

– Нет, – ответила я за двоих. – Ты не мог бы… нам помочь? Как вчера.

– Таната… не думаю, что это хорошая идея. Злоупотребление моим даром может быть чревато эмоциональным всплеском. Если ты будешь каждый день вот так успокаивать себя, что будет, если меня не окажется рядом и придется справляться самой?

– Меньше слов, больше дела, – буркнул Воин.

Пока Олли мялся и сомневался, мое внимание привлек золотистый блеск впереди. Я сделала несколько шагов в том направлении и точно узнала исчезающий след. Впереди появился еще один, в точности как на снегу.

– Заклинание все еще работает! – позвала я ребят.

Вместе мы пошли по коридору, наблюдая, как следы появляются и исчезают. Выходит, дедушка вернулся домой после лабиринта? И от портала пошел не к себе, а гулял по первому этажу. И выбирал самые отдаленные закоулки вроде погреба, в котором нам уже довелось побывать.

Опять мне сдавило грудь от чужой боли.

А следы дедушки исчезли за той же стеной, у которой мы остановились в прошлый раз. Значит, тут есть вход, и дед о нем знал.

– Ломаем? – равнодушно спросил Мартин.

– Ломаем.

– Нельзя ломать, дедуля разозлится! – сбоку из темноты раздался звонкий мальчишечий голосок.

Тиван, это был он. Светлые волосы, они достались ему от матери, серьезный взгляд исподлобья – это уже от отца. Мальчишка сидел за одной из пыльных бочек и смотрел на нас с недовольством. А я Тивана пропустила, желание убраться от подвала подальше все затмевало.

– Ты знаешь, как попасть внутрь? – спросила я, подходя ближе.

Мальчик утвердительно кивнул.

– А нам покажешь?

В этот раз он покачал головой.

– Это наша с дедушкой тайна. Нам можно пройти, другим нельзя. Хотя другие бывали там, я видел. И девочка, похожая на вас, тоже бывала. У вас есть дочь? – он посмотрел на меня с любопытством.

Тиван видит прошлое, у него дар.

Я обернулась к стене, за которой исчезли следы дедушки. Неужели в детстве… я бывала по ту сторону? Не помню такого, совсем не помню. И что я там делала? Вопросов все больше. И боль в груди растет, вырождается в предчувствие.

Олли мягко подвинул меня в сторону и присел возле Тивана на колени. И начал знакомство, с улыбкой рассказав, как играл с его младшей сестрой и братом, и сейчас очень сожалеет, что не довелось встретиться с самим Тиваном. Настороженное выражение быстро сошло с лица мальчишки, он весело загоготал и начал рассказывать, как любит зиму. Зимой на улице лучше, веселее, даже с младшими не так скучно. Опять же, лабиринт есть, озеро. А летом…

– Летом я больше вижу. Понимаете? Вижу. Дедушка говорит, это нормально, со временем пройдет. Но все равно летом трудно сосредоточиться, – пропыхтел мальчик.

– Что еще говорит дедушка?

– Что не следует пугать остальных тем, что я вижу. Особенно маму, она переживает, не понимает, насколько я особенный. Поймет, когда пройдет время. Взрослым всегда необходимо время.

– А вот я не напугаюсь, – сообщил Олли. – Даже наоборот.

– Как это? – растерялся Тиван.

– Завидовать тебе буду. Я ведь ничего особенного не вижу, только обычных людей. А у тебя есть дар, Тиван.

– Это я тоже знаю, дедушка рассказывал во время наших уроков. И дедушка тоже ничего не видел, хотя на уроках с нами столько других детей было! И кудрявая девочка тоже, – тут мальчишка покосился на меня с недоверием. – Девочку я часто видел. И ее друга, они всегда держались за руки. И еще детей.

Олли обернулся на нас с Мартином. В глазах его читалась паника, рассказ Тивана завернул в опасную сторону. Какие дети? Чему их обучал старик? И почему я этого не помню, была настолько маленькой? Наверное, не старше Тивана.

А мальчик все продолжал болтать.

– Дедушка объяснял, что раньше я столько всего видеть не мог. И не смог бы без его помощи, а он сделал так, что я стал особенным. Вот только… мама бы поскорее уже это поняла. Про время я у дедушки стеснялся спросить, время – это сколько?