Забудь об этом, Варвар (СИ) - Бергер Кира

– Тебе нужно бежать, – выдохнула я, бросила жучок на пол и, не заботясь о последствиях, надавила на него ногой. Снова схватила парня за руку и взмолилась: – Денис, прошу тебя! Они в соседнем дворе, ты успеешь сбежать через крышу!

Витка подскочила на ноги и закивала, утирая слёзы:

– Чердак открыт в нашем подъезде и в соседнем!

Денис смотрел на нас тяжелым взглядом, а мы видели, как трясется его крепкое тело.

– Убегай! – взвизгнула Витка несдержанно, схватила парня за руку и потянула в сторону прихожей.

– Я…

– Я сделаю все, чтобы они нашли их, слышишь? – я бросилась следом. – Я обещаю! И сделаю все, чтобы с тебя сняли обвинения, и ты смог вернуться нормально!

– Какие обвинения? – просипела Витка, протягивая парню мятую футболку.

– В преследовании и… – я замялась: – и в попытке убийства. Я просто заберу заявление насчет преследования, но со вторым так не получится… – снова встрепенулась и взмолилась: – Денис, прошу тебя! Сейчас просто убегай!

Парень сжал зубы и невероятным усилием воли заставил себя кивнуть. Схватил рюкзак и пошел к двери.

Витка первой распахнула её и в ужасе отпрянула.

Было поздно. Полиция уже стояла на пороге.

47

– Ваня, я прошу тебя, отпусти! – я пыталась вырвать руку из крепкого захвата блондина и тянулась в сторону крыльца. – Отпусти, говорю!

Голос срывался на крик, и я не могла ничего с этим поделать. Паника захлестывала, а отчаяние лишало рассудка. В голове не было ни одной мысли кроме: пойти, и любым способом вытащить Дениса на свободу.

Никитин упрямо тряхнул головой и крепче сжал мою руку. Парень, в отличие от меня, понимал, что ничем хорошим мое возвращение в полицейский участок не закончится.

– Варя, пойдем! – он тянул меня за собой, пользуясь тем, что сильнее.

Как бы я не упиралась в землю, толку не было. Чтобы не упасть, приходилось перебирать ногами, и это только отдаляло меня от полиции и приближало к машине блондина.

– Но, Денис там… – взвыла жалобно.

– Варя! – даже не дослушал меня парень, повышая голос.

Делал он это очень редко, но каждый раз впечатляюще. Я не смогла ничего возразить и только отчаянно всхлипнула:

– Пожалуйста!

– Садись в машину, – Ваня открыл пассажирскую дверь и кивнул внутрь.

Я не сдвинулась с места, продолжая умоляюще смотреть на него, и Никитин повторил еще строже:

– Варя, сядь в машину!

Пришлось подчиниться. Руки дрожали, когда я нервным движением застегивала ремень безопасности и ждала, пока парень обойдет автомобиль и усядется на место водителя. Краем глаза глянула в зеркало заднего вида и только безразлично ухмыльнулась своему отражению – весь нехитрый макияж, нанесенный с утра, давно стерся, и только едва заметные темные подтеки украшали высохшую кожу. Глаза опухли от долгих слёз, а нос покраснел. Красавица, что сказать.

Ваня еще несколько мгновений стоял на улице и курил, позволяя мне немного прийти в себя в одиночестве, и только после этого все же сел на водительское сиденье. Воздух тут же наполнился запахами свежего парфюма и сигаретного дыма.

– Куда мы едем? – поинтересовалась тихо, сжав на коленях руки.

– Пока домой. – парень завел мотор, и машина мягко двинулась с места. – Тебе нужно отдохнуть.

Я впилась глазами в удаляющийся участок, сжала зубы и с надеждой воскликнула:

– Вань!

– Варя! – в голосе блондина прорезались железные нотки. – Не спорь. Ты ему сейчас ничем не поможешь. Заявление о преследовании ты уже забрала, с остальным будет разбираться полиция.

– Да с чем они будут разбираться?! – всхлипнула в ответ: – А если они его посадят? Ваня, если посадят? Ты же сам слышал, что там произошло, он же ни в чем не виноват! Вань, ты только представь как он жил всё это время!

Разумом я понимала, что Никитин прав, наверное, поэтому и не пыталась выскочить на ходу из машины, хотя очень хотелось. Я осознавала, что любые попытки хоть как-то помочь Строкову будут бессмысленными, но сходила с ума от ощущения бездействия.

– Я представляю, – глухо отозвался Никитин. – И все понимаю, Варя, поверь. Но ты сейчас ничего не сможешь сделать. Следователь сказал ждать, значит, будем ждать. Столько, сколько потребуется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я замолчала. Слез уже не было, и глаза щипали, будто кто-то насыпал в них перца. Из груди периодически раздавались судорожные всхлипы – остатки истерики, которую едва удалось усмирить. Ваня вовремя забрал меня из полиции: следователь уже угрожал, что посадит «буйную Ермилину» в обезьянник.

Машина ехала спокойно, но не медленно, отражая настроение Вани. Он вообще все всегда делал размеренно и уверенно, и даже сейчас как-то умудрялся следовать этой привычке, хотя все вокруг сходили с ума.

– Куда поехала Вита? – спросил парень, спустя несколько минут молчания.

– К родителям, – просипела в ответ. – Сказала, что побудет там неделю, до диплома.

Никитин задумчиво кивнул, и мы снова замолчали. Когда автомобиль остановился у незнакомого подъезда, я нахмурилась, а Ваня пояснил:

– Не хочу оставлять тебя одну.

За что огромное тебе, Никитин, человеческое спасибо. Я бы умерла, наверное, если бы хоть на минуту оказалась бы сейчас в одиночестве. Родители пока были не в курсе всей истории, Андрей приезжал только завтра, Таню с Катюшей напрягать не стоило, а Марк поехал к тёте Ане. Брат собирался переночевать у нее, а завтра привезти в город, потому что Пашкину маму вызывала полиция.

Тело после долгой истерики и переживаний было варёным. Я вышла из машины на автомате, так же на автомате проследовала за блондином в подъезд, поднялась на нужный этаж, оказалась в квартире и стянула с ног кроссовки. Шаркая неподъемными ногами и не оглядываясь вокруг, дошла до темного дивана и устало плюхнулась на подушки. Ваня бросил ключи на полке в коридоре, разулся и двинулся следом. Присел на широкий подлокотник и провел ладонью по моим спутанным волосам.

– Отдохни, – тихо произнес он: – кушать хочешь?

Я потянулась на ласку, всхлипнула и уткнулась носом в его бок.

– Хочу, – ответила честно. – Живот сводит.

Никитин понимающе усмехнулся, приобнял меня за плечи и наклонился, чтобы поцеловать в макушку.

– Сейчас придумаю что-нибудь. Не засыпай.

Поднял мой лицо за подбородок, коротко поцеловал в искусанные губы, еще раз одобряюще улыбнулся и ушел на кухню.

Я проследила за его спиной и снова всхлипнула. Пришлось обнять себя за плечи, чтобы хоть немного унять дрожь. Стоило остаться одной, как мысли тут же налетели с новой силой, а острое чувство вины снова закололо уже измученное сердце. Я готова была взывать от отчаяния и сдерживала себя последними усилиями воли.

Мне казалось, что я виновата сейчас перед всеми. Перед Денисом, перед Пашкой, перед тётей Аней и Витой, перед Марком и бабушкой. Мне хотелось исчезнуть из этого мира, чтобы не становится причинами их мучений. Я знала, что это не так на самом деле. Знала, что маленький ребёнок, с которым так жестоко поступили взрослые, на самом деле не может быть ни в чем виноват. Я знала даже, что Пашка не злился на меня, ведь прочитала злополучную тетрадь, где друг писал, что не винит меня, а просто не понимает, почему я так и не пришла его спасти. Знала, но не могла избавиться от этого мерзкого чувства.

Телефон как-то сам собой оказался под рукой. Я бездумно смотрела в экран и набирала знакомый номер.

Вита ответила только после второго звонка. Голос у подруги был глухой, словно она проплакала несколько часов подряд. Хотя почему «словно»…

Мы разговаривали почти полтора часа, и за это время никто из нас не упомянул произошедшее. Мы просто говорили, чтобы отвлечь друг друга. Ваня несколько раз заглядывал в комнату, улыбался и уходил обратно на кухню, а я все продолжала слушать бессмысленную болтовню подруги и так же бессмысленно болтала в ответ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За окном уже стемнело. Когда я наконец прощалась с Витой, то тихо пообещала ей, что все будет хорошо. Девушка в ответ так же тихо попросила меня держаться и отключилась. Сумерки накрыли комнату, и очертания предметов потеряли четкость. Я лежала на диване и глупо пялилась в окно. С кухни доносились аппетитные запахи мяса, в ответ на которые мой живот урчал, а рот наполнялся голодной слюной, но я не могла заставить себя встать и пойти поесть. Чертово чувство вины не давало этого сделать, и будто бы заставляло наказывать саму себя хотя бы таким способом.