Падший враг (ЛП) - Шэн Л. Дж.

Арчи усмехается и почесывает затылок, не привыкший к тому, что его окликают.

— Справедливо. По крайней мере, я могу оценить твою чертову честность. Правда в том . . . ну, начнем с самого начала. — Он прочищает горло, сигнализируя официанту о счете. — Сэди и я переезжаем в Нью-Йорк в январе этого года.

— Переезжаете? — бесстрастно спрашиваю я. Сэди — его жена. Третья жена, если быть точным. Он проходит через них, как через носки.

— Да. Видишь ли . . . у нас в семье случилась маленькая трагедия. — Лицо Арчи удрученное.

— О. — Я сажусь обратно.

— Мы преждевременно потеряли нашу дорогую, дорогую Дейзи.

— Прости, — говорю я. — Я не знал, что вы с Сэди ждали ребенка.

— Ждали. . . ? — Лицо Арчи искажается в замешательстве, прежде чем он взмахивает ладонями. — Нет, нет, ты неправильно понял. Дейзи была спаниелем Кинг Чарльз Сэди. Такая милая собака. Я подарил ей Дейзи на Рождество, но бедный щенок вскоре умер от собачьей чумы. Сэди тяжело это восприняла. Она была абсолютной развалиной долгое время.

Собака.

Он сравнивает смерть Грейс со смертью собаки.

Я знаю, что мое лицо ничего не выражает — я много лет практиковал искусство пофигизма, — но внутри я горю от ярости.

— Пожалуйста. — Я поднимаю ладонь. — История слишком глубока. Больше ни слова. Так ты переезжаешь в Нью-Йорк?

Арчи, уловив сарказм, выглядит взволнованным.

— Ну да, и видишь ли, Сэди будет очень скучно здесь, пока я помогу папе с этим ужасным зданием, которое он пытается купить…

— Итог, Арчи. — Я смотрю на часы.

— . . . и я узнал из слухов — от друзей Эндрю Декстера, которые часто бывают в Новом Амстердаме, — что ты собираешься продать свой причудливый маленький театр. Калипсо Холл, не так ли? У Сэди всегда была страсть к театру — она любит Вест-Энд — и, учитывая, что «Чайка» уже имеет оглушительный успех, думаю, ей будет чем заняться, пока она здесь. Чувство цели.

Я смотрю на него, лениво гадая, что делает его таким, какой он есть, — изобилие глупости или привилегии? Возможно сочетание того и другого. Я не сомневаюсь, что имя его семьи значится в библиотеке Кембриджа, где он получил высшее образование. Этот придурок никак не мог попасть сюда по заслугам.

Я открываю рот, чтобы ответить ему, но он опережает меня.

— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Звучит как вызов. — Я ухмыляюсь.

— Говорят, «Калипсо Холл» стоит шесть целых два десятых.

— Они много чего говорят. — Я играю с салфеткой на столе. Сказанный слух был пущен мной. На практике, сказал мне Ральф, это стоит гораздо меньше.

— Я предлагаю тебе восемь миллионов долларов, если ты подпишешь контракт на этой неделе.

Наступает тишина, пока я перевариваю его предложение. Это нестандартно, может быть, даже немного экстремально, делать такую высокую ставку на столь жалкое деловое предприятие. В этом нет никакой логики, только необходимость утихомирить его жену, требующую повышенного внимания.

Каждая прагматичная косточка в моем теле говорит мне принять это. Лучшего предложения не будет, с успехом «Чайки» или без него.

Может быть, это потому, что Арчи сравнил смерть Грейс со смертью беспородной собаки, а может быть, потому, что он даже не удосужился приехать на похороны моей невесты. Черт, это может быть даже внезапный, неожиданный успех Calypso Hall за последние пару недель, но я не особо тороплюсь продавать его, какой бы ни была сумма.

— Действительно, это неприличное число. — Я поднимаю глаза и вижу его жаждущий взгляд, прилипший к моему лицу.

— Я же говорил. — Арчи удовлетворенно цокает языком. — Тогда я поговорю со своим адвокатом?

— Если хочешь, и наслаждайся дорогой беседой. — Я встаю, разглаживая свой кашемировый свитер. — К сожалению, Calypso Hall в настоящее время не продается. Так не пойдет.

Я роюсь в кошельке в поисках нескольких купюр и бросаю их в непосредственной близости от Арчи, прежде чем выйти из ресторана. Воздух больше не кислотно-горячий, свидетельствующий о первых признаках осени. Я позволяю своим ногам бесцельно нести меня по улицам. Мне некуда идти и не с кем видеться.

Есть что-то в моей схватке с Арчи, что меня беспокоит. Обычно я не позволяю своим чувствам диктовать мои действия. Я прагматик. Обычно Арчи, сравнивающий Грейс со своей собакой, не станет для меня поводом отказаться от отличного предложения. Я всегда умел отделять свои чувства от своих деловых решений.

До настоящего времени.

Почему?

Не то чтобы моя любовь к Грейс выросла за последние несколько недель.

Я останавливаюсь перед Калипсо-холлом, с удивлением обнаружив себя здесь. Это даже не по дороге в мою квартиру.

Прошло две недели с тех пор, как Виннфред сказала мне, что свяжется со мной по поводу нашего обмена информацией, и до сих пор я ничего от нее не слышал. Учитывая, что она не знает ни моего номера, ни адреса, я не совсем шокирован. Делать себя доступным для нее постоянно - плохая форма, но небольшой толчок в правильном направлении не повредит.

Пока ты помнишь, это не увлечение — это бизнес. Женщина зануда. Наивная, милая и ниже тебя. Помни это.

Я вхожу в театр, прохожу мимо билетных касс и магазинов. В плохой день — а это обычно бывает в Калипсо-Холле — здесь никого нет, за исключением нескольких студентов-художников и равнодушных туристов. Теперь он кишит семьями, парами, иногородними.

Толкнув дверь плечом, я неторопливо вхожу в театр в середине игры, прислонившись к стене. Я ожидаю увидеть Виннфред, но вместо этого это ее замена, которая работает два раза в неделю, когда у Виннфред выходные. Девушка по имени Пенни.

Да пошла ты, Пенни.

Она мечется по сцене, плачет, причитает, бросается на Тригорина. Но ей не хватает той особой Виннфред, которая превращает Нину из трагической героини в опасное существо. Нина Пенни просто трагична. Больше ничего. Не меньше.

Но Виннфред? Она сила, набирающая мощь и скорость.

Молодец, идиот. Совсем не увлечен.

Я ухожу с раздражением, зная в глубине души, что я должен продать этот чертов театр, причем еще вчера.

Проходит еще неделя.

Риггс в городе — вернулся из Финляндии. Арья взяла Луи в гости к другу в Омаху, а это значит, что Кристиан для разнообразия не вышел из строя. Мы встречаемся в пивоварне. На Риггсе бейсбольная кепка, он держит голову опущенной, пытаясь остаться инкогнито. Никогда не понимал его увлечения женщинами. Я считаю, что терпеть одного человека — это слишком, не говоря уже о нескольких каждую неделю.

Я выпиваю одно японское пиво за другим и листаю свою книгу по астрономии каждый раз, когда разговор принимает скучный оборот, что случается часто.

В какой-то момент обсуждение перетекает на территорию родителей. Мы все трое сироты. На самом деле, я единственный, у кого не так давно был отец. Кристиан и Риггс были такими с раннего подросткового возраста. Не то чтобы Дуга можно было считать чьим-то родителем.

— Мы знаем, что твой отец был плохим оправданием для отца, но как насчет твоей мамы? — Риггс толкает меня локтем, чтобы привлечь внимание.

Я переворачиваю страницу и бросаю на него недовольный взгляд.

— Что с ней?

— Ты никогда не рассказывал нам о ней.

— Она умерла, когда мне было шесть лет. Я почти не помню, как она выглядит, не говоря уже о чертах характера.

А тому, что помню, не верю. Я вырос с представлением о Патрис Корбин, как о настоящем монстре, на чем настаивал Дуглас. Суть в том, что она больше заботилась о Калипсо Холле, чем обо мне, и проводила свои дни настолько далеко, насколько это было в человеческих силах, от клана Корбинов.

Я знал, что у нее есть квартира на Манхэттене, и что она регулярно останавливалась там, когда я был ребенком. У нее также был любовник, Дуглас часто жаловался мне, вероятно, для того, чтобы стереть свои собственные проступки. Судя по моим немногочисленным воспоминаниям о ней, Патрис была кроткой и хорошенькой. Но опять же, что я знал? Я был просто глупым ребенком.