Восход над Шалмари - Андрей Имранов

Рорик Ша-Таль, последний и лучший ученик Ар-лика Вентри, давно превзошедший своего учителя, знал это лучше любого другого. «Возвращение однажды ушедшего приведёт к разрушению Шавели». Одно дело – знать это из списков последнего Пророчества Арлика, совсем другое – ощущать самому, видеть в изгибе крыла пролетевшей птицы, в цвете рассветного солнца, в сетке прожилок случайного листа на лесной дороге, знать, что гибель близка и пока неминуема. Десять лет по времени Шавели прошло с тех пор, как Иантрик Ша-Таль случайно обратил внимание на эту безначальную ветвь Древа Бытия. Это было великой случайностью и редкой удачей – заметить безначальную ветвь до того, как она обретёт неумолимую и частенько неминуемую основу – цепь событий.

«Возвращение однажды ушедшего приведёт к разрушению Шавели». С тех пор в Шавели ни один в каком-либо смысле ушедший не возвращался. Ни в каком смысле. Арлик отдал остаток жизни на составление канона, предусматривающего и описывающего все эти смыслы. И предикторы всех кланов, рискуя собственными разумами, все эти годы пытались уточнить предсказание – тщетно. Блуждание по Древу Бытия и так слишком сложное испытание для рассудка существа, строящего жизнь на обычной причинно-следственной тройственной логике, но осмотр безначальных ветвей – сложнее вдесятеро. Несмотря на это, большинство арри продолжало попытки – никакое предсказание не имеет смысла, если нет возможности его изменить.

К счастью, такая возможность есть почти всегда. Но безначальные ветви – особая область предикторики. Невозможные даже в терминах несимметричных логик, но тем не менее существующие, они не имеют до определённого момента основы – того события, с которого начнётся эта ветвь реальности. Влиять на эти ветви – дело почти невозможное: чаще всего основой ветви становится уже произошедшее событие, и вся ветвь переходит в разряд предписанных. А сложны для обнаружения они потому, что, не имея начала и как бы не существуя, события – узлы этой ветви не оказывают видимого влияния на остальное дерево. Приводимые в предикторской литературе в виде любопытного казуса, не имеющего особой практической пользы и встречающиеся крайне редко, безначальные ветви обычно использовались лишь как фундаменты для смелых гипотез, как аргументы в пустых спорах и давно не вызывали серьёзного интереса. Но никогда раньше безначальная ветвь не предсказывала событий сколь-либо серьёзных. Пусть даже не таких серьёзных, как гибель целого народа.

После того как ожидаемое перерождение ар-Лорин не произошло во все предписанные сроки и подмена была уже обнаружена, доказана и отслежена, многие предикторы надеялись, что роковая ветвь вот-вот обретёт своё начало, и одновременно опасались, что обретёт – в прошлом, оставив народу Шавели только несколько вариантов продления неминуемой агонии. Но нет – ветвь также оставалась безначальной, а Древо Бытия Шавели росло и кустилось по-прежнему, не обращая внимания на то, что поджидало его в пустоте безвременья. Рорик первым заметил изменения структуры безначальной ветви. Изменения, несомненно, связанные с похищенной ар-Лорин, и, хотя не было никаких причин предположить, что ар-Лорин и есть тот самый «однажды ушедший» (более того, было несколько непротиворечивых доводов против такого толкования), всё равно было принято решение действовать. Рорик сам вызвался идти по следу, и Рант не стал его отговаривать – все понимали, что, если роковая ветвь вскоре обернётся в жизнь, не будет иметь никакого значения, кто остался в Шавели, а кто – покинул его навсегда.

Рорик понимал это, и всё равно горечь наполняла его душу с тех пор, как тень деревьев Последнего Пристанища осталась далеко позади. Но горечь не мешала ему делать своё дело и делать хорошо. Впрочем, как любое дело, за которое он брался, – всё-таки у предикторства есть положительные стороны. Уже только перейдя на Сол рядом с ближайшим от земель Ар-Шавели порталом, Рорик сразу понял, что его решение идти самому было единственно верным. Любой другой посланник наверняка бы погиб, едва перейдя на эту сторону: здесь его ждали и ждали с недобрыми намерениями.

Нет, никто не преграждал ему путь, никто не покушался на его жизнь и свободу, но Рорику этого и не надо было – чужая злая воля окутывала его подобно облаку, подкарауливая и суля смерть почти на всех возможных путях. В каком-то варианте его путешествие оканчивалось под колёсами одной из престранных самодвижущихся повозок, которыми был просто наводнён этот мир; в другом варианте ему на голову падала массивная плита со строящегося здания; и даже натянутые в воздухе здесь и там канаты – и те несли в себе странную угрозу. Рорик даже не сразу понял, что за этими угрозами таится чья-то воля, поначалу он решил, что мир вокруг него просто слишком опасен для незнакомых с ним посетителей. Настолько велико было искусство противника, что он нигде не проявлял себя явно – все варианты выглядели совершенно случайными и, пожалуй, не всякий предиктор смог бы увидеть тончайшие изменения в Древе Бытия. Ему, несомненно, противостоял предиктор, ничуть не слабее самого Рорика и даже, пожалуй, сильнее. Его спасло то, что противник находился далеко, скорее всего, не в этом мире. Проведя пару несложных проверок, Рорик убедился в этом окончательно и даже почувствовал некоторый испуг: влиять на чужое Древо Бытия, находясь так далеко от него, мог только сильнейший провидец, равный по силе легендарным пророкам – полубогам далёкого прошлого. Сам Рорик не мог даже ощутить своего противника, не говоря уже о том, чтобы как-то предвидеть его действия. К счастью, ему и не было в этом никакой надобности, он и так знал, как следует действовать. Он нашёл самое близкое по времени действие, не предусмотренное его противником, и двинулся по цепи событий, минимально отделённых друг от друга. Уже к концу дня Рорик ощутил, что охватившие его клещи ослабли – противник не успевал отслеживать его решения, и уже не все варианты его пути в этом мире заканчивались фатально. Почти вырвавшись из поля внимания неведомого врага, Рорик вдруг почувствовал сильнейший всплеск ткани реальности, и Лес Бытия вокруг него содрогнулся, роняя ветви и чернея в пожаре, охватившем вневременье.

Теряя из вида свою жертву, враг нанёс массированный удар, но опоздал – удар уже не затронул Рорика, он находился в это время далеко за городом, шёл пешком через лес. Шавелара охватил ужас – ни на мгновение до этого он не мог предположить, что его противник способен на хладнокровное убийство такого количества ни в чём не повинных людей. Он пожалел, что у него нет возможности связаться с Советом Первых, – он впервые начал подозревать, что это похищение – нечто большее, чем предполагали ранее шавелары. И что за ним стоят совсем другие силы. Пока же он подавил желание вернуться в город и попытаться спасти ничего не подозревающих людей – уже следовало радоваться, что он избежал той опасности, что угрожала сейчас всем оставшимся в городе.