Элоиза и Абеляр - Режин Перну

Абеляр счел за лучшее не дожидаться королевского вердикта. При содействии нескольких монахов, проникшихся к нему жалостью, он следующей ночью тайно бежал из монастыря Сен-Дени и отправился искать себе убежище во владениях Тибо, графа Шампани. Там, в городке Мезонсель-ан-Бри он уже преподавал ранее и был вынужден его покинуть только по причине осуждения на Суассонском соборе. Приняли Абеляра там радушно и благосклонно. «Я был немного знаком с самим графом. Он был наслышан о моих бедствиях и сочувствовал мне». Абеляр вначале провел какое-то время в замке в Провене, в старом дворце графов Шампани, от которого ныне остались развалины, что находятся неподалеку от церкви Сен-Кириас (один из залов, сегодня оказавшийся под землей, и часть капеллы в романском стиле); в те времена над дворцом царил донжон, который народная фантазия, желавшая во всем видеть наследие времен Античности, нарекла «Башней Цезаря».

Даже если предположить, что король Людовик VI затаил злобу против философа за то, что тот якобы вознамерился нанести ущерб славе монастыря Сен-Дени, Тибо, граф Блуа и Шампани, предоставив убежище Абеляру, не рисковал ничем. Разве не был он одним из тех вассалов, что превосходили короля, своего сюзерена, богатством и могуществом? В результате сложной «игры» законов наследования и брачных союзов графские владения в буквальном смысле слова стискивали жалкий королевский домен. Граф держал под своим контролем не только Шампань, то есть графство Труа и Мо, простиравшееся от берегов реки Эн до Аржансона, но и графства Блуа и Шартр, от власти над которым как раз в году 1122-м от Рождества Христова отреклась его мать, принявшая монашеское покрывало в аббатстве Марсиньи. Это была прославленная графиня Адель Блуаская, дочь самого Вильгельма Завоевателя, одна из тех очень энергичных женщин, что были нередки в ту эпоху. Красоту этой дамы воспели самые знаменитые поэты того времени: Бальдерик Бургейльский, Готфрид Реймсский, Хильдеберт Лаварденский. Она практически самостоятельно управляла владениями во время двух продолжительных отлучек своего мужа, графа Этьена — сперва он был в Крестовом походе вместе с Готфридом Бульонским, а затем вновь отправился в Святую землю, где и умер. В тот момент, когда Тибо принял из рук матери родовое наследство, произошло ужасное событие, омрачившее жизнь всего семейства, то есть настроение и при дворе английского короля, и при дворе графов Шампани и Блуа: он оказался очевидцем кораблекрушения судна под названием «Бланш-Неф». Случилось это в 1120 году, Тибо тогда находился рядом со своим дядей, королем Англии Генрихом I, и оба они были раздавлены собственным бессилием. В результате ошибочного маневра корабль налетел на прибрежные рифы и пошел ко дну, увлекая в пучину цвет англо-нормандской молодежи; среди погибших были родная сестра Тибо Матильда, вышедшая замуж за графа Ричарда Честерского, и два его кузена — Вильгельм и Ричард, сыновья Генриха I, наследные принцы, которым был уготован трон Англии. Эта трагедия произвела на Тибо столь сильное впечатление, что через некоторое время он принял решение удалиться от мира и последовать примеру матери, то есть принять постриг и уйти в монастырь. Каноник Норберт, основатель монастыря в Премонтре и ордена так называемых премонстрантов, которому Тибо поведал о своих намерениях, отговорил его от подобного шага. Каноник уверил Тибо, что его долг состоит в том, чтобы остаться мирянином и послужить для других примером, доказав на деле, как много добра может сделать в своем домене его властитель, руководствующийся чувствами справедливости и милосердия. И действительно, на протяжении тех тридцати лет, что Тибо управлял своими обширными владениями, он мог служить примером благочестивого, добродетельного и благодетельного государя, проявлявшего поразительное внимание к сирым и убогим, — их он, как свидетельствуют предания, посещал лично. Легенды повествуют о том, что ежедневно он отправлялся мыть ноги прокаженному, ютившемуся в жалкой хижине рядом с его дворцом. И вот однажды Тибо, возвратившись в свой дворец после длительного отсутствия, вечером отправился навестить несчастного горемыку, дабы оказать ему обычную услугу. Когда Тибо уже выходил из хижины, соседи несказанно удивились тому, что он спокоен и выглядит как всегда, — ведь прокаженный, как оказалось, уже давным-давно умер. Так Тибо и все окружающие поняли, что на сей раз он вымыл ноги самому Господу, занявшему место несчастного. Таких историй о графе Тибо после его смерти существовало великое множество.

В тот момент, когда Абеляр попросил у Тибо убежища, граф сам переживал глубокий религиозный кризис. Он не замедлил предложить философу свое гостеприимство и самолично вступился за него перед аббатом Адамом из Сен-Дени. Тем временем Абеляра радушно приняли в монастыре Сент-Айоль, находившемся в зависимости от обители Мутье-ла-Сель (неподалеку от Труа). Приор, когда-то поддерживавший с Абеляром дружеские отношения, и сейчас выказывал к нему большое благорасположение, но надо было уладить официально и окончательно вопрос об убежище для философа. Абеляр очень рассчитывал на заступничество графа Тибо, надеясь получить разрешение удалиться в тихое место, которое ему подойдет. Но граф, как и приор, натолкнулись на слепое упрямство, на жестокое сопротивление со стороны аббата Адама и монахов из его окружения, когда аббат по какой-то причине посетил владения графа Тибо. «Они стали говорить друг другу, что в мои намерения входит перейти в другое аббатство, а это для монастыря Сен-Дени будет большим оскорблением. Действительно, они рассматривали тот факт, что я избрал их монастырь при пострижении в монахи как знак признания его славы, и они этим очень гордились, а теперь говорили, что для них будет большим позором, если я покину их монастырь, чтобы перейти в другой». Как мы видим, ситуация была довольно сложная. Абеляр стал своеобразным знаком славы монастыря Сен-Дени, без которого монахи не хотели обходиться, которого они не хотели лишаться, и в то же время он был для них докучливым, несносным человеком, от которого хотелось избавиться. Аббат Адам не прислушивался ни к мольбам, ни к разумным уговорам, он пригрозил Абеляру отлучением от Церкви, если тот не вернется в Сен-Дени, мало того, аббат пригрозил отлучением и приору Сент-Айоля, если тот станет упорствовать и по-прежнему будет «укрывать» у себя Абеляра. Итак, вероятно, каждому из героев этой истории было о чем задуматься, когда аббат Адам очень вовремя и весьма кстати… умер. Он успел вернуться в Сен-Дени и спустя всего лишь несколько дней, 11 января 1122 года, скончался, а 12 марта настоятелем был избран Сугерий. Абеляр, понимавший, что дела должны быть улажены как можно скорее, обратился за помощью к епископу из Мо, а затем и к фавориту короля Этьену Гарланду; после того как в защиту Абеляра выступил граф Тибо, король тоже попросил о снисхождении к философу. В присутствии Людовика VI и его советников было заключено соглашение, касавшееся дальнейшей участи Абеляра. «Мне было дано разрешение удалиться в любое уединенное место по моему выбору при условии, что я не подчинюсь никакому иному аббатству». Итак, Абеляр оставался монахом и номинально был связан с аббатством Сен-Дени, но только номинально, а по сути он был свободен удалиться туда, куда захочет.